Опасные забавы - Портер Маргарет Эванс. Страница 44

Розали стояла перед домом на углу Хей-маркет и Палл-Малл, держа в руках балетные туфельки. Арочные перекрытия и фронтоны фасада напомнили ей замок, и она, словно увлекаемая течением русалка, заколебалась перед тем, как войти. Прежде Розали, скромная исполнительница вторых ролей, всегда пользовалась сценической дверью.

– Почему вы остановились? – нетерпеливо осведомился Джеймс д'Эгвилль. – Нам нельзя медлить, нас ждет Росси. А для вас самое худшее стоять на ветру в сырую погоду.

Суровая зима застигла Лондон врасплох. Вода в Темзе замерзла, и бесстрашные пешеходы перебирались по льду от моста Баттерси к лестнице Хангерфорд. После возвращения Розали погода несколько смягчилась, и сильный снегопад последних недель сменился мокрым снегом.

Розали торопливо миновала священный портал Королевского театра следом за д'Эгвиллем.

Недавние события наглядно показали ей, что судьба может быть в равной степени великодушной и жестокой. Солистка балета забеременела, ушла в отпуск, и синьору Росси понадобилась срочная замена. Условия найма не должны были меняться до возвращения балерины на сцену в августе, но, – как заметил ее наставник, – временный перерыв часто становится постоянным.

Оба они принялись усердно готовить Розали с сегодняшнему экзамену... Желая наверстать упущенное время, она посещала танцевальную академию д'Эгвилля. Большая часть утра уходила у него на проверку ее экзерсисов. Он то и дело вмешивался, обрушивался с руганью на запутанные комбинации движений и не отпускал Розали до тех пор, пока она с ног до головы не покрывалась потом. Затем она должна была стоически выслушивать его критику, столь язвительную, что на следующий день ей не хотелось сюда возвращаться.

Мать часто предупреждала ее, что в действительности профессия балерины – это пот, репетиции и разочарования. Прошедшая неделя доказала Розали истинность слов Дельфины де Барант.

Однако она нашла время для переезда в дом на Пантон-стрит, рядом с Оперным театром. И вновь пригласила к себе служанку Пег Райли, преданно ждавшую ее в Айлингтоне и уставшую от этого ожидания. Солидная сумма, которую вручил ей Джервас, и в самом деле оказалась велика, на нее вполне можно было прожить до Пасхи, когда откроется Седлерз-Уэллз. Если Росси решит, что она не подходит, Розали сможет вернуться в Айлингтон к мистеру Дибдину.

– Я только что обсуждал условия найма с Майклом Келли, – сообщил ей Джеймс д'Эгвилль, когда они проходили по вестибюлю. – Он согласен платить вам восемь фунто в неделю плюс расходы на костюмы в пятьдесят фунтов.

Он открыл дверь и пропустил ее в похожий на пещеру зал.

– Помните, что вы должны высоко держать руки в арабесках, – тихо сказал он ей. – Тогда вы сами покажетесь выше. И не забывайте улыбаться.

Хотя Розали и раньше приходилось бывать в театре, после скромных размеров Седлерз-Уэллз все здесь казалось грандиозным. Зал мог свободно вместить две тысячи зрителей. Пустым он казался еще больше. Зажжены были только свечи рядом со сценой, и когда ее глаза привыкли к темноте, она заметила, что убранство театра стало иным. Во всяком случае таким она его не помнила. Изменилась обивка кресел, теперь она гармонировала с алыми занавесями в ложах. Светлые переливы фресок на потолке дополняли панели передних лож. Нижние, находившиеся вровень с партером, были выкрашены в серый цвет с декоративными медальонами, а ложи над ними расписаны под мрамор. Самые верхние украшали барельефы на серебряных подставках. Четвертый и пятый ярусы и галерка остались без каких-либо украшений.

Двое джентльменов стояли на дорожке для «щеголей» – широком центральном проходе, разделявшем ряды красных кресел, – и торопливо и темпераментно говорили друг с другом по-итальянски. Одним из них был синьор Росси. Он повернул голову и произнес:

– А, вот и вы, д'Эгвилль. Я собираюсь возобновить ваш балет «Le jugement de Paris» [33] , и его нужно подготовить за два дня. У нас больше нет времени.

Спутник Розали спокойно ответил:

– Мадемуазель де Барант знает этот балет, она танцевала в нем несколько лет назад. И я разучивал с ней партию Юноны.

– Molto benе [34] . – Балетмейстер заметил Розали и обратился к ней: – Синьорина, вы должны показать мне, что танцуете не хуже вашей матери, не правда ли?

Она скинула плотный плащ и осталась в тонкой муслиновой тунике и розовых чулках. Он одобрительно проговорил:

– Вам не надо переодеваться. Д'Эгвилль, наверное, предупредил вас, что я не переношу опозданий. Я вызвал Вестриса, но он всегда так долго копается в артистической уборной.

Она обрадовалась, узнав, что Арман будет ее партнером. Розали почувствовала, что это знак свыше. Она надевала туфельки, когда вошел Вестрис. Он тоже был в тунике и чулках.

Они расцеловались в щеки по французскому обычаю, и он весело произнес:

– Очевидно, я пророк, cherie. Это ваша роль, и вы на своем законном месте. Мы снова станем партнерами.

Они прошли на сцену, уже обставленную для первого действия шедшей в тот день оперы, и он пояснил, что разрисованный задник и боковые декорации изображают восточный дворец. Розали была довольна она опять вернулась в свой уютный мир с замками из дерева и холста, а не из прочного камня с известью.

У нее забилось сердце и пересохло горло. Розали поняла, что она во власти столь привычного ей сценического волнения. Она ждала, когда заиграет оркестр, и в этот момент успех в новом театре, само право выступать в нем показались девушке чем-то второстепенным. Гораздо важнее не обмануть ожиданий д'Эгвилля. Она знала, что ее осанка не изменилась голова, шея, плечи и руки двигались с прежним изяществом, но прыжки были, к сожалению, terre a terre [35] , да и ноги скользили не на столь четко и точно, как требовалось.

Росси обернулся к другому итальянцу, сидящему теперь за клавесином, и разъяснил ему:

– Синьор Пиккитта, сейчас вы увидите pas de deux пастуха Париса и богини Юноны.