Мор, ученик Смерти - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 9

— ВХОДИ.

Смерть стоял за чем-то вроде аналоя, догруженный в изучение географической карты. Он посмотрел на Мора так, как будто частично находился не здесь, а в каком-то другом месте.

— ТЫ, СЛУЧАЙНО, НЕ СЛЫШАЛ О ЗАЛИВЕ МЭЙНТ? — донесся из неведомых далей его голос.

— Нет, сэр.

— ТАМ СЛАВНОЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ.

— Было?

— БУДЕТ. ЕСЛИ Я СУМЕЮ РАЗЫСКАТЬ ЭТО ЧЕРТОВО МЕСТО.

Мор зашел за аналой и всмотрелся в карту.

— Ты намерен потопить корабль? — уточнил он.

На лице Смерти отразился ужас.

— РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ. БУДЕТ ИМЕТЬ МЕСТО СОЧЕТАНИЕ НЕУМЕЛОГО УПРАВЛЕНИЯ КОРАБЛЕМ, НИЗКОГО УРОВНЯ ВОДЫ И ПРОТИВНОГО ВЕТРА.

— Ужасно, — едва смог выговорить подавленный Мор. — И что, многие утонут?

— ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ СУДЬБЫ, ответствовал Смерть, поворачиваясь к расположенной за спиной этажерке и извлекая тяжелый географический справочник. — Я НИЧЕГО НЕ В СИЛАХ ПОДЕЛАТЬ. А ЧТО ЭТО ЗА ЗАПАХ?

— Это от меня, — признался Мор.

— А, КОНЮШНЯ. — Смерть сделал паузу, его рука замерла на корешке книги.

— И ПОЧЕМУ, КАК ТЫ СЧИТАЕШЬ, Я НАПРАВИЛ ТЕБЯ В КОНЮШНЮ? ПОДУМАЙ ХОРОШЕНЬКО.

Мор колебался. Он думал на эту тему, думал очень серьезно — в промежутках между подсчетами количества тачек. Он гадал, не было ли задание предназначено для того, чтобы развить скоординированную работу рук и глаз?

Или приучить к повиновению? Внушить ему важность — в человеческом масштабе небольших задач? Заставить осознать, что даже великие люди должны начинать с самого дна?

— Я думаю… — начал он.

— ДА?

— Ну, я думаю, ты сделал это потому, что конюшня была по колено в лошадином навозе, если уж говорить начистоту.

Смерть долго, не отрываясь, смотрел на него. Мор неловко переминался с ноги на ногу.

— АБСОЛЮТНО ВЕРНЫЙ ОТВЕТ, — слова Смерти звучали отрывисто. — ЯСНОСТЬ МЫСЛИ. РЕАЛИСТИЧНЫЙ ПОДХОД. ЧТО ОЧЕНЬ ВАЖНО ДЛЯ РАБОТЫ, ПОДОБНОЙ НАШЕЙ.

— Да, сэр. Сэр?

— Х-М-М? — Смерть маялся с именным указателем, пытаясь найти нужное название.

— Люди умирают все время, сэр. Миллионами. У тебя не должно быть ни минуты свободной. Но…

Смерть бросил на Мора взгляд, который мальчик уже начал узнавать.

Изумление в чистом виде быстро переходило в раздражение, как будто он смотрел на досадливую муху. Затем раздражение сменялось гримасой внутреннего усилия, сопровождающей признание печального факта непроходимой тупости подручного. И наконец наступала фаза туманного, относящегося не только к Мору, но и ко всему несовершенному миру долготерпения.

— НО?

— Я считал, что ты, так сказать, немного больше занят делом. Ну, ты понимаешь… Ты бродишь по улицам. В альманахе моей бабушки есть картинка.

Так там ты изображен с косой и все такое.

— А, ПОНЯТНО. БОЮСЬ, МНЕ БУДЕТ ТРУДНО ОБЪЯСНИТЬ ТЕБЕ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ТЫ НЕ ЗНАКОМ С ТАКИМИ ВЕЩАМИ, КАК НАПРАВЛЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ И ФОКУСИРОВКА ОРБИТ, ПО КОТОРЫМ ДВИЖУТСЯ ТЕЛА.

— Думаю, я не знаком с ними.

— КАК ПРАВИЛО, МОЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ОЖИДАЕТСЯ ТОЛЬКО В ОСОБЫХ СЛУЧАЯХ.

— Вроде таких, когда умирает король, я полагаю, — сказал Мор. — Я хочу сказать, король… он ведь всегда правит, даже когда занят чем-то другим.

Даже во сне.

— ДОВОЛЬНО ОБ ЭТОМ. — Смерть скатал карты. — А СЕЙЧАС, МАЛЬЧИК, ЕСЛИ ТЫ ЗАКОНЧИЛ С КОНЮШНЕЙ, МОЖЕШЬ ОТПРАВИТЬСЯ К АЛЬБЕРТУ И УЗНАТЬ. НЕТ ЛИ У НЕГО ДЛЯ ТЕБЯ КАКОЙ-НИБУДЬ РАБОТЫ. А ПОТОМ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ, СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ МОЖЕШЬ ПОЙТИ СО МНОЙ НА ОБХОД.

Мор кивнул. Смерть вернулся к гигантскому тому в кожаном переплете. Он взял ручку, некоторое время взирал на нее, а затем, склонив череп набок, вновь посмотрел на Мора.

— ТЫ УЖЕ ВСТРЕЧАЛСЯ С МОЕЙ ДОЧЕРЬЮ? — поинтересовался он.

— Э-э… Да, сэр. — Мор уже взялся за дверную ручку.

— ОЧЕНЬ ВОСПИТАННАЯ И МИЛАЯ ДЕВУШКА, — продолжал Смерть. — НО МНЕ КАЖЕТСЯ, ОНА ОЧЕНЬ НУЖДАЕТСЯ В КОМПАНИИ СВОЕГО ВОЗРАСТА. ЧТОБЫ БЫЛО С КЕМ ПОГОВОРИТЬ.

— Сэр?

— И, РАЗУМЕЕТСЯ, В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ВСЕ ЭТО ПЕРЕЙДЕТ К НЕЙ.

На мгновение в космических безднах его глазниц вспыхнуло что-то вроде крохотной синей сверхновой. До Мора дошло, что таким образом, несколько неловко и абсолютно неумело, Смерть пытался подмигнуть ему.

В местности, ничем не обязанной ни времени, ни пространству, не зафиксированной ни на одной карте, существующей только в тех дальних далях многократно переплетенного и запутанного космоса, которые открываются лишь немногим астрофизикам, систематически перебарщивающих с ЛСД, Мор мирно коротал дневные часы, помогая Альберту с посадкой брокколи. Капуста была черной, с оттенком багрового.

— Он старается, как может, сам видишь, — произнес Альберт, размахивая тяпкой, словно в подтверждение своих слов. — Вот только когда дело касается цветов, у него воображение вроде как отказывает.

— Я не уверен, что вполне понимаю, — признался Мор. — Ты хочешь сказать, все это — его рук дело?

Сразу за стеной сада местность резко падала, переходя в глубокую низину, затем вскарабкивалась вверх, превращаясь в сумрачную вересковую пустошь, а там победным маршем шла до самых гор, зубастых, точно кошачья пасть.

— Ага, — кивнул Альберт. — Не отвлекайся. Смотри, что делаешь с лейкой.

— А что здесь было раньше?

— Кто его знает, — Альберт начал новый ряд. — Твердь, я полагаю.

Довольно забавное название для необработанного ничто. Сказать по правде, сработано довольно слабо. Сад еще ничего, но горы — откровенная халтура.

Стоит подойти ближе, и сразу видно — только дотронься, они разлетятся, как пух. Я как-то сходил туда и посмотрел.

Мор незаметно скосил глаза на ближайшие деревья. Они выглядели похвально плотными и материальными.

— Для чего ему все это? — спросил он. Альберт издал ворчание, выражающее недовольство.

— Знаешь, что происходит с мальчиками, которые задают чересчур много вопросов? Мор на мгновение задумался.

— Нет, — в конце концов промолвил он. — Что?

Воцарилось молчание.

— Разрази меня гром, если я знаю, — произнес Альберт, выпрямляясь. Наверное, они получают ответы, а затем используют их для своего блага.

— Он сказал, что сегодня вечером я могу пойти с ним.

— Ну и везунчик ты, а? — неопределенно хмыкнул Альберт, направляясь обратно к коттеджу.

— Он б самом деле создал все это? — удивился Мор, следуя за ним по пятам, словно нитка, вставленная в иголочное ушко.

— Да.

— Зачем?

— Мне кажется, ему хотелось иметь какое-то место, где бы он мог чувствовать себя как дома.

— Альберт, ты мертв?

— Я? Я что, выгляжу мертвым? — Старик фыркнул, заметив, что Мор обводит его медленным критическим взором. — И прекрати это. Я так же жив, как и ты.

Пожалуй, еще поживее буду.

— Прости.

— Проехали. — Альберт отворил дверь черного хода, затем обернулся и посмотрел на Мора так доброжелательно, насколько это было в его силах. Лучше не задавай лишних вопросов, — посоветовал он. — Ими ты огорчаешь людей. А теперь, как насчет того, чтобы поджарить что-нибудь вкусненькое?

Колокольчик прозвенел, когда они играли в домино. Мор навострил уши.

— Ему понадобится лошадь, — сказал Альберт. — Пошли.

В сгущающихся сумерках они отправились в конюшню. Там Мор внимательно изучил, как старик седлает лошадь Смерти.

— Ее зовут Бинки, — сообщил Альберт, подтягивая подпруги. — Никогда не знаешь, в какой момент ей взбредет в голову показать норов.

Бинки нежно покусывала его шарф. Мору вспомнилась гравюра из бабушкиного альманаха. Гравюра находилась как раз между календарем посадок и страницей, посвященной фазам луны. Она изображала Смерть — Великого Жнеца, Пришедшего в Юдоль Скорби Собирать Свою Мрачную Жатву. Мор рассматривал ее сотни раз, пока учил буквы. Картина не производила бы даже половину своего впечатления, знай неискушенный читатель, что лошадь с огнедышащими ноздрями, на которой восседает ужасный призрак, зовут Бинки.