Дама его сердца - Поттер Патриция. Страница 68

— А Джоанна?

Его глаза вспыхнули, он отвернулся, и Джэнет вдруг поняла, что он когда-то питал к своей хозяйке более нежные чувства, чем готов был сознаться.

— Когда она сказала, что нипочем не откажется от сына, отец запер ее в башне. Надеялся переломить ее волю. Глупо это было с его стороны — так поступать! Ведь многие обо всем знали, но лорд был просто вне себя. Я согласился помочь ей бежать. Она хотела взять Нила с собой, но отец перехватил ее на ступеньках лестницы. Он вырвал у леди Джоанны мальчика — ему тогда два годика было, — а дочь ударил. Она упала и ударилась головой о каменные ступеньки. С тех самых пор она уже была как бы не в себе — больше слова не сказала, сидела молча, и все… Она даже меня не узнавала! И так прошло несколько лет. Потом мальчика увезли — и я не знал, что с ним сталось. После того как его увезли — всего-то несколько дней прошло, — леди Джоанна упала с башни. А через три месяца умер старый лорд.

— Что же потом было с замком?

— Всю мебель продали, слуг распустили…

— А ты?

— Я не мог оттуда уйти. — Торкил вдруг воинственно вздернул подбородок. — Надо же было кому-то за ее могилой приглядывать!

— А как же теперь?

— Милорд кого-то нанял, чтобы следил за порядком. А мне сказал, что я ему нужен. — Теперь в голосе Торкила звучала гордость. — Он даже научил меня считать, чтобы я мог лучше помогать ему.

Скорее всего, Нил решил, что он Торкилу нужнее, чем Торкил ему. Джэнет уже убедилась, что маркиз Брэмур совершает свои добрые поступки под предлогом, что это необходимо именно ему.

— А еще кто-нибудь знает о том, что мать Джоанны умерла от рака?

Торкил пожал плечами:

— Она сама была из англичан, Уэдсворт их фамилия…

— А маркиз никогда о ней тебя не расспрашивал?

— Нет.

«Понятно. Решил, что ему и так все известно», — подумала Джэнет и с трудом проглотила застрявший в горле комок.

А ведь, если он ошибается, если его дядя солгал ему, она могла бы восемь лет назад выйти замуж за Нила! Однако тогда у нее не было бы Колина и девочек.

Воистину, господь отнимает, но он же и дает!

Но скорее всего бог здесь совсем ни при чем. Все это сотворил старый маркиз, да горит его душа вечным адским пламенем!

— Мы должны навести справки, — решительно заявила Джэнет. — Может, нанять для этого поверенного в делах? Но Торкил покачал головой:

— Без согласия маркиза нельзя. И не надо мне было все это вам рассказывать. Слишком уж я разболтался…

Джэнет смотрела, как Торкил удаляется, высоко подняв голову, и понимала, что больше он не промолвит ни слова. Во всяком случае, сегодня. Его преданность Нилу безгранична. Так же он был предан и его матери.

Джэнет поднялась к себе. Рассказ Торкила все еще звучал в ее ушах, а сердце разрывалось от жалости к бедной женщине, запертой в башне, спрятанной подальше от глаз человеческих. К этой несчастной матери, у которой отняли ее дитя. Однако теперь у Джэнет появилась надежда. Ведь если мать Нила стала «не в себе» только после того, как упала с каменной лестницы, значит, она не была безумной от рождения. Это физическая травма, а не наследственное сумасшествие.

Однако будет ли такое объяснение для Нила достаточным? Особенно после восьми лет жизни в мрачной убежденности, что мать и бабушка были жертвами болезни, передававшейся из поколения в поколение? Нет, вряд ли…

О, если бы можно было разузнать все досконально! Деньги у нее есть. Ей только нужен поверенный. Конечно, она не обратится к тому, кто занимается делами Лохэна. Ей нужен надежный человек. Однако ведь в Брэмуре должен быть свой юрист. И Торкил наверняка знает его. Но захочет ли он ей помогать?

Александр Лесли завязал маску, скрывшую почти все лицо, кроме глаз. На лоб ему падала прядь рыжеватых волос, под которой почти не видно было шрама. Он взял с собой карту с валетом пик — ту самую, что ему отдал Брэмур. Берк, отъехавший на другую сторону дороги, тоже был в маске. Он видел, как около деревенской гостиницы остановилась модная карета какого-то англичанина, которому недавно была дарована шотландская земля, несомненно, за верную службу королю Георгу.

Деревня была расположена в трех милях от Лохэна. Может быть, им повезет и они сумеют поживиться, чтобы хоть частично вернуть Брэмуру затраченные им деньги. Несмотря на то, что Алекс говорил Нилу, ему не хотелось быть должником. Т ем более — должником человека, который сражался вместе с Камберлендом против шотландцев. Он взял у Брэмура деньги только потому, что это было необходимо для спасения детей.

Собственно, ради этих детей Алекс теперь и жил. Он все потерял — свои семейные владения, свой клан, все свое наследственное имущество. У него нет даже его прежнего лица. Однако старуха, которая спасла ему жизнь, укрывала от англичан еще пятерых детей. Она умоляла Алекса помочь им бежать во Францию, где о них смогли бы позаботиться другие шотландские беженцы. Ну а остальные дети… их одного за одним прибивало к нему волнами бурного житейского моря.

Алекс боялся слишком удаляться от пещеры — ведь, кроме него, у этих сирот не было никого. Однако теперь он осмелился и на это. Ради сестры. А это было для него очень важно: ее жизнь и благополучие ее детей.

Они с Берком загородили дорогу лежачим деревом, затаились и стали ждать, надеясь, что не появится откуда ни возьмись английский патруль и не догадается о готовящейся засаде.

К Алексу подъехал Фергюс — один из подростков, который следил за дорогой. Подъехал на коне Брэмура, который все еще оставался у них после их несчастной — а может быть, счастливой? — первой встречи. Брэмур не заикнулся о коне, когда они встречались позднее, хотя вряд ли забыл о своем любимце. Наверное, маркиз понял, что Алексу конь нужнее.

Да, этот человек постоянно ставил Алекса в тупик. Его невозможно было понять. Брэмур всякий раз появлялся, словно добрый ангел, — но очень и очень странный ангел…

Раздался стук копыт, позвякивание металлических блях на упряжи, скрип колес — и вот показалась большая, пышно разукрашенная карета, запряженная четверкой вороных лошадей. Кучер пристально смотрел на дорогу. Увидев лежащее поперек дерево, он попридержал лошадей — и внезапно увидел перед собой Алекса и Берка.

Из окошка кареты высунулась голова и поспешно спряталась обратно. Очевидно, чтобы зарядить мушкет.

Алекс прицелился в кучера:

— Стой!

Кучер поднял руки; лошади остановились, нервно переминаясь с ноги на ногу. Берк спрыгнул со своего коня, подошел к дверце кареты и дернул ее на себя.

— Слезай! — прикрикнул Алекс кучеру.

Кучер слез, Алекс тоже соскочил с лошади и стал обшаривать его карманы.

— Оружие есть?

Кучер, выпучив глаза от страха, замотал головой.

— Иди к задку кареты и стой там — и так, чтобы я тебя видел!

Кучер повиновался. Алекс приблизился к карете и распахнул дверцу со своей стороны в надежде, что Берк уже успел отобрать у седока оружие. Так оно и оказалось. В карете сидел толстяк в богатом черном бархатном камзоле, а Берк упирался мушкетным дулом прямо ему в живот. Пистолет англичанина лежал рядом с ним на сиденье. Алекс наклонился и взял его.

— Милорд, спасибо за лишний ствол. А теперь — ваш кошелек и драгоценности, если не возражаете.

— Вы бандит! Вы за это заплатите! Герцог Камберленд…

— Вы хотите сказать «мясник»? — поправил его Алекс. — Он ничем вам помочь не сможет. Разве он уже не» пытался поймать Черного Валета? Но это невозможно, милорд. Я, как наш шотландский туман, повсюду и везде. Я буду преследовать англичан до тех пор, пока они не покинут Шотландию. И передайте это своему герцогу. Но вы отнимаете у меня слишком много времени. Если вы не хотите, чтобы в вашем роскошном жилете появилась дыра от пули, то отдавайте кошелек и вот эти перстни. Из чистого золота, а, милорд? Оплаченного кровью добрых шотландцев?

Человек уже трясся от страха. Он вручил Алексу толстый кошелек, висевший у пояса.