Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович. Страница 50

Дон Мануэль рассматривал пленника с чувством нескрываемого удовлетворения: он сделал отличное приобретение и вот уже второй день не переставал этому радоваться.

— Вы знаете, о чем я сейчас думаю? — спросил он, присаживаясь на плетеный стул, который внес вслед за ним в камеру дюжий стражник.

— Мне плевать на это.

— Неправда, как бы вы ни ненавидели меня и до какой бы степени ни презирали, вас не может не интересовать то, что я собираюсь с вами сделать.

Дон Мануэль помолчал, выдерживая паузу, — ему казалось, что таким образом его слова наполняются зловещим содержанием.

— Но пока я ничего еще не решил на ваш счет, пока меня забавляет одна вещь, и даже не вещь, а... проще говоря, помните о тех ста тысячах, что я не потребовал тогда за вашу голову? Так вот потом я часто жалел об этом. Наша жизнь могла бы пойти совсем по другому пути.

— Это признание дурно звучит в устах благородного человека, каким вы себя, очевидно, все еще считаете.

Испанец сделал вид, что не обратил внимания на эту реплику.

— Судьба делает очередной виток. Если бы мне кто-то сказал еще месяц назад, что я ради Энтони Блада пожертвую еще сотней тысяч, я бы рассмеялся в лицо этому человеку. И тем не менее я сделал это.

— Подите вон.

— Напрасно вы мне хамите. Если бы вы знали, зачем я сюда пришел, вы бы, наоборот, поблагодарили меня.

Энтони промолчал.

— Так вы что, не хотите знать, зачем я сюда пришел? — спросил дон Мануэль.

— Нет.

— Неправда. Я прощаю вам вашу детскую наивность. Я даже разрешу вам написать письмо вашему воинственному батюшке, который сейчас стоит, как вы, наверное, знаете, под стенами моего города. Пишите, вот перо, вот бумага, а руки у вас свободны.

— Я ничего писать не буду.

— Вы меня не поняли, будет просто письмо. Никаких упоминаний о выкупе или чем-то подобном. Ведь сэр Блад не знал, где вы находились все это время, ему будет приятно узнать, что вы живы, здоровы. Что же вы молчите?

— Нет, — Энтони покачал головой, — я не стану ничего писать.

Лейтенант не знал, почему он так поступает, но был уверен, что поступает правильно. Бойтесь данайцев — даже дары приносящих. Этот негодяй никогда не предложил бы ему этого, не будь у него какого-нибудь подлого расчета, связанного с этим письмом.

Дон Мануэль поднялся:

— Зря, поверьте, зря. Я все равно своего добьюсь, просто другим способом. Сэр Блад узнает, что в моих руках находится не только его дочь, но и его сын.

Троглио с разрешения дона Мануэля остался во дворце до наступления ночи, поскольку дела с передачей пленников и выкупа не удалось завершить до рассвета. Доставив Энтони и Тилби в Санта-Каталану, генуэзец выполнил первое задание своей госпожи, теперь он решил попробовать выполнить второе — встретиться с Элен.

Несколько часов он кружил по дворцу в поисках ее покоев, но все время натыкался на молчаливых охранников; они вежливо, но твердо преграждали ему путь. Троглио бесконечно улыбался, извинялся, чувствовал, что выглядит полным идиотом. Ему стало наконец ясно, что без разрешения дона Мануэля поговорить с Элен ему не удастся.

Измотанный своими неудачными попытками, он вышел в апельсиновую рощу и решил отдохнуть, усевшись на каменную скамью в тени. Было жарко, и он по привычке снял шляпу и парик. И в этот момент ему повезло. Элен с Арантой под присмотром одной Сабины вышли на свою очередную прогулку.

Аранта первая заметила лысину генуэзца.

— Смотри-ка, какой странный человек, — сказала она.

Элен вздрогнула, она узнала этого мужчину — именно он был управляющим того дома в Бриджфорде, где устраивалась та вечеринка. Она заволновалась, обуреваемая смешанными чувствами. С одной стороны, она должна была избегать его, с другой — появление любого нового человека разрушало томительную однообразность ее жизни и не исключало хоть какую-то надежду на изменение положения.

Троглио тоже заметил группу женщин и поднялся со своего места, суетливо натягивая парик. Он так же, как Элен, заволновался. Он знал, как к нему относится эта девушка, но вместе с тем у него был жесткий приказ госпожи — он обязан встретиться с мисс Элен во что бы то ни стало. Он не знал, что письмо Лавинии к дону Диего сильно изменило отношение пленницы к самой Лавинии.

Элен не стала играть в кошки-мышки и, подойдя к генуэзцу, задала прямой вопрос:

— Вас послала Лавиния?

Троглио оставалось только кивнуть.

— Что ей нужно?

Генуэзец неуверенно покосился на Аранту. Он имел основания опасаться того, что дон Мануэль узнает об этих переговорах.

— Это Аранта де Амонтильядо, она моя подруга, вы можете при ней говорить.

Нельзя сказать, что это успокоило Троглио. Он сомневался в том, что сестра может выступить против брата. Но делать было нечего. От этих сомнений его избавила Элен, она наклонилась к нему и сказала:

— Сейчас мы двинемся по тропинке, а вы пойдете рядом со мной. Говорите по-английски и кратко.

Так они и поступили.

Сабина, разумеется, насторожилась — ее подопечная оказалась рядом с посторонним мужчиной, но поскольку она рядом и они не собираются бежать за ограду, большого греха в этом нет. И Сабина успокоилась.

— Я слушаю вас.

— Мисс Блад, мне поручено вам передать...

— Короче!

— Моя госпожа хочет помочь вам бежать.

— Она где-то поблизости?

— Да, наш корабль в полутора милях к северу от острова.

— И как она думает, это возможно?

— Разумеется! За это отвечаю я. Мне удалось разведать.

— И когда Лавиния назначила побег?

— В самое ближайшее время, на следующий день после того, как я сообщу ей, что вы согласны.

Тропинка сделала поворот.

— Скажите, а что заставило ее проникнуться ко мне таким участием?

— Не знаю, поверите ли вы мне, — Троглио вытер кружевным рукавом лоб, — по всей видимости, чувство вины. Мисс Лавиния терзается тем, что не слишком по-дружески обошлась с вами в тот вечер.

— Я тоже так считаю.

— Впоследствии она пыталась вас выкупить.

— Да, я знаю.

Элен резко остановилась.

— Я очень изменила свое отношение к Лавинии за последнее время, но что-то мне подсказывает, что мне не следует ей доверять.

Троглио занервничал: разговор так хорошо начался, а теперь вот...

— Не думаю, что вы правы, мисс. Я не уполномочен вас агитировать. Скажу лишь одно: вас тут не ждет ничего хорошего.

Внезапно приблизилась Сабина. Ей было тоже не сладко. У нее не было четких инструкций на этот случай. Может быть, сбегать доложить? Но тогда будет нарушено главное указание — не спускать с пленницы глаз.

Лысый продолжал убеждать Элен:

— Вы не доверяете моей госпоже из-за одного какого-то сомнительного эпизода? А восемь лет дружбы? Они что, ничего для вас не значат?

— Оставьте, я не очень нуждаюсь в утешениях. Я подумаю и дам вам ответ.

Троглио всплеснул руками от отчаяния:

— У нас нет времени на раздумья. Это чудо, что мы с вами столкнулись. В любой момент может появиться кто-нибудь из испанцев, и меня повесят, а идея вашего спасения вместе со мною повиснет в воздухе.

— Довольно. Я же не говорю, что буду думать целый день или час. Я уже думаю.

— Умоляю, умоляю — поскорее!

Элен стояла у обрыва и смотрела на линию горизонта. Внизу плескались волны, они были так далеко, что их не было слышно. Некоторые из них, ударившись с налета о скальный уступ, посылали вверх мощные фонтаны водяных брызг.

— Я вас умоляю... — скулил лысый.

— Нет, — сказала наконец Элен, — однажды я уступила подобным уговорам, согласилась бежать и попала в положение намного хуже того, из которого бежала.

— Но тот побег был связан с мужчиной, насколько я понимаю, а этот вам предлагает женщина!

— Тем более, — сухо сказала Элен.

— Я сделал все, что мог, — поклонился Троглио, — моя совесть будет чиста. У вас больше не будет надежды.

Он надел шляпу.

И в этот момент в душе Элен шевельнулось что-то, она поняла, что действительно упускает некую возможность...