Интересные времена - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 51

— Молчать! завопил камергер несколько не к месту, учитывая изменившиеся обстоятельства.

— Э-э… а нельзя ли сделать так, чтобы он перестал затыкать мне рот всякий раз, когда я пытаюсь сказать хоть что-то в свое оправдание? — спросил Ринсвинд.

— Разумеется… Великий Волшебник. — Император кивнул стражникам. — Уведите камергера и… отрежьте ему… губы.

— О наивысочайший, я…

— И уши… тоже.

Несчастного уволокли. Лакированные двери захлопнулись. Придворные зааплодировали.

— Не хочешь ли… посмотреть… как он… будет их есть? — Император улыбался счастливой Улыбкой. — Это необы… чайно забавно.

— Ха-ха, откликнулся Ринсвинд.

— Очень мудрое решение, мой повелитель, — кивнул лорд Хон.

А затем, повернувшись к Ринсвинду, украдкой Подмигнул ему — к огромному удивлению и некоторому ужасу волшебника.

— О наивысочайший, пухлый придворный Упал на колени и пару раз, словно мячик, слегка отскочил от пола, после чего нервно подполз к императору, — но, может, это не вполне разумно проявлять такое милосердие к какому-то чужеземному дья…

Император опустил глаза. Ринсвинд готов был поклясться, что при этом с век его посыпалась пыль.

В толпе возникло легкое шевеление. Вроде бы все остались на прежних местах, во всяком случае никаких движений, связанных, например, с активизацией ног, Ринсвинд не зафиксировал. Тем не менее вокруг коленопреклоненного придворного очень быстро образовалось пустое пространство.

А потом император улыбнулся.

— Я оценил… твою заботу, — произнес он. Придворный рискнул выдавить облегченную улыбочку. — Но не твою самонадеянность, — добавил император. — Убейте его медленно… в течение нескольких… дней.

— А-аргх!

— И… не жалейте… кипящего масла!

— Отличная идея, мой повелитель, — кивнул лорд Хон.

Император вновь повернулся к Ринсвинду.

— Не сомневаюсь… Великий Волшебник питает ко мне… исключительно дружественные чувства, — пробулькал он.

— Ха-ха, — не стал спорить Ринсвинд.

Ринсвинд и раньше попадал в похожие переплеты, боги не дадут соврать. Но обычно угрожал ему кто-нибудь вроде лорда Хона, а никак не полутруп с настолько поехавшей крышей, что состояние здравого рассудка не привидится ему даже в самом бредовом сне.

— Мы так… повеселимся, — проговорил император. — Я много… о тебе читал.

— Ха-ха, — — поддержал беседу Ринсвинд. Император махнул рукой придворным.

— А теперь я… удаляюсь на отдых, — сказал он.

Ответом на что стала шумная общая зевота. Видимо, когда император удалялся на покой, всем остальным полагалось следовать его примеру.

— Император, — послышался утомленный голос лорда Хона, — а как прикажете поступить с этим вашим Великим Волшебником?

Старик смерил Ринсвинда взглядом, которым обычно смотрят на игрушку, у которой сели батарейки.

— Бросьте его в специальную… темницу, — распорядился он. — Пусть… там пока посидит.

— Слушаюсь, император, — ответил лорд Хон и кивнул стражникам.

Ринсвинда поволокли прочь из залы, однако он все же успел бросить взгляд через плечо. Император уже лежал на своей постели, с виду совершенно безразличный к окружающему миру.

— Он что, совсем чокнутый? — спросил Ринсвинд.

— Молчать!

Ринсвинд посмотрел на стражника, который Это сказал.

— С твоим языком здесь можно угодить в серьезную переделку, — пробормотал он.

Лорда Хона всегда удручало общее состояние человеческого рода. Человек — крайне ущербное существо. Ему недостает концентрации. Взять, к примеру, Красную Армию. Будь мятежником лорд Хон, императора убили бы еще много месяцев назад и вся страна уже пылала бы, охваченная пламенем гражданской войны (разумеется, кроме тех ее частей, которые, как ни старайся, ни за что не подожжешь, настолько они отсырели). А эти революционеры? Столько сил уже потрачено, а они по-прежнему считают, что истинный революционер — это тот, кто расклеивает на улицах листовки с лозунгами типа: «Причиним Некоторое Неудобство Угнетателям, Не Нарушая Общественного Спокойствия!»

Правда, один раз они попытались устроить пожар в бараках, где размещалась стража. Это неплохо. Почти революционный поступок — если не считать того, что предварительно они всех оповестили о своих намерениях, чтобы никто случайно не погиб. Лорду Хону приходилось прилагать немалые усилия, чтобы создать впечатление, будто Красная Армия хоть чем-то страшна.

Он даже вызвал им Великого Волшебника, в которого они так искренне верили. Теперь отступать им некуда. Кстати, лорд Хон нисколько не обманулся в своих ожиданиях: Великий Волшебник оказался малодушным, бездарным проходимцем. Любая армия под его предводительством либо побежит, либо будет разбита наголову. Так или иначе, почва для контрреволюции будет подготовлена.

А уж контрреволюция… Она принесет реальные плоды. Об этом лорд Хон позаботится.

Однако двигаться надо поэтапно. Враги повсюду. Враги, исполненные подозрительности. Путь честолюбивого человека усыпан терниями. Кругом подстерегают ловушки. Один неверный шаг и его песенка спета. Ну кто бы мог подумать, что Великий Волшебник так ловко обращается с замками? А в эту ночь темницу охраняют люди лорда Тана. Разумеется, если Красная Армия совершит побег, никому даже в голову не придет винить в этом лорда Тана…

Широким шагом направляясь в свои покои, лорд Хон не удержался от легкого смешка. Улики — вот что самое опасное. Улик быть не должно. Но скоро… скоро можно будет не таиться. Ничто не объединяет людей вернее, чем угроза страшной, кровавой войны. И тот факт, что Великий Волшебник (он же предводитель ужасной армии мятежников) является злобным, кровожадным дьяволом, явившимся из-за Великой Стены, послужит искрой, от которой вспыхнет фейерверк.

А потом Анк-Морпорк [38] .

Гункунг стар. Его культура основывается на заскорузлых обычаях, воловьем пищеварительном тракте и грязном вероломстве. Лорд Хон ничего не имел против этих трех вещей, но они вряд ли помогут достичь мирового господства, к которому лорд Хон относился крайне благожелательно — при условии, что данное господство достигнуто самим лордом Хоном.