Алмазный король - Поттер Патриция. Страница 26

— Неужели? — с сарказмом переспросила Дженна. Не ответив, Хэмиш склонился над девочкой и стал осматривать рану.

— Я хотела сделать новую припарку, но у меня не было горячей воды, — объяснила шотландка.

— Теперь у нас полно кипятку. — Лекарь показал на принесенное ведро.

— Если позволите, я все приготовлю.

— Ладно, но как только придет капитан, вы сразу отправитесь к себе.

Хэмиш был прав, и Дженна решила подчиниться, хотя ей хотелось остаться с несчастной девочкой. Приготовив снадобье и смочив в нем повязку, девушка подошла к раненой.

— Не хочется будить бедняжку, — пробормотала она. — Ей снова будет больно.

— Ничего, предоставьте это мне, — сказал Хэмиш и снова наклонился к девочке. — Мэг, проснись!

Она открыла затуманенные наркотическим сном глаза.

— Сейчас я наложу новую припарку, — предупредил ее Хэмиш. — Держись, милая.

Взгляд девочки приобрел осознанное выражение, и в следующее мгновение ее глаза расширились от испуга. Конечно, она вовсе не была так неуязвима для боли, как стремилась показать, просто прежде она это умело скрывала, чересчур умело для одиннадцатилетнего ребенка; но она потеряла слишком много сил, чтобы продолжать притворяться, — полный ужаса взгляд выдавал ее с головой.

— Спойте мне еще, пожалуйста… — попросила раненая Дженну.

У девушки перехватило горло от жалости, и она растерянно посмотрела на Хэмиша. Тот коротко кивнул.

Откашлявшись, Дженна затянула дрожащим голосом новую песню. Ей хотелось взять худенькую ручку девочки в свою, но она не осмелилась. Мэг не сводила с нее глаз, ловя каждый звук, и, казалось, забыла о Хэмише. В самый трудный момент, когда лекарь положил на рану горячую повязку, малышка только глубоко вздохнула. У Дженны все перевернулось внутри, но она продолжала петь, вкладывая в знакомый с детства напев любовь и сострадание, переполнявшие ее сердце. И в песне звучала неизбывная печаль.

Как они, в сущности, похожи — маленькая деревенская девочка и дочь всесильного сэра Кемпбелла! Обе оказались выброшенными из прежней жизни, обеих судьба занесла в новые, полные опасностей места, и у обеих не было для защиты иного оружия, кроме гордости и твердости духа. Правда, Дженне повезло все-таки больше, ведь у нее имелся хоть какой-то выбор, а за Мэг все решали другие…

Слушая песню, малышка постепенно снова смежила веки.

Внезапно девушка ощутила странную неловкость — похоже, в «лазарете», помимо нее, Мэг и Хэмиша, был еще кто-то, хотя она не слышала, как в каюту входили, — наверное, ее слишком увлекла песня. «Неужели это Мэлфор?» — мелькнуло у нее в голове, и она тотчас осеклась.

Рядом с ней действительно стоял предводитель пиратов, причем вблизи он показался Дженне еще выше и внушительней, чем раньше. Его непроницаемые синие глаза смотрели сурово, поджатые губы превратились в узкую полоску, на щеке нервно билась жилка.

— Вы хорошо поете, миледи, — огорошил он пленницу комплиментом.

— Песня облегчает страдания девочки, — растерянно объяснила она.

— Понимаю, — кивнул он, устремив на нее пристальный взгляд, и Дженне захотелось провалиться сквозь землю — он оглядел ее с головы до ног, как будто специально отмечая недостатки. Когда безжалостные глаза Мэлфора, скользнув по ее обнаженным рукам, задержались на правой, словно он только что заметил багровую змейку родимого пятна, девушка почувствовала себя так, словно он бросил ей в лицо ненавистное прозвище: Меченая!

— Выглядите вы неважно, — покачал головой пират. — Возвращайтесь к себе и отдохните. Кто-нибудь из моих людей принесет вам поесть.

— У меня в каюте не очень-то отдохнешь, — хмуро усмехнулась она.

— Можете воспользоваться моей, — неожиданно предложил капитан.

Видимо, на лице ошеломленной внезапной любезностью Дженны отразился такой ужас, что пират усмехнулся, — девушка заметила, как приподнялся и второй, не изуродованный шрамом уголок рта. Однако дружелюбной эту ухмылку назвать было трудно, да и глаза пирата смотрели с вызовом, мол, я вижу тебя насквозь и понимаю, как вы, проклятые Кемпбеллы, относитесь к людям вроде меня.

— Вы напрасно испугались за свою честь, миледи, — продолжал он с иронией. — Даже позволь я себе опуститься до связи с женщиной из рода Кемпбеллов, уверяю вас, вам бы ничего не угрожало: вы не в моем вкусе. Впрочем, я еще никогда не падал столь низко и, надеюсь, не упаду. Так что днем моя каюта в вашем распоряжении, а ночью можете возвращаться к Мэг в лазарет. Только не думайте, что мною движет сентиментальность — просто я считаю, что возле Мэг должен дежурить выспавшийся, полный сил человек. Кроме того, я не хочу, чтобы на моей совести была ваша смерть, по крайней мере, сейчас.

Дженна вздрогнула — он пытается ее запугать! Впрочем, для этого не надо прилагать больших усилий, потому что она хоть и храбрится, но боится его как огня: ей слишком хорошо известен жестокий нрав мужчин и их полное пренебрежение к чувствам других людей, в особенности женщин.

— Спасибо, но я думаю, мне лучше остаться на прежнем месте, — пробормотала Дженна. Нет, Мэлфору ни в коем случае нельзя доверять, кто знает, что может случиться с ней в его каюте.

— Мне безразлично, что вы думаете, мисс Кемпбелл! Робин, отведи ее в мою каюту и накорми.

— Есть, сэр! — живо откликнулся стоявший у двери мальчик, хотя, похоже, приказ капитана привел его в некоторое замешательство. Чуть поколебавшись, он с тревогой взглянул на Дженну: — Как вы считаете, мэм, Мэг поправится?

— Не волнуйся, — нахмурившись, ответил за нее капитан, видимо, недовольный тем, что мальчик обратился к пленнице, а не к нему, — мы не допустим беды.

Лицо Робина прояснилось, как будто эти ободряющие слова произнес сам господь бог, а не разбойник с большой дороги, и со словами: «Пойдемте, миледи!» он вышел из каюты.

Дженна осталась стоять, не уверенная, что ей следует подчиниться. Но разве у нее был выбор? Она целиком зависела от воли Мэлфора. Вздумай он покуситься на ее честь, здесь, на пиратском корабле, не нашлось бы ни одного человека, который бы посмел вступиться за нее, бросив вызов капитану.

Так пусть будет что будет! Дженна наклонилась к Мэг, ласково погладила ее по щеке и последовала за Робином.

Девушка ушла, но ее печальная колыбельная все еще звучала в ушах Алекса, навевая тяжкие мысли о погибших надеждах юности, о родных, которых давно не было на свете, о разлуке с отчим домом и собственной навеки загубленной жизни. Когда-то он был уважаемым человеком, который выше всего ставил свою честь…

Капитан чуть не застонал — воспоминания причиняли ему почти физическую боль. Проклятие! Теперь у него нет чести, и об этом нельзя забывать!

Сейчас для него главное — деньги. Он должен во что бы то ни стало раздобыть денег, много денег, чтобы устроить судьбу Робина и Мэг и, конечно, чтобы осуществить давний план мести англичанам за поруганную родину, за свою загубленную жизнь. Как страстно мечтал Алекс о мести! После Каллодена он и выжил только благодаря этой мечте.

Если ради своих целей ему придется потребовать за леди Кемпбелл выкуп, он не станет колебаться. Но для этого надо держаться от нее подальше, чтобы не видеть ее осуждающих глаз, не слышать прекрасного голоса, который бередит душу, заставляет вспоминать навеки утраченное счастье… Она — дочь мерзавца Кемпбелла и, значит, не заслуживает ничего, кроме презрения. К ней нельзя относиться как к обычному человеку, наделенному живой душой… Но пленница, несомненно, знала, что такое страдание, — об этом ясней ясного говорила печаль, с которой она пела о мире и покое семейного крова, о маленьком пони, которого отец подарил своему ребенку…

Размышляя, Алекс досадливо хмыкнул — господи, ну почему леди Кемпбелл не похожа на свою товарку миссис Кэрфор? Будь шотландка такой же надутой гусыней, откажись она помочь якобитским сиротам, насколько бы легче было решить ее судьбу!

Но она совсем другая, эта девушка из рода Кемпбеллов… Алекс почувствовал себя виноватым: после долгого дежурства у постели Мэг она, должно быть, очень устала и проголодалась… Тем не менее упрямица не только не жаловалась, но даже попыталась отказаться от очевидной привилегии — права отдыхать в его каюте. При мысли о ее отказе Алекса охватило негодование — как она посмела подумать, что он может покуситься на ее честь! Впрочем, чего ждать от Кемпбеллов…