Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович. Страница 38

Дон Франсиско был похож на своего брата и общей крупностью, и тембром голоса, который он, правда, всячески старался сдерживать. Правитель колонии в здешних местах и в нынешние времена едва ли мог оказаться по-настоящему мягким человеком, это было бы противоестественно, но уж во всяком случае в его облике не было ничего дикого, как у дона Диего. И Элен оставалось надеяться, что и характер у него не похож на братнин. Впрочем, ни на что другое больше надеяться не приходилось.

— Познакомься, папа, это мисс Элен Блад, дочь губернатора Ямайки.

В отличие от своей дочери дон Франсиско не выразил особенной радости. Могло даже показаться, что он неприятно поражен этим известием. Он поклонился гостье и сухо сказал сыну:

— С приездом.

Очнувшись, Энтони огляделся, не поднимая головы с подушки. И сразу догадался, что находится не на корабле. На кораблях нет таких просторных кают, и на кораблях не бывает так тихо. Скрипит такелаж, стучат каблуки по палубе, еще корабль всегда качается. Эта зала явно прочно стояла на земле. Это ощущение прочности, устойчивости было Энтони приятно. Он помнил, что недавно была качка и она доставляла ему неприятные ощущения — ему казалось, что сознание при каждом толчке как бы подходит к некоему краю и готово выплеснуться.

Энтони закрыл глаза и попытался вспомнить, как его зовут, кто он и откуда. И опять ему это не удалось, и опять ему от этого стало тоскливо и страшно. Да, суша лучше, чем вода, земля лучше палубы, но этого было недостаточно для обретения внутренней опоры, необходимой для того, чтобы выбраться из пропасти, в которую он рухнул. Единственное, что он знал о себе, — с ним что-то произошло, нынешнее состояние ненормально, и надо попытаться вернуться, вернуть свою память. Стены беспамятства, окружавшие его, очень напоминали каменные стены, окружавшие теперь его постель, — ни единого просвета, ни единого лучика. Этот каменный подвал был даже чем-то предпочтительнее, здесь, например, горят свечи, а провал его памяти ничто не освещало.

Осторожно поднявшись с постели, вставив ноги в туфли, оказавшиеся подле ложа, Энтони подошел к стене и коснулся рукой одного из камней, что составляли кладку. Камень был прохладный, между тем внутри каменного мешка было достаточно тепло. Он обошел свою «спальню» по периметру, стараясь обнаружить дверь. Сознание того, что из узилища в принципе есть выход, облегчило бы душу. Но ему не удалось обнаружить никаких следов двери. Кроме того, совершенные усилия, как бы ни были они малы, утомили его. Энтони поспешил лечь. Опять нахлынуло страшное ощущение, что сознание вот-вот оставит его, а душа покинет тело. Он закрыл глаза, чтобы хоть так воспротивиться этому. Никто не знает, что испытывает умирающий, однако Энтони казалось, что это все-таки не смерть. Эти ощущения терзали его. Забытье продолжалось довольно долго, или ему просто показалось, что это было долго. Но когда он очнулся, рядом с ним стоял небольшой стол, на котором располагался поднос с едой. Посуда и приборы были серебряными. Мясо, фрукты, вино и перуанские сладости. Энтони был голоден, но он не стал набрасываться на еду. Сначала еще раз обошел свою каменную каюту и снова внимательно осмотрел все стыки между камнями кладки в поисках щели, которая могла свидетельствовать о наличии двери. Под конец он обнаружил, что, помимо стола с пищей у кровати, с другой ее стороны стоит стул, а на нем сложена мужская одежда. Энтони исследовал ткань предложенного ему камзола с таким вниманием, словно там тоже могла оказаться дверь. Ничего не обнаружив, он оделся. Костюм пришелся ему впору, еда — по вкусу.

Больше делать было нечего, но такой человек, как Энтони, долго в бездействии находиться не мог. Ему трудно было сидеть и ждать неизвестно чего. Он вдруг подумал, что появление еды и одежды как раз в тот момент, когда в этом возникла нужда, свидетельствует о том, что за ним наблюдают. Неприятное открытие! Он вскочил и, громко стуча по камню каблуками своих новых башмаков, подбежал к стене и вытащил из подсвечника свечу. Он вспомнил, что с помощью огня можно обнаружить наличие щели, даже если таковой не видно. Медленно и тщательно, то на коленях, то на цыпочках он исследовал каждый дюйм на стене. Безрезультатно. И тут ему пришло в голову, что если почти догорела эта свеча, то и все остальные, находящиеся в подсвечниках, тоже вот-вот должны погаснуть. И тогда кто-то, кто хочет за ним наблюдать, должен принести новые. Энтони расположился на постели таким образом, чтобы видеть три подсвечника из четырех, горевших в зале, и стал ждать. Довольно скоро глаза стали болеть от напряжения, лоб покрылся испариной, пальцы, сжимающие огарок, свело от напряжения, огоньки свечей стали постепенно расплываться...

Очнувшись, Энтони обнаружил себя лежащим на боку. Мгновенно вернулась и мысль о подсвечниках, он вскочил, бросился к одному из них и обнаружил, что тот заряжен пятью большими новыми свечами. Значит, с ним случился не секундный обморок. На Энтони нахлынуло отчаяние от собственного бессилия. И тут же внутри что-то екнуло — это ощущение полного отчаяния было ему чем-то знакомо. Совсем недавно он его уже испытал. Но когда? По какому поводу? Ответить себе Энтони не успел, потому что почувствовал, что он в помещении не один.

В кресле рядом с его кроватью сидела прекрасная девушка. Белое одеяние и распущенные светлые волосы делали ее похожей на сказочное существо. Несколько секунд он ее молча рассматривал, словно ожидая, не исчезнет ли она, не плод ли это его измученного воображения. Все возможно в этом странном зале без окон и дверей, где свечи сами вырастают в подсвечниках.

Наконец, убедившись, что это не сон и не призрак, что она живая девушка — об этом говорил едва заметный трепет ресниц, — Энтони спросил:

— Кто ты?

Почему-то он был уверен, что она не ответит.

Но она ответила:

— Это не важно. Мое имя ничего тебе не скажет.

Энтони несколько успокоило то, что девушка оказалась живым человеком, он вытер кружевным рукавом пот со лба и, приблизившись к кровати, осторожно присел на край подальше от кресла незнакомки.

— Что ты еще хочешь у меня спросить? — очаровательно улыбнулась она.

— Кто я?

— Этого я тебе не скажу. Я просто не знаю. Спрашивай еще, я попытаюсь тебе помочь.

Энтони огляделся, ему почудилось, что кто-то еще есть в помещении.

— Где я?

— Здесь тебе ничего не угрожает.

— И это все, что ты мне хочешь сказать? — В голосе Энтони послышалось разочарование.

— По-моему, это немало.

— Тогда... тогда, может быть, ты можешь объяснить мне, что со мной произошло? Я чувствую, что у меня с головой не все в порядке.

— Это правда, ты тяжело болел и забыл все, что было с тобой.

— А здесь, в этой пещере, я нахожусь под арестом?

— Нет, что ты! — Девушка изящно переменила позу, платье на ней было странное: что-то наподобие греческого хитона, оно совершенно свободно облегало фигуру. — Ты не в заточении, ты в убежище.

Лейтенант кивнул, но все, что он услышал, никакой ясности не принесло.

— Скажи мне, как я сюда попал?

— Налей мне вина.

Энтони обернулся к столу, стоящему рядом с кроватью, — там был подан обед. Лейтенант взял графин и налил в высокий бокал рубинового цвета напиток. Рука его слегка дрожала. Передавая бокал, он случайно коснулся пальцев незнакомки: они были теплыми — дополнительное подтверждение ее реальности. К тому же от нее шли волны приятного, можно даже сказать, божественного аромата.

Девушка отпила один небольшой глоток и сказала:

— Ты попал сюда потому, что я выкупила тебя у тех, кто хотел воспользоваться твоим беспамятством.

— Выкупила?

— Да.

— Почему?

— Во-первых, потому что поняла — тебе грозит гибель, если я этого не сделаю.

— А во-вторых?

— А во-вторых, — девушка опять отхлебнула вина, — мне не хотелось бы об этом говорить сейчас. Не настаивай, прошу тебя.

Энтони помотал головой и посидел секунду с закрытыми глазами.