Ваших бьют! - Попов Александр. Страница 32

Напрасно я опасался, что от длительного обездвиживания Тимошка могла впасть в уныние. Не замечая моего появления, чертяжка, лежа в перевернутой микроволновке, активно возилась, стараясь покинуть тесную камеру, отчего обеденный стол просто ходил ходуном. Опасаясь за сохранность мебели, я достал ключ и немедленно приступил к вскрытию печки. После нескольких минут нелегкого труда (чертяжка периодически дергалась, отчего ключ соскакивал с граней головки очередного откручиваемого болта), я отложил инструмент, поставил микроволновку в нормальное положение и снял кожух. Открутив еще несколько болтов и активно поработав ключом в качестве монтировки, я наконец освободил страдалицу, которая, усевшись среди распотрошенных внутренностей печки, первым делом оторвала от пузика приклеившиеся растопленным сыром бутерброды, запихала один себе в рот и задвигала челюстями. А мне при взгляде на ее сосредоточенную мордашку пришло в голову, что существу, которому перемалывание куска отвердевшего батона, покрытого высохшей колбасой и каменным сыром с прилепившимися к нему черными волосами, намного важнее освобождения из тесного панциря, сам черт нипочем. Но после очередных передряг мне уже гак хотелось есть, что только наличие последнего ингредиента удержало меня от попытки отобрать оставшийся бутерброд, пока он не последовал за своим собратом.

Вздохнув, я убрал остатки агрегата со стола, ссадил Тимошку на диван и, не соблаговолив снизойти до разговора с бессовестными девчонками, ткнул в них пальцем. Затем мой величественный перст указал на холодильник, на плиту и на обеденный стол. Закончив эту пантомиму, я прошел в гостиную, покосившись на кучу разбросанных вещей, и развалился на диване, ожидая обеда, который из-за нерасторопности близняшек был на грани того, чтобы называться ужином.

Наконец это свершилось. Плотно поев под припасенный Галиной коньячок, я даже впал в радушное состояние духа, несмотря на тот прискорбный факт, что утром мне следовало появиться на работе.

– Ну что ж, всем спасибо за прекрасное угощение. В качестве премии разрешаю помыть посуду и немного отдохнуть перед наведением порядка в прихожей.

Девочки вскинулись, услышав, что им уже уготовано новое задание, но затем переглянулись, посмотрели на мойку, и в раковину ударила струя воды. Не затрудняя себя излишними движениями, сестры зашевелили кистями, и тарелки, до этого мирно стоящие на столе, мелко задрожали и, словно караван НЛО, медленно поплыли в сторону мойки. Но если бьющиеся компоненты фарфорового сервиза были перенесены с соответствующей осторожностью, то уж со столовыми приборами девочки, уставшие от невозможности поупражняться в магии на территории Школы, забавлялись как могли. Пять вилок составили боевое авиационное звено, не уступающее по маневренности знаменитым «Русским витязям», и начали выделывать фигуры высшего пилотажа, гоняя из угла в угол. Учитывая наличие четырех острых зубцов на каждом проносящемся мимо предмете, я приказал немедленно посадить эскадрилью в мойку, а после того как убедился, что команда выполнена, в сопровождении Гали покинул опасный полигон и ненавязчиво повел ее в сторону гостиной.

Галочка расположилась на диване, а я, опасаясь, как бы соскучившиеся по безнаказанному использованию магии девочки снова не устроили из нашей комнаты планетарий с демонстрацией похожих на шаровые молнии планет, плотно прикрыл двери, намереваясь очень приятно провести время. Убедившись, что «граница на замке», я устроился рядом с Галей, но, вместо того чтобы сладостно упасть в мои объятия, она вдруг будто сама себе сообщила:

– Вот сейчас отдохну еще немножко – и домой.

От удивления я даже перестал гладить ее колено.

– То есть как домой? Сейчас застелим диван…

Она обернулась ко мне и, несмотря на то что я ждал более качественного поцелуя, легко коснулась меня губами.

– Сашенька, не могу же я завтра появиться на работе в таком виде. У Евгения Алексеевича приступ будет. Да и выспаться надо, ты ведь мне не дашь.

Я попытался всем своим видом изобразить розовость и пушистость, но, почему-то не поверив мне, Галочка засмеялась и попросила вызвать такси. Конечно, она была права, однако расставаться с ней после такой долгой разлуки очень не хотелось. Я тяжело, во всю глубину своих легких, вздохнул, стараясь этим незамысловатым способом выразить всю охватившую меня скорбь от осознания горестного факта, и пошел к телефону. Через двадцать минут, отдав во временное пользование свою ветровку, я проводил Галю вниз, усадил в ожидающую машину и отправился восвояси. Отсутствие на скамейке около подъезда банды бабы Зои, чуть присмиревшей после летней практики девчонок, сохранило чувство удовлетворения человека, вернувшегося из интересного отпуска, поэтому я оглядел родной двор, подышал запахами осенних листьев и чуть ли не вприпрыжку поскакал к лифту, решив последовать примеру Галочки и хорошенько выспаться.

Утро разбудило меня ароматом яичницы, и, потягиваясь на диване, я решил, что это незамысловатое блюдо будет вполне соответствовать началу хорошего дня. Проспав не менее четырнадцати часов, я чувствовал себя просто великолепно и в хорошем настроении направился в ванную, где, не обращая внимания на плещущую на пол воду, шумно умылся. Вытираясь махровым полотенцем, я вдруг замер, чувствуя, что что-то в квартире не так. Через секунду я понял причину – кроме звука поджаривающихся яиц, более нечего не было слышно. Поверить в то, что девочки могут обойтись без ссор в течение столь Долгого времени, было просто невозможно. Почему-то не решаясь заглянуть на кухню, я решил сначала осмотреть спальню и обнаружил там только Тимошку, сопящую во всю мощь своего маленького пятачка. Пришлось, встав на цыпочки, пойти на запах яичницы. Тихонько приоткрыв дверь, я заглянул в образовавшуюся щель, да так и остался стоять: у плиты, спиной ко мне, стоял, ковыряя вилкой в готовящемся блюде, майор Серегин, начальник отдела по борьбе с преступностью Российского филиала Европейской Школы магии, собственной персоной.

Дмитрий Константинович, в переднике поверх формы (где он его только взял?), был так занят процессом приготовления пищи, что, казалось, рви позади него хозяина квартиры на мелкие части, он все равно этого не заметит. Вид милиционера, готовящего завтрак, мне что-то напомнил, но я решил не напрягать с утра память и просто громко кашлянул. Кашлянув еще раз, я понял бесполезность подобного действия, так как, вместо того чтобы поздороваться и объяснить наконец, что он тут делает, Серегин достал с полки баночки с приправами и обильно посыпал яичницу содержимым каждой из них. Поведение майора говорило о том, что он не слышал моих выразительных покашливаний, хотя я чуть не сорвал горло. Ну раз так… Я подошел к повару и потрогал его за плечо.

Уж лучше бы я этого не делал, так как в течение какого-то мгновения майор ухитрился перевернуться и упереть свое оружие мне в живот. «Хорошо, что паралитический, может, выживу», – промелькнуло в голове.

Осознав, что перед ним всего лишь несчастный куратор-беглец, Серегин выдохнул с таким облегчением, что у меня даже забрезжила надежда, что он передумал в меня стрелять, но, пока оружие не было убрано в кобуру, уверенности в этом не было. Между тем майор, будто его охватил столбняк, продолжал прижимать парализатор к моему покрывшемуся мурашками телу. Понимая, что милиционера заклинило, я попытался начать беседу:

– Доброе утро, Дмитрий Константинович. Какими судьбами? – осторожно поинтересовался я, медленно сдвигаясь вправо с линии возможного выстрела.

В глазах милиционера наконец скользнуло понимание того, что он продолжает держать меня под прицелом, тогда он стушевался и начал судорожно прятать оружие, путаясь при этом в складках передника.

– Здравствуйте, Александр Игнатьевич, извините, что напугал вас. Но, честно говоря, я и сам чуть богу душу не отдал, когда вы меня коснулись. От яичницы, надеюсь, не откажетесь.