Корсар с Севера - Посняков Андрей. Страница 21

Впрочем, не так уж и долго Олег Иваныч наслаждался их обществом. Не прошло и недели, как стражники кинули вниз веревку и громко выкрикнули:

– Ялныз Эфе!

Олег Иваныч подошел к веревке, поплевал на руки…

– Ялныз Эфе! – услышал он вдруг восхищенный шепот, видно, слава о его победе над задавакой Эфрузом разнеслась не только по одному Ускюдару.

Олег Иваныч обернулся – шептал один из парней-воров, – подмигнул и ловко вскарабкался вверх по веревке.

Наверху ему надели на шею и руки тяжелое деревянное ярмо и толкнули в спину – иди, мол. Судя по палящему солнцу, время было – к обеду. Его вывели за окружавшую земляную яму стену, усадили в арбу. Повезли куда-то по городу. По кривым и горбатым улочкам, вдоль глухих оград и белокаменных античных портиков.

Синело над городом высокое безоблачное небо, теплый ветер приносил с Босфора соленую морскую взвесь, где-то впереди, за кирпичными строениями, в окружении минаретов величественно возвышался древний православный храм Святой Софии, построенный когда-то по приказу великого императора Юстиниана, а ныне превращенный в мечеть Айя София. Улочки становились шире, но и народу заметно прибавилось – идущие впереди воины расчищали путь копьями.

Не нравилась Олегу Иванычу эдакая забота. И арба эта не нравилась, и ярмо. Он бы предпочел сам путешествовать, пешком, безо всяких украшений на шее. Интересно, куда и зачем его везут? Ну, насчет «куда» – пес его знает, да и не особенно сейчас важно. А вот насчет «зачем»… Наверняка не за тем, чтобы торжественно вручить орден Дружбы или золотую звезду Героя Социалистического Труда.

Впереди посветлело, и, свернув меж двумя раскидистыми олеандрами, арба в окружении вооруженных копьями янычар выехала на небольшую площадь. Слева возвышалась башня из светло-серого кирпича, справа – приземистое здание, похожее на провинциальный железнодорожный вокзал в каких-нибудь провинциальных городках: грязно-желтое, с зубцами, выступами и красной черепичной крышей. Между башней и зданием находился деревянный помост, вокруг которого с явным нетерпением толпились многочисленные зеваки. И зачем они все здесь собрались? Уж, конечно, не на концерт группы «Король и Шут»!

Нехорошее предчувствие закралось вдруг в душу Олега Иваныча. Впрочем, нельзя сказать, что вдруг. Давно, давно закралось. В принципе, Олег чего-то такого и ждал. Правда, не думал, что так скоро…

На помосте перед кучкой прибывших до Олега товарищей по несчастью прохаживался здоровенный детина в черном платье и такого же цвета чалме, с устрашающего вида саблей в руках. Время от времени детина посматривал в толпу и размахивал саблей – толпа ревела от восторга.

Ишь, шпагоглотатель-самоучка!

С Олега Иваныча, как и со всех взошедших на помост до него, наконец сняли ярмо. Поистине – добрые люди! Руки, правда, связать не забыли, даже ноги зачем-то спутали, так, чтоб лишь чуть-чуть можно было передвигаться.

Из похожего на провинциальный вокзал дома степенно вышли трое старцев с самими гнусными лицами. Олег Иваныч, увидя их, даже развеселился: совсем как знаменитые сталинские «тройки» – районный прокурор, начальник местного отдела НКВД и первый секретарь райкома партии. Пламенный привет партийным товарищам от врагов народа!

Старички махнули рукой палачу.

Тот схватил ближайшую жертву, шмякнул на специально приготовленную колоду… Вжжж!!! Взмахнул саблей… Головенка по помосту покатилась, подпрыгивая, обдавая скопившихся перед эшафотом людей кровавыми брызгами. Те и рады, вот уроды-то!

Скоро и Олега Иваныча очередь!

Вообще-то в такие минуты полагается думать о главном. О том самом важном, что ты совершил в жизни. О том, чего совершить не успел, и, если бы не… Ни о чем таком не думал Олег Иваныч. Смех его разбирал, спасу нет! Понимал, что всю картину казни портит, а ничего с собой поделать не мог – пробило на хохот, словно тринадцатилетнего подростка после хорошего косяка «дури». От смеха аж закашлялся, сердечный.

Сам палач подошел, по спине похлопал – не задохнись, мол, раньше времени.

Олег Иваныч его даже поблагодарил, спасибо, мол, большое, славный работник сабли. А что, уже моя очередь подошла, да? Неужели никто больше передо мною не занимал? Нет, да? Ах, жаль, жаль, а то б я уступил, конечно, как вежливый человек… Мужчина! Вы, вы, который в красной рубахе! Хотите – вас вперед пропущу? Не хотите? Ну, как хотите… Молодой человек, куда тут у вас голову обычно кладут? А последнее желание, часом, не выполняете? Не понимаешь меня? Жаль. Очень жаль. Вот ведь судьба – перед смертью и поговорить не с кем!

Вздохнув, Олег Иваныч положил голову на плаху. Мыслей никаких не было. Кроме одной: ежели приделать вон тому угрюмому старикану длинный деревянный нос, то он станет здорово похож на Буратино.

Кто-то затопал по ведущей на помост лестнице. Подбежал к старикам, зашептал что-то… Те переглянулись, махнули палачу. Заминка какая-то вышла. Олега Иваныча осторожно подняли с плахи, поставили на ноги.

Ну, что еще-то им надо? Прощальную речь? Ой, а эти-то… Товарищи по несчастью… Заулыбались-то как, курвы. То – так ни одной реакции на шутки Олега Иваныча, а то – разулыбались, словно крокодилы.

Один из старичков подошел к краю помоста и поднял руку. Дождавшись полной тишины, старичок поправил на голове огромную чалму и каркающим голосом произнес краткую речь, из которой Олег Иваныч понял только одно слово – «галеры». Ну, об остальном можно и так догадаться. Великой милостью Аллаха султан и повелитель правоверных Мехмед, как там его, решил в честь славной победы над неверными заменить страшным государственным преступникам смертную казнь ссылкой на галеры. В принципе, та же смерть, только более мучительная и медленная. Однако и на галерах может появиться шанс! Поэтому следовало благодарить судьбу в лице султана. Что и делали сейчас остальные преступники под рев толпы.

По поводу толпы непонятно было, рада она или, наоборот, разочарована. Скорее, последнее – по здравому размышлению решил Олег Иваныч, сходя с эшафота. Особенно жаль ему почему-то было палача. Видно сразу – человек профессионал, можно даже сказать, певец своего дела, не какой-нибудь халтурщик, только и бывающий рад избавиться от работы. Как он огорчился, этот славный парень с саблей, чуть не до слез. Что ж, у каждого в жизни бывают огорчения. Вот и у Олега Иваныча… Галера – тоже вовсе не фунт изюма.

Да, галера – не фунт изюма. Олег Иваныч понял это сразу, как только переступил качающийся борт судна. «Йылдырым» – «Молния» – так оно называлось, было изящным быстроходным кораблем, узким и длинным. Кроме весел, галера имела и косые паруса, укрепленные на двух высоких мачтах, на третьей мачте болтался зеленый флаг с полумесяцем – боевой штандарт османского флота. Под палубой в виде свода находился трюм, в котором размещались запасы воды, провизии и пороха с ядрами для всех пяти пушек. Выше палубы, от бака до кормы, прямо по середине корпуса шел специальный помост, называемый куршеей. По обеим сторонам куршеи, вдоль бортов, располагались скамейки для гребцов и брусья, куда гребцы упирали ноги. Валки длинных (до пятнадцати метров) весел для равновесия наполнялись свинцом. К валкам крепились скобы для гребцов, на «Йылдырыме» их было по пять на весло. Весла крепились уключинами к продольному брусу по выступам бортов. Всего же на галере было сорок весел и около четырехсот человек команды, включая гребцов с надсмотрщиками – комитом и подкомитами, капитана с офицерами и янычар. Да, имелись еще и музыканты, задававшие ритм гребле.

Непростое оказалось дело – быть гребцом на галере. Начало хода комит объявлял свистком – а уж потом не зевай! Не успеешь – получишь не только удар плети надсмотрщика, но еще и сзади веслом так припечатает – мало не покажется! У Олега Иваныча первые дни вся спина представляла собой сплошной синяк, все никак не мог приноровиться – да и как, коли слуха не было? В конце концов, плюнув на музыкантов, стал пристально следить за соседями – делал все, как они. Вроде стало получаться. Хоть и тяжело, спору нет.