Поллианна - Портер Элинор. Страница 34

А теперь представьте себе, что было бы, скажи ему отец:

— Том, я слышал, что ты не послушался маму. Мне за тебя стыдно! Немедленно ступай и наполни ящик для дров!

Уверяю вас, что в таком случае ящик для дров в доме Тома до сих пор стоял бы пустым…"

Пастор продолжал жадно читать дальше, останавливаясь на строках, которые особенно привлекали его внимание:

"Люди нуждаются в поощрении, больше, чем в порицании… Похвально укреплять их дух, и пагубно подчеркивать отрицательные качества.

Покажите человеку лучшие его стороны, и вы почти наверняка, побудите его отказаться, от дурных привычек. Покажите ему подлинное его "я", и убедите его, что он может со всем справиться и все победить… Помните, влияние прекрасного и милосердного человека всепоглощающе; такой человек целый город может повести за собой… Люди излучают то, что держат в сердцах и мыслях… Наделенный любовью к ближнему и благодарностью, неизбежно заразит этим окружающих. Но если он, напротив, угрюм, раздражителен, скареден, пусть он не сомневается:

Соседи ответят ему тем же, да еще возвратят с процентами. Ибо если вы во всем ищите зло и ждете его, будьте спокойны: вы его получите. Ожидая же и отыскивая добро, вы обретете его. Итак, скажите своему сыну Тому, что вы знаете, как он будет рад наполнить ящик дровами, и вы увидите, с какой страстью он примется за дело".

Пастор уронил журнал на стол и поднял голову. Минуту спустя он вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперед по кабинету. Ходил он долго. Затем вздохнул и снова уселся за стол.

— Боже, дай мне силы, и я сделаю это, — тихо проговорил он. — Я скажу всем своим Томам, что верю в них. Они поймут, что я знаю, с каким усердием они будут таскать дрова в свои ящики. И я уж задам им работы! Я попытаюсь вселить в них столько радости, что им просто не захочется заглядывать в соседские ящики для Дров.

Он схватил свои старые наброски и, разорвав листки пополам, бросил их по разные стороны стола. Теперь слова «горе вам» покоились по левую его руку, а «книжники и фарисеи, лицемеры» — по правую. Но преподобному Полу Форду уже не было никакого дела до этих слов. Он быстро писал карандашом, и все новые листы бумаги покрывались торопливо начертанными строками. Рождался новый текст проповеди, и это был совсем другой текст.

В ближайшее воскресенье проповедь мистера Форда прозвучала с церковной кафедры. Он обращался в ней к лучшим чувствам своих прихожан, и не было в церкви в тот день ни одного человека, которого не задели бы за живое слова пастора. А главной цитатой в проповеди стал текст «Веселитесь о Господе, и радуйтесь, праведные» — один из восьмисот «радостных текстов», о которых поведала мистеру Форду Поллианна.

23. НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Однажды Поллианна отправилась к мистеру Чилтону. Пойти туда ее попросила миссис Сноу, которая забыла название какого-то лекарства. Поллианна ни разу не была у него в приемной и теперь с любопытством оглядывалась вокруг.

— Вот какой у вас дом, мистер Чилтон! Вы здесь все время живете? — спросила она.

— Да, — невесело отозвался он. — Другого дома у меня нет. Но, в общем-то, это вовсе и не дом, Поллианна. Просто комната, где я принимаю больных и еще одна комната, в которой я сплю.

— Это я знаю, — ответила девочка, бросая сочувственные взгляды на доктора, торопливо писавшего в блокноте. — Для настоящего дома нужно руку и сердце женщины или присутствие ребенка.

— Что ты сказала? — резко оторвавшись от блокнота, осведомился доктор.

— Ну, это мистер Пендлтон так говорит, — уверенно тряхнула головой Поллианна. — Это он мне объяснил про руку и сердце женщины и про присутствие ребенка тоже. А почему вы не возьмете руку и сердце женщины, а, мистер Чилтон? И еще… вы можете взять Джимми Бина, если мистер Пендлтон не захочет его брать. Возьмете?

Доктор Чилтон неестественно засмеялся.

— Значит, мистер Пендлтон сказал тебе, что для настоящего Дома нужно получить руку и сердце женщины? — уклоняясь от ответа, переспросил он.

— Ну, да, он так же, как вы, говорит, что у него не Дом, а просто жилище. Но почему же вы этого не сделаете, а, доктор Чилтон?

— Чего не сделаю? — снова переводя взгляд на письменный стол, осведомился доктор.

— Ну, не возьмете руку и сердце женщины. Ой, я ведь совсем забыла сказать вам! — неожиданно покраснев, воскликнула Поллианна. — А ведь я должна была сразу вас предупредить.

Знаете, оказывается, мистер Пендлтон любил много лет подряд совсем не тетю Полли. Так что, мы с тетей не переедем к нему. Понимаете, я тогда ошиблась. Надеюсь, вы никому еще не говорили? — с тревогой спросила она.

— Нет, нет, я никому не говорил, Поллианна, усиленно отводя взгляд от девочки, ответил доктор.

— Ну, тогда все в порядке, — обрадовалась она. — Вы понимаете, я ведь только вам все рассказала. — Она задумалась. — Только в мистер Пендлтон, когда узнал, что вы знаете, почему-то очень странно посмотрел на меня…

— Ну да? — спросил доктор, и губы его, чуть дрогнули.

— Да, — серьезно подтвердила Поллианна. — Я думаю, ему, наверное, не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал об этом, раз это неправда. Но почему же вы, мистер Чилтон, не возьмете в свое жилище чью-нибудь руку и сердце? На мгновение в приемной доктора Чилтона стало очень тихо. Потом он ответил:

— Видишь ли, моя милая, иногда этого не так-то легко добиться. Даже, если очень стараешься…

— Но уж вам-то это совсем не трудно! — делая ударение на слове «вам», воскликнула Поллианна.

— Спасибо! — засмеялся явно польщенный доктор. — Но только, — уже совсем невесело продолжил он, — некоторые из особ постарше тебя, так не думают. Во всяком случае, вот уже много лет мне ничего не удается.

Поллианна нахмурилась. Потом, глядя на доктора широко раскрытыми от удивления глазами, сказала:

— Не может быть, мистер Чилтон! Неужели вы, как мистер Пендлтон, старались получить руку и сердце и не смогли?

Доктор вскочил со стула.

— Ладно, Поллианна. Хватит об этом. Не забивай себе голову чужими трудностями. Ну, беги к миссис Сноу и передай ей эту записку. Тут и название лекарства и дозировка. Больше она ничего не просила?

Поллианна покачала головой:

— Нет, сэр. Спасибо вам большое, — тихо ответила она и направилась к выходу.

Уже почти миновав коридор, она остановилась и, повернув к доктору сияющее лицо, воскликнула:

— А все-таки вы должны радоваться, мистер Чилтон! Ведь вы хотели получить руку и сердце не моей мамы! Ну, до свидания!

Беда пришла в последний день октября. Торопясь из школы домой, Поллианна перебежала улицу. Она заметила, что к перекрестку приближается машина, но ей казалось, что она еще достаточно далеко и… Что произошло потом, так никто толком и не знал. И никто не мог понять, по чьей вине все случилось. Как бы там ни было, в пять часов вечера девочку без сознания внесли на руках в ту самую комнату, которую она так любила. Тетя Полли, на которой сейчас просто лица не было, и плачущая Нэнси раздели ее и бережно перенесли на кровать, а к дому уже мчался спешно вызванный по телефону доктор Уоррен.

Когда доктор, плотно затворив дверь комнаты, занялся больной, Нэнси в отчаянии выскочила в сад и, найдя старого Тома, рассказала ему о несчастье.

— Вы могли бы даже не смотреть на ее тетю, мистер Том, — всхлипывая, говорила она. — Вы бы и так сразу поняли бы, как она мучается. И ведь если ее что сейчас мучает, то совсем не долг. Не долг, вот так я вам и скажу, мистер Том: совсем не долг. Руки у ней прямо трясутся, и глаза глядят, будто она хочет саму смерть отвратить от нашей бедняжки. Нет, сейчас она не исполняет долг. Это уж я вам прямо скажу, мистер Том: не исполняет она долг, а…

— Сильно она разбилась? — дрожащим голосом проговорил старый Том.

— Ничего невозможно понять, мистер Том, — продолжая всхлипывать, ответила Нэнси. — Она такая бледная и не двигается. Мне вообще сначала показалось, что она мертвая. Но мисс Полли говорит, что не мертвая. А мисс Полли виднее. Она ведь щупала ей пульс, и ухо ей к груди прикладывала. Она послушала и сказала, что бедняжка наша дышит.