Обжигающая любовь - Райан Нэн. Страница 18

— Простите, хозяин, мне сказали, вы захотите увидеть это тотчас.

— Что это? — нахмурился Мустафа.

— Посмотрите сами, хозяин. — Алван протянул поднос на вытянутой руке.

Недовольство Мустафы увеличилось, когда он вынул из конверта письмо.

— Ты же знаешь, я не умею читать ни по-арабски, ни по-английски. Позови сюда Джамала!

— Я здесь, хозяин, — поклонился переводчик, входя в покои наследника султана.

Джамал начал читать, и Мустафа повеселел. Он рассмеялся, и его темные глаза залоснились от удовольствия.

— Где ты это взял, Алван?

— Ваши люди отобрали конверт у одинокого араба на севере пустыни три дня назад.

Мустафа сиял, раздумывая, как ему лучше распорядиться только что полученными известиями. Перебрав в уме несколько вариантов, он наконец рассмеялся, и его огромный голый живот заколыхался подобно студню. Все присутствующие подобострастно заулыбались. Вдоволь нахохотавшись, Мустафа выставил вперед короткий жирный палец и скомандовал:

— Позвать сюда моих верных воинов! Я отдам им распоряжение! — И снова расхохотался.

Глава 15

Дни.

Неделя. Две недели.

Три недели минуло с тех пор, как Тэмпл оказалась невольной гостьей в оазисе шейха Шарифа Азиза Хамида. К ней хорошо относились. За ней, угадывая каждое ее желание, ухаживала Рикия и неусыпно и бдительно следил Тариз.

Каждое утро ей разрешали совершать прогулки на рыжем жеребце Тозе. Прогулки доставляли ей несказанное удовольствие, но, что было более важным, они давали ей возможность получше узнать пустыню, которую она намеревалась вскорости пересечь в одиночестве.

Если во время прогулки ее не сопровождал дружелюбный Тариз, то функцию надзирателя исполнял его угрюмый хозяин. Он отправлялся на прогулки то на Идите, статном молочно-белом жеребце, то на Принце, быстроногом вороном скакуне. Когда во время прогулки с ней был Тариз, она расспрашивала его о караванных путях, пересекавших эту безжизненную пустыню, которую он знал как свои пять пальцев. Прикидываясь безразличной, она запоминала каждое его слово. Время от времени, беспокоясь, как бы не вызвать подозрение Тариза, американка обрывала его на полуслове и меняла тему разговора. Вдвоем они болтали и безудержно хохотали, как дети, и Тэмпл не уставала удивляться тому, как много он знает о цивилизованных странах. Тариз поклялся, что никогда не выезжал дальше Каира, но перечитал все книги в кожаных переплетах даже не по одному, а по два-три раза.

— Ты знаешь, Тариз, — сказала ему однажды во время прогулки Тэмпл, — ты умнее и образованнее многих европейцев и американцев. Ты мог бы занимать значительно более высокое положение. Ты мог бы стать бизнесменом. Ты мог бы много путешествовать, встречаться с интересными людьми и завоевывать их уважение. Более того, ты мог бы заработать много денег.

— Беззаботное сердце лучше, чем туго набитый кошелек, — быстро ответил Тариз.

Только теперь Тэмпл поняла, что Тариз был счастливым человеком, довольным своей жизнью.

Девушка не знала, доволен ли своей жизнью загадочный господин Тариза, более того, она уверяла себя, что это ее не интересует.

Когда во время утренних прогулок ее сопровождал шейх, он никогда не смеялся и вообще никак не показывал своих чувств. Единственное, что их сближало, так это страсть к красивым быстрым скакунам. Иногда, когда Тэмпл чувствовала дуновение теплого ветра пустыни на щеке, она поворачивала голову и видела на лице шейха выражение вдохновенного полета, которое свидетельствовало о том, что он испытывает ту же безудержную радость, что и она. Это были редкие моменты, когда она не ждала от него никакого подвоха. В другое время Тэмпл жила ожиданием грубости или неприятности. Его мужская сила и внутренняя холодность были постоянной угрозой Тэмпл. Она ненавидела шейха за страх, который испытывала. Ни один мужчина еще не брал над ней верх. Она никому этого не позволяла. А этот варвар унижал ее одним своим присутствием и холодными взглядами, бросаемыми на нее.

Тэмпл постоянно нервничала, что не было ей свойственно.

Однажды она решила, что лучший способ общения с ним — вести себя тихо, как мышь, не попадаться ему на глаза, не обращать на себя внимания. Тогда он оставит ее в покое. Но не прошло и минуты, как она передумала. Нет, она будет сражаться. Она собьет с него спесь, докажет ему, что у него нет права унижать ее. Она докажет этому суровому дьяволу пустыни, что не боится его. Находясь в боевом расположении духа, Тэмпл время от времени делала попытки не замечать исходящей от него постоянной сексуальной угрозы.

Она наносила ему оскорбления. Она высмеивала его.

Однажды во время прогулки она прервала тягостное молчание. Сердито посмотрев на шейха, она спросила:

— Кто вы на самом деле?

— Я много раз говорил вам, кто я.

— Скажите еще раз.

— Я шейх Шариф Азиз Хамид Эль-Сииф. Военачальник. Князь пустыни, защитник правоверных.

— Значит, это у вас в обычае — похищать беззащитных женщин и держать их у себя?

— Вы первая похищенная мной, — спокойно ответил шейх, положив загорелую кисть руки на луку седла. На безымянном пальце ярко горел рубин.

— Я вам не верю!

— Это ваше право.

— Да, конечно, но послушайте меня, великий князь пустыни, не знаю, кто вы есть на самом деле, не знаю, чего вы хотите от меня, но вы не на ту напали! Я не трусиха! Я вас не боюсь!

— Вы уже говорили это много раз. — Кривая усмешка тронула его губы. — Что с вами, Тэмпл, или вам не удается убедить себя в том, что вы говорите?

— Не смейте делать из меня посмешище! Предупреждаю, если вы только посмеете дотронуться до меня, я убью вас!

— Пожалуйста, перестаньте кричать. Леди себя так не ведут.

— Я буду кричать, сколько мне заблагорассудится. Вы вовсе не тот благовоспитанный джентльмен, который может указывать, как ведут себя леди. Вы животное! Это все, что вы есть! И ни один отсталый, грязный, необразованный араб не сможет указывать мне…

Доля секунды понадобилась шейху, чтобы протянуть вперед руку и схватить жеребца Тэмпл под уздцы. Он спрыгнул вниз и снял ее с седла. Разгневанный, он встал так близко к ней, что Тэмпл вжалась спиной в бок своего Тоза. Темные глаза Шарифа сверкали, как осколки базальта. Он сказал:

— Будьте осторожны, не переходите границ приличия и не сердите меня. Я не принадлежу к вашим глупым обожателям, которым вы можете говорить все, что пожелаете. Здесь ваша красота не имеет силы, мисс Лонгуорт. Никакой. Здесь я сила. Здесь отдаю приказания я, а не вы. — Он почти прижался к ней. Она поморщилась. — Никогда не забывайте, что ваша судьба в моих руках. Я могу и поступлю с вами так, как я этого хочу. Вы меня понимаете?

Тэмпл всеми силами старалась сохранить самообладание. Она молчала. Крепко сжав зубы, она отвернулась от своего мучителя. Тогда шейх двумя пальцами взял ее за подбородок, грубо повернул голову девушки в свою сторону и сказал:

— Вы меня понимаете?

— Д-да… — наконец проронила Тэмпл, ненавидя себя за то, что была вынуждена ответить. — Тогда скажите вслух, что вы меня понимаете.

— Я вас понимаю, — в бешенстве сказала Тэмпл.

Все еще придерживая ее подбородок, молодой шейх перевел ленивый взгляд на губы девушки. Несколько секунд она дрожала в ожидании поцелуя.

— Не испытывайте меня слишком часто, — посоветовал он ей, почти касаясь ее губ своими. — Однажды я потеряю терпение.

Он неожиданно резко запрокинул ей голову, убрал руки от лица и быстро отошел. Затем шейх вскочил на своего жеребца и поскакал, не оглядываясь. Тэмпл тяжело дышала. Она не знала, где они находятся и как добраться до лагеря. Она подозревала, что шейх намеренно устроил эту сцену. Ей не оставалось ничего другого, кроме как сесть в седло и последовать за арабом. Весь остаток пути они не проронили ни слова, шейх ни разу не взглянул в ее сторону.

Тэмпл успокоилась, только когда они наконец достигли шумного лагеря.