Плерома - Попов Михаил Михайлович. Страница 47
– Ладно, оставайтесь!
Облизывая ставшие вдруг горькими губы, Вадим тоже поднялся и тихо сказал:
– Извините, а нельзя ли со мной поступить жестоко?
Лысый не сразу понял, несмотря на явно громадный ум, скрывавшийся в отлично выбритой голове.
– Я имею в виду, нельзя ли меня просто прогнать отсюда. Можно даже с позором. Я потерплю.
– Вы хотите уйти?
Вадим несколько раз энергично кивнул.
– Почему?
– Я не хочу длительного карантина.
– Но вас могут после карантина занести в реальный список.
– Я не хочу в реальный список.
– Но это же шанс дождаться.
– Я не хочу ничего ждать. Здесь. У меня дома дела.
– Какие могут быть дела в сравнении с тем, что вы можете сделать для себя здесь!
Вадим потупился и снова попросил:
– Поступите со мной жестоко.
Лысый помрачнел и насупился.
– Это такая шутка?
– Нет-нет, это не шутка, это… Мне нужно домой!
Рука лысого медленно комкала «вид на жительство». На голове, как на солнце, появились пятна.
– Сказать по правде, с таким мне еще не приходилось сталкиваться. Чтобы человек ради шутки явился сюда. Да вы хоть понимаете, где находитесь?!
– Ни малейшего…
– Вон!!!
Повалив стул, Вадим выкатился из палатки. Он прищурился на один глаз, опасаясь, что ему вслед чем-нибудь запустят. Обошлось Он огляделся. Палаточный лагерь на опушке. В трех местах поднимаются столбы редкого дыма, там-сям мелькают сосредоточенные фигуры. Мужчины, женщины. Геликоптер садится на холмик неподалеку. Лагерь как лагерь. Надо бы вспомнить, как вернуться к «сортиру». Сориентироваться в пространстве.
В этот момент раздался крик в соседней палатке, и из нее выбежал на четвереньках какой-то человек. Когда он поднял голову, оглядываясь, Вадим сразу его узнал. Инвалид, Любин сосед.
– Жора?!
– Так почему ты от меня убегал?
Они полулежали в большой круглой ванне, только головы торчали над поверхностью золотистой жидкости. Это была необходимая процедура после нескольких, проделанных за короткое время, перемещений с разуплотнением. Золотистая жидкость представляла собою биоэнергетический раствор, возвращающий клеточным структурам организма положенный уровень устойчивости. Теоретически существовала возможность того, что после сотого, или больше, разуплотнения, клетки никогда уже больше будут не в состоянии соединиться в виде прежнего организма. Бродили упорные слухи, что в первые годы функционирования системы мгновенных перемещений, было совершено несколько самоубийств с помощью коммуникационных кабин. Вероятнее всего, сказки. Кто бы выпустил в эксплуатацию столь опасную для жизни вещь. В любом случае, теперь существовала | профилактическая система, съездил десяток разков – иди полежи в ванночке.
– Так почему ты от меня убегал?
Десантник поморщился, не открывая глаз.
– Неужели непонятно?
– Ты не хотел, чтобы я догадался, что ты замешан в этой истории?
– Что-то в этом роде.
Вадим тихонько выдохнул, подняв небольшие буруны у губ.
– Но ты так мчался, как будто ты сильно замешан.
Десантник на мгновение опустился под воду с головой.
Потом-медленно появился обратно.
– Такое впечатление, что ты ее ищешь. Я имею в виду Любу, – продолжал Вадим.
Собеседник всего лишь кратко кашлянул в ответ.
– Но ты ведь только сосед. Я понимаю, иногда старые соседи, бывает, что очень даже дружат…
– Знаешь, ты мне очень надоел.
– Я просто хочу найти Любу.
Сердитый смешок.
– Я тоже хочу.
– Зачем? Нет, ты, кажется, не хочешь об этом говорить. Тогда скажи хотя бы, почему ты притащился именно на то место, на то самое место? Я имею в виду мост над родником.
– Что, сам не можешь сообразить, тупой?
– Но все-таки?
Недавний беглец молчал, закрыв глаза, но было понятно, что в разговоре он участвует, и сейчас прозвучат какие-то объяснения.
– До меня добрался твой «джинн», как он ни вилял, я догадался – Любаша исчезла, скажем точнее, удрала от тебя. И тогда я понял, что у меня появился шанс.
– Шанс на что?
Этот вопрос десантник проигнорировал.
– Найти человека сейчас, если он не хочет, чтобы его нашли, или если нет решения властей, что он должен быть найден, очень трудно. Капля в море. Но есть несколько моментов. Долго растолковывать. Через тебя был шанс это сделать. Поэтому я стал за тобой следить. Думал, ты наведешь меня, хотя бы случайно. Понимаешь?
Вадим опустился в золотистую жидкость до уровня глаз. Думать-то он думал, да только ничего не придумалось.
– Нет, не понимаю.
– Все знают, что преступников тянет на место преступления, но мало кто знает, что и жертв тянет на место, где они стали жертвами. Непосредственный момент смерти им знать не дано, и они, не имея возможности добраться до нужного места в своей памяти, начинают появляться в тех местах, где все и случилось. Ничто больше их не занимает, ускользают от знакомых и родственников, иногда их приходится возвращать в Лазарет, чтобы повторно отбить память. И вот когда я узнал, что Люба сбежала, я решил – надо следить за тобой. Ты рано или поздно забредешь на место преступления, а значит, и невольно покажешь, где можно надеяться увидеть и Любу. Наводка, конечно, еще та, но лучше, чем ничего. И уж конечно это следовало делать тайком. Не обсуждать же с тобой же мне было свои планы.
Вадиму вдруг стало неуютно лежать, он поерзал спиной по гладкому, ласковому дну, но уютнее не стало. Надо бы выбираться из этого профилактория. Скорей всего, он ничего приятного от господина десантника не услышит. Но сами собой продолжали задаваться вопросы.
– А что ты имеешь в виду под словом «перехватить»? Ты ее, что ли, хотел как-то забрать себе?
– Ты как-то очень глупо выражаешься. «Забрать». А может быть, и забрать! По крайней мере, я имею прав на нее больше, чем ты. Настоящих прав!
– Что это значит? – Вадим почувствовал вдруг, что паникует.
Десантник мощно пошевелился в золотистой воде.
– Неужели до сих пор ничего не понял? Моя это баба, моя, понимаешь?!
– А-а.
– Что акаешь?! Да, я был сосед по площадке, да, безногий. Но зато во всех остальных отношениях полноценный мужик. Да, еще и герой. Уж поверь! Да, заходила она ко мне по-соседски. Приготовить там, пыль вытереть. Жалела, видимо, как это у них по-бабьи заведено. Я бил, конечно, сильно на жалость. Постепенно, помаленьку, приручал… дай за коленку подержаться и так далее. Судя по всему, с парнями у нее не клеилось, то ли боялась она их, не знаю. А я неопасный, безногий. Со мной все как бы все это не всерьез, понимаешь?
Некоторое время молчали. Потом Вадим сказал очень тихо:
– Понимаю.
Еще помолчали.
– Ну, теперь ты сообразил, что ты можешь больше ее не искать?
– Почему это?
– Да я ведь только что тебе все объяснил. Моя это женщина, моя. Я как узнал, что ее воскресили… а у меня и ноги, и все остальное… а тут ты влезть хочешь. И закон, к черту, на твоей стороне. А как ты думаешь, я должен к тебе относиться?
– Так ты что – спал с ней? Тогда?
– А о чем я тебе здесь талдычу. Спал. Часто. Женился бы на ней, если бы не они… – десантник мощно шуранул руками под водой, видимо пытаясь ударить себя по ногам. – А когда я узнал, что ты с ней сделал…
– А ты все знаешь?
Жора насупился.
– Меня уже в то время в городе не было. Уехал к родичам. Но раз ты теперь к ней официально приставлен, значит, между вами тогда произошло что-то этакое. Расскажи.
Вадим дернулся и чуть не глотнул золотистого раствора.
– Но ты же знаешь, что мне она тоже нужна.
– Что значит нужна? Это мне она нужна. Во как нужна. Я ведь тогда фактически ее не пережил. Спился у дядьев. Даже не знал, что погибла, а как будто чувствовал. Сгорел за полтора года. То в церковь, то за бутылку. И вокруг одни вопросы без ответов. Почему все так? Почему именно со мной все это?! А тут такой поворот в Новом Свете. Я ведь когда узнал, что ее воскресили, только пока без души, соглашался – отдайте так. Все равно люблю, я ей все напомню, заживем. Нельзя, говорят. А, оказывается, готовили для тебя. Только ты свой шанс просвистел, парень. Поскольку она сама от тебя, сдунула, никаких особых прав у тебя на нее нет.