Маскарад - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 1

Ветер завывал. Горы раскалывались под напором бури. Молния беспорядочно тыкалась в утесы, словно старческий палец, выковыривающий из вставной челюсти смородиновое зернышко.

В шумно колыхающихся на ветру зарослях дрока вспыхнул неверный под порывами ветра огонек.

— Когда мы вновь увидимся… вдвоем? — возопил чудной, жутковатый голосок.

Над землей в очередной раз прокатился раскат грома.

— И зачем было орать? — ответил другой голос, наделенный гораздо более привычными уху модуляциями. — Из-за тебя я уронила тост в костер.

Нянюшка Ягг уселась обратно на свое место.

— Прости, Эсме. Я, это… как бы объяснить… уважение к прежним временам, традиции… Но согласна, звучит не ахти, как-то неправильно.

— А я только его поджарила как надо, только он стал таким золотистым…

— Ну прости.

— …И тут ты орать.

— Извини.

— Я к тому, я ведь не глухая. Что мешало спросить нормально? И я бы ответила, что, мол, в следующую среду и увидимся.

— Прости.

— Отрежь мне еще кусочек. Кивнув, нянюшка Ягг обернулась.

— Маграт, отрежь-ка матушке Ветровоск еще… О. Это я по привычке, все забываю. Ну да ничего, сама отрежу.

— Ха! — откликнулась матушка Ветровоск, не сводя глаз с пылающего огня.

Некоторое время не было слышно ничего, кроме завывания ветра и странных звуков — нянюшка Ягг резала хлеб. По своей результативности это ее действие могло соперничать разве что с попытками распилить циркулярной пилой пуховую перину.

— Я надеялась, если мы сюда придем, тебя это немножко взбодрит… — через некоторое время произнесла нянюшка.

— Да ну. — Это был не вопрос.

— Вроде как поможет развеяться, — продолжала нянюшка, внимательно следя за выражением лица подруги.

— М-м? — Матушка все так же хмуро таращилась в костер.

«Ой-ей, — подумала нянюшка. — А вот этого говорить не следовало…»

Дело в том, что… в общем, дело в том, что нянюшка Ягг была встревожена. Очень встревожена. Ей казалось… всего-навсего казалось, но и это уже знак… что ее подруга… даже подумать страшно… что она в некотором роде начала… не к ночи будет помянуто… одним словом, начала чернеть…

Такое порой случается — с самыми могущественными ведьмами. А матушка Ветровоск была чертовски могущественной ведьмой. Сейчас она, наверное, еще сильнее, чем была в свое время Черная Алиса. Эта самая Алиса стяжала себе очень дурную славу, а что с ней сталось в конце, все знают: пара ребятишек затолкала Черную Алису в ее же собственную печку. Все тогда так радовались этому, так радовались… Хотя печку потом неделю было не отчистить.

Но Алиса до самого своего последнего дня, вплоть до самой своей страшной кончины, терроризировала Овцепики. Она настолько преуспела в ведьмовстве, что только о нем одном и думала.

Говорят, никакое оружие ее не брало. Мечи отскакивали от ее кожи. А еще говорят, будто бы от ее безумного хохота волосы вставали дыбом у всей округи. Разумеется, в некоторых обстоятельствах без такого хохота, именно безумного — обязательной части ведьмовского профессионального инвентаря, — не обойтись. Однако ее хохот был абсолютно чокнутым, самым что ни на есть наихудшим. Кроме того, Черная Алиса превращала людей в пряники, а дом у нее был из лягушек. И чем дальше, тем больше — ближе к концу стало совсем гадко. Так всегда бывает, когда добрая ведьма превращается в злую.

Конечно, добрые ведьмы не всегда превращаются в злых. Иногда они просто… куда-то уходят.

Интеллект матушки жаждал действия. И матушка боролась со скукой изо всех сил. Обычно она ложилась у себя в хижине и, вселившись в какую-нибудь лесную зверушку, слушала ее ушами, смотрела ее глазами. В этом нет ничего плохого — наоборот, это очень даже познавательно. Но слишком уж она в этом преуспела. В другом существе матушка могла пребывать очень долго, дольше, чем кто-либо другой из тех, кого знала нянюшка Ягг.

Когда-нибудь она не вернется из своих странствий, в этом можно было не сомневаться… Просто не захочет. Как раз сейчас самое опасное время года: дикие гуси каждую ночь перечеркивают небо, сопровождая свой полет зазывным курлыканьем, а холодный осенний воздух так свеж и сладок… Есть в этом какой-то страшный соблазн.

Нянюшка Ягг, кажется, догадывалась, в чем крылась проблема.

Она кашлянула.

— На днях видела Маграт, — рискнула сообщить она, искоса посмотрев на матушку.

Никакой реакции.

— Выглядит прекрасно. Королевствование пошло ей на пользу.

— Гм-м?

Нянюшка испустила внутренний стон. Матушка даже не удосужилась съязвить — значит, ей и вправду не хватает Маграт.

Поначалу нянюшка Ягг отказывалась в это верить, но Маграт Чесногк, хоть и ходила большую часть суток сырая, как губка, в одном была абсолютно права.

Тройка — самое естественное число для ведьм.

А их стало меньше. Одну свою товарку они потеряли. Ну, не совсем потеряли. Маграт теперь в королевах, а королева не такая вещь, которую можно по ошибке затолкать не на ту полку, забыть и потерять. Но… все равно из трех осталось только двое.

Когда есть трое, стоит подняться шуму-гвалту, как третий быстренько примиряет поссорившиеся стороны. У Маграт это очень хорошо получалось. Без Маграт нянюшка Ягг и матушка Ветровоск действовали друг другу на нервы. Тогда как с ней троица действовала на нервы всем остальным обитателям Плоского мира, а ведь это гораздо веселее.

И похоже, Маграт не собирается возвращаться… по крайней мере, Маграт пока не собирается возвращаться.

Да, тройка — отличное число, самое то для ведьм, но помимо всего тройка должна быть правильной. В смысле, три ведьмы должны быть совместимы.

С некоторым удивлением нянюшка Ягг вдруг поняла, что ей как-то неловко даже думать об этом. Хотя в обычных обстоятельствах смущение было так же свойственно нянюшке, как кошкам — альтруизм.

Будучи ведьмой, она не верила ни в какие оккультные бредни. Но там, на самом дне души, скрывалась пара-другая истин, и спорить с этими истинами было очень трудно. Особенно с истиной, касающейся, так сказать, девы, матери… ну и этой, третьей.