Изгой - Портер Дональд Клэйтон. Страница 59

– Передай своей матери, – сказала Ида Балинте, которая играла роль переводчика, – что я очень благодарна ей за Уолтера.

– Уолтер хороший юноша, и из него выйдет прекрасный воин, – ответила Ина. – На моем месте любая мать поступила бы так же.

– Вы стали для него лучшей матерью, чем я. – Ида разрыдалась, к своему собственному удивлению и стыду.

Женщины племени сенеков плакали редко, но, выслушав перевод Балинты, Ина прекрасно поняла, что сейчас испытывает мать Уолтера. Ина знала, что словами тут не поможешь, она просто положила руки на плечи белой женщины.

Ида обняла Ину и зарыдала еще сильнее.

Только благодаря необыкновенной силе воли Ина не заплакала вместе с ней.

– Ну-ну, успокойтесь, – пробормотал Леверет.

Жители форта приняли приглашение Милдред, пришли на пир, и, несмотря на плохую погоду, все ели на улице. Индейцы в первый раз в жизни пробовали жареный картофель, и он им очень нравился. В огромных количествах они поедали и хлеб из кукурузной муки. Многие из индейцев и говядину никогда раньше не ели. Воины брали большие куски мяса, рвали его руками и ели с большим аппетитом.

Нетти Хиббард сидела рядом с Томом. Она была потрясена свирепым видом воинов-сенеков. Ей трудно было поверить, что все эти люди – родственники или близкие друзья Ренно, который всегда был так нежен с ней.

– Они кажутся мне такими дикими, – прошептала она на ухо Тому. – Поразительно, что Ренно совершенно на них не похож.

– Если бы ты видела его в бою, – с усмешкой ответил Том, – ты бы сказала, что он самый дикий из них.

Наверное, хуже всего чувствовал себя на пиру Рене Готье. Индейцы убили и скальпировали его любимую Луизу. Он твердил себе, что эти индейцы друзья и союзники, что они помогут англичанам одержать победу над французами.

Большинство мужчин форта Спрингфилд последовали примеру бригадного генерала и сидели прямо на земле, скрестив ноги, как и воины-сенеки. Эндрю Уилсон посадил Гонку на самое почетное место справа от себя. Он чувствовал себя с индейцами привычно и спокойно и вовсю нахваливал Ренно.

Гонка ни в чем не уступал генералу и настаивал, что наверняка вклад Джефри в успех всего предприятия ничуть не меньше.

– Одно я знаю, точно, – бригадный генерал говорил на языке сенеков, который он выучил за время похода в Квебек, – наши сыновья обеспечили нам возможность обороняться. И мы можем гордиться ими.

Воин-сенека никогда не хвалит своих родственников, поэтому Гонка ничего напрямую не ответил. Он задумался, потом сказал:

– Теперь мы сможем напасть на новый большой форт французов.

– Луисберг! – Уилсон думал о том же. Но английские колонии были слишком разрозненны, и подобный план был обречен на провал. Губернатор Шерли и генерал Пепперелл никогда ничего подобного не позволят. Но в душе он был согласен с Гонкой и, улыбаясь, сказал: – Больше всего на свете я бы хотел сровнять Луисберг с землей.

Женщины ели отдельно от мужчин и, следуя примеру Милдред Уилсон, сидели на скамьях за длинными столами. Ина сидела между Милдред и Идой. Никому даже в голову не приходило, что она сидит за столом впервые в жизни. Она даже умудрилась есть с помощью вилки и ножа, а так как от природы была ловкой и грациозной, то и получилось у нее неплохо.

Балинта с озорным блеском в глазах повторяла все за матерью, но ей уже не впервой было сидеть за столом и есть с помощью столовых приборов, ведь она гостила в доме Элвинов и прежде. Уолтер предпочитал есть руками, как воины-сенеки. К его удивлению, мать даже не возражала. Видимо, она тоже изменилась.

Впереди предстояли тяжелые дни, и потому пир закончился рано вечером.

На следующее утро воины-сенеки и отряд милиции под командованием Дональда Доремуса вышли из форта Спрингфилд в направлении Бостона. Специально для Милдред Уилсон снарядили экипаж, и она настояла, чтобы Ина ехала вместе с ней. Балинта с радостью согласилась быть переводчицей.

Бригадный генерал Уилсон ехал верхом на лошади. Он предложил было одну из своих лошадей Гонке, но великий сахем отказался:

– Я еще не настолько стар и слаб, чтобы мои собственные ноги отказались меня нести. Мои воины высмеют меня, если я сяду в седло.

Эндрю Уилсон не настаивал. Он научился не спорить с индейцами. Он не удивился, когда Гонка без устали прошагал все расстояние до Бостона и чувствовал себя при этом великолепно.

Путешествие прошло спокойно. В Бостоне воины-сенеки и отряд милиции разбили лагеря по соседству на поле Коммон, где обычно пасли скот. Супруги Уилсон остановились у губернатора Шерли. Губернатор пригласил к себе и Гонку с семейством, но не настаивал. Эндрю Уилсон объяснил ему, что Гонка будет чувствовать себя намного спокойнее в простой палатке вместе со своими воинами.

Никто не имел точных сведений о том, когда прибудет конвой из Англии. Напряжение возрастало с каждым днем. Губернатор Шерли снабжал индейцев продовольствием, но воины, лишенные необходимости ежедневно добывать себе пищу, заскучали. По приказу Гонки они не разгуливали по городу, а проводили большую часть времени на поле, где был разбит лагерь. Великий сахем не хотел никаких недоразумений.

Из Мэна прибыл генерал-майор Уильям Пепперелл, главнокомандующий милицией Массачусетса. Он подружился с Гонкой во время военного похода на Квебек, и теперь оба обрадовались встрече. Но военным планам мешала неопределенность. Нужно было сначала узнать, в каком размере оказывает им помощь король Вильгельм.

Прошла целая неделя. Наконец губернатору сообщили, что в гавань заходит большой английский военный корабль, а с ним еще несколько судов. В доки тут же была направлена рота милиции Бостона и отряд милиции западной части Массачусетса, они оцепили весь район. Вскоре в доки прибыли гражданские и военные власти колонии, а вместе с ними воины-сенеки, впереди которых шагал великий сахем.

«Принцесса Анна» бросила якорь и опустила паруса. Торговые суда легче лавировали на мелководье и потому направились к верфям. Здесь будет вестись разгрузка ценного военного груза.

Военный шлюп, который принес в Бостон известие о прибытии конвоя, приветствовал корабли залпом своих орудий. Тогда на фрегате раскрыли орудийные порты и дали ответный залп. От грохота чайки взлетели высоко в небо, некоторые молодые воины-сенеки тоже не могли скрыть благоговейного страха. Они еще никогда не видели таких мощных громовых орудий.