Дарий - Поротников Виктор Петрович. Страница 77

– Ты не знаешь истинного положения дел, – попытался вразумить Харилая Меандр. – У меня всего семьдесят гоплитов и двадцать лучников, а персов больше восьмисот. Вдобавок, самосцы настроены явно против меня и ждут не дождутся, когда варвары вздернут меня на копья. Только самосцы напрасно тешат себя такими надеждами. – Меандр криво усмехнулся. – Я договорился с военачальником персов, и он согласился выпустить меня и моих воинов из крепости.

– Значит, ты и с Силосонтом договорился? – язвительно спросил Харилай.

– Силосонт был посредником на переговорах, – ответил Меандр. – Он станет правителем Самоса вместо меня.

– Вместо тебя, – Харилай злобно ткнул пальцем в Меандра, – но не вместо меня! – И Харилай ударил себя кулаком в грудь. – Можешь убираться с Самоса, какой из тебя тиран! Но я не отдам Самос без битвы ни персам, ни Силосонту!

– Тебе не одолеть такое множество врагов, брат, – промолвил Меандр. – Это глупая затея.

– Вспомни, когда-то Поликрат, брат Силосонта, всего с пятнадцатью гоплитами захватил Самос и стал тираном, – Харилай засмеялся. – А у меня аж девяносто воинов!

– Что ж, безумец, поступай, как знаешь, – проворчал Меандр. – Я вручаю тебе главенство над своими наемниками и желаю тебе удачи, хоть ты этого и не заслуживаешь.

Братья обнялись на прощанье.

Меандр воспользовался подземным ходом, прокопанным из акрополя к берегу моря. Он бежал с Самоса в Грецию, забрав с собою всех слуг и большую часть Поликратова золота.

А Харилай, вооружив всех наемников, отворил крепостные ворота и неожиданно бросился на ничего не подозревавших персов, которые уже полагали, что договор заключен и все улажено. Наемники напали на знатных персов и перебили их всех до одного. Те немногие из персидских лучников, оказавшихся поблизости, тоже были убиты.

Харилай повел наемников дальше и уже на агоре вступил в битву с основными силами персов. Из-за внезапности нападения наемники поначалу одерживали верх, завалив всю торговую площадь бездыханными телами персидских воинов. Но когда персы опомнились, то сплотившись, дружно атаковали немногочисленный отряд Харилая. Обратно в крепость пробилось меньше тридцати наемников, потерявших в неравной схватке своего отчаянного предводителя.

Выбив ворота тараном, персы довершили разгром эллинских наемников, не оставив в живых ни одного из них.

Когда Отана увидел, какие огромные потери понесли персы, он позабыл про повеление Дария не убивать и не продавать в рабство ни одного самосца, но отдать город Силосонту неразоренным. Думая лишь о том, как бы утолить жажду мести, Отана приказал убивать жителей Самоса кого ни попадя, включая женщин и детей. Персы исполнили приказ своего полководца – убивали всех встречных эллинов. Даже храмы были обагрены кровью тех, кто искал в них убежища.

Силосонту стоило немалого труда прекратить это побоище.

Персы отдали наполовину обезлюдевший Самос Силосонту и покинули остров, увозя в трюмах милетских кораблей несколько сот эллинских юношей и девушек для продажи их в рабство.

Глава восьмая

Поход на Хиос

Уже находясь в Милете, Отана осознал, какое тяжкое злодеяние он совершил, нарушив распоряжение Дария и учинив кровавое побоище на Самосе. Не зная, как сообщить об этом царю, Отана беспокоился еще и о том, что возможно, нажил себе недоброжелателя в лице Силосонта, который, конечно, не замедлит пожаловаться на него Дарию.

И тут неожиданно свои услуги Отане предложил Гистией. Он вызвался доставить в Вавилон весть о побоище на Самосе, но решил отвести вину за это от Отаны.

Слушая изворотливого эллина, Отана поражался его умению выстраивать мудреные логические объяснения всяких событий, исходя не из замыслов и ошибок людей, в них участвующих, но благодаря вмешательству неких высших сил, коим подвластно все на Земле. Божественным вмешательством объяснял Гистией не только случившееся на Самосе, но и свою встречу с Отаной и произошедшую еще ранее встречу Дария с Силосонтом.

Отана решил прибегнуть к помощи грека, однако на всякий случай отправил вместе с ним в Вавилон своего племянника Багея.

Эти двое прибыли в Вавилон, но Дария там не застали: царь перебрался в Сузы, устав от месопотамской жары.

Багей хотел было задержаться на день в Вавилоне, чтобы немного отдохнуть после трудного пути, но смотритель царского дворца посоветовал ему не задерживаться, поскольку царь с нетерпением ожидает вестей от Отаны.

Сменив коней, гонцы Отаны поскакали в Сузы.

До Суз Багей и Гистией добрались за шесть дней. Они въехали в город на закате дня.

Несмотря на поздний час, Дарий пожелал, чтобы вестников немедленно привели к нему.

Уже шагая по полутемным дворцовым залам в сопровождении начальника стражи и двух евнухов, Багей вполголоса объяснял Гистиею, что нужно делать, появившись пред царскими очами.

– Сразу падай на колени и коснись лбом пола, – молвил Багей. – И не вздумай выпрямляться, покуда не услышишь разрешение из уст старшего евнуха.

– Но я не понимаю персидского языка, – растерялся Гистией.

– Тогда краем глаза наблюдай за мной и делай так, как я, – посоветовал Багей.

– Как вы живете в таком раболепстве, не понимаю, – хмуро произнес Гистией, привыкший у себя на родине к демократическим нравам.

– Поживешь среди персов – поймешь, – ответил Багей. – И не вздумай первым обращаться к царю.

– Да я вообще могу молчать, – проворчал Гистией, – отдувайся за своего дядю сам, приятель.

Поймав на себе недовольный взгляд начальника стражи, Багей примолк. Он разговаривал с Гистиеем на языке эллинов, которым владел совсем неплохо.

Дарий встретил посланцев Отаны в овальном зале с высокими сводами. Стены из сырцового кирпича были украшены цветными изразцами в виде чередующихся полос из розеток, завитушек и небольших квадратов с вогнутыми сторонами. Алебастровые светильники на высоких подставках заливали помещение ровным ярким светом. В небольшой жаровне с горячими углями курились благовония. Большие мягкие ковры, расстеленные на полу, заглушали шаги.

Отвесив царю низкий поклон, Гистией принялся внимательно разглядывать владыку персов, который восседал на обычном стуле с высокой резной спинкой. Багей что-то говорил Дарию на родном языке, а царь, внимая ему, слегка кивал головой в прямой белой тиаре.

Еще в пути Гистией пытался представить себе внешний вид Дария, но он был приятно разочарован увиденным на самом деле.

Оказалось, что персидский царь царей – совсем еще молодой человек, высокий и широкоплечий. Завитая густая борода и усы, выкрашенные хной в огненно-рыжий цвет, придавали Дарию мужественность и восточное величие. Его длинные, завитые мелкими колечками волосы темно-золотистого оттенка свешивались до плеч из-под тиары, закрывая уши.

Особенно поразили Гистиея глаза царя, огромные и красивые, как у женщины, с блестящими выпуклыми белками. У Дария был очень проницательный взгляд, проникающий, казалось, в самые сокровенные мысли собеседника. Большой нос царя с едва заметной горбинкой и широкими ноздрями придавал ему некоторое сходство с орлом или с одним из тех зооморфных изображений, которые Гистией видел на каменных барельефах царской резиденции в Вавилоне.

Дарий был одет в бордовый, расшитый золотыми нитями кандий и мягкие башмаки с загнутыми носками. На груди у него висел золотой медальон с изображением солнца со множеством лучей, пальцы царя были унизаны золотыми перстнями, на которых переливались разноцветные драгоценные камни.

Облик царя, окружающая обстановка роскошного огромного жилища, аромат благовоний, почтительные позы царских приближенных – все это наполнило Гистиея трепетным чувством немого восхищения, словно он вдруг вознесся на Олимп и узрел жизнь одного из богов.

«Что ни говори, но персидские владыки обликом своим и существованием в таких дворцах, среди полнейшего раболепства, скорее ближе к богам, нежели к обычным смертным людям», – невольно подумал Гистией.