От ненависти до любви - Райан Нэн. Страница 40

Ночное Солнце осторожно уложил Марти на мягкую траву, стараясь не разбудить ее, прикрыл пледом и растянулся рядом. Вблизи от Марти, но, не прикасаясь к ней.

Он лежал на спине, заложив руки за голову, и задумчиво смотрел на луну в летнем ночном небе.

Похитив ее, он сделал ошибку. Теперь индеец раскаивался в содеянном. Сожалел, что она лежит сейчас рядом с ним. Сожалел, что, повернув голову, может увидеть прекрасное, ангельское лицо.

Заставив себя не смотреть на Марти, индеец сел, обвил руками свои колени и положил на них подбородок.

Но почему не пришел ее отец? Генерал наверняка получил письмо, на Маленького Койота можно положиться, как ни на кого другого. Поэтому именно ему он поручил доставить послание. Маленький и проворный храбрец выполнял приказания, никогда не задавая лишних вопросов. Маленький Койот поклялся, что письмо попадет в руки генерала Кидда в резиденции Эмерсонов на Лаример-стрит.

Тогда в чем же дело?

За пять дней несколько отрядов солдат проскакали совсем близко от скрытой в горах хижины, где Ночное Солнце держал свою пленницу, но ни один из этих отрядов не возглавлял генерал Кидд. Неужели он струсил и не явится на встречу даже ради спасения дочери? Или что-то случилось с Маленьким Койотом? На последний вопрос Ночное Солнце мог получить ответ лишь через несколько месяцев. Посланнику было велено отправиться на юг от Денвера к лагерю Бегущего Лося и не возвращаться до весны.

Ночное Солнце размышлял еще долгое время, прежде чем снова улегся на землю.

Ему оставалось только осуществить вторую часть своего плана. В письме он предупредил генерала, что если тот не приедет за дочкой в течение двадцати четырех часов, ее увезут из Колорадо на север, на территорию Дакоты.

Индеец провел рукой по лицу.

Он не собирался никуда увозить Марти, ибо был уверен, что ее отец откликнется на послание. Теперь выбора нет. Отступать поздно. Придется взять ее с собой, а это может принести новые неприятности его многострадальному народу. Из-за дочери генерала, удерживаемой в плену в лакотском лагере сиу, вся американская армия может обрушиться на них.

Ночное Солнце прикрыл глаза и, усталый после долгих часов, проведенных в седле, вскоре заснул. Посреди утра Марти разбудила жара. Ее губы пересохли, она облизнула их и открыла глаза навстречу яркому солнечному свету. Повернув голову, девушка увидела спящего индейца. Он лежал рядом, лицом к ней. Воспоминания о жестоких объятиях прошлой ночи нахлынули на нее, и первым желанием Марти было бежать.

Она смотрела на спящего индейца, не обманываясь мирным выражением его красивого лица. Во сне он казался спокойным и безобидным, но девушка знала его другим. Ночное Солнце — опасный и примитивный дикарь, поэтому необходимо попытаться сбежать от него.

Марти осторожно приподняла голову. Ночное Солнце не двигался. Она с облегчением повела плечами и тут же почувствовала, как ее волосы натянулись. Только тут девушка обнаружила, что дикарь намотал на пальцы ее локоны. Стараясь не разбудить индейца, Марти повернулась на бок. Затем осторожно начала разгибать его пальцы. Наконец после долгих усилий Марти преуспела в своих стараниях и возликовала.

Перед тем как вскочить, она бросила быстрый взгляд на индейца.

Полуприкрытые глаза спокойно следили за ней. Хотя солнце обжигало Марти, ее охватила холодная дрожь. Надежды на избавление рухнули, и она напряженно ждала, когда ее тюремщик заговорит или завершит то, что задумал прошлой ночью.

— Доброе утро, Марти, — сказал он.

Она с трудом оторвала от него взгляд. Страх ее нарастал.

— Сегодня мы никуда не поедем, — небрежно сообщил Ночное Солнце, как если бы драма, разыгравшаяся прошлой ночью, была всего лишь дурным сном. Задрав рубаху и почесав живот, индеец добавил: — Если хочешь, можешь еще поспать.

Марти смерила его презрительным взглядом. Сексуальность индейца задевала ее почти так же, как жестокость. Да, он был угрожающе сексуален, и это отталкивало и притягивало Марти. Даже обычный жест, которым он почесывал живот, казался девушке удивительно чувственным, и она не могла оторвать глаз от его длинных смуглых пальцев.

— А почему мы никуда не поедем? — Он зевнул и потянулся.

— Сейчас небезопасно. В предгорьях полно солдат. Подождем, пока зайдет солнце, а ночью отправимся в путь.

Марти кивнула:

— Что же мы будем делать целый день? Прятаться?

— Нам незачем прятаться, пока я не услышу, что кто-то приближается. — Его взгляд скользнул по испачканному платью Марти. — Ты успеешь привести себя в порядок.

— Я уже говорила, что не собираюсь…

— Сегодня ты искупаешься, Марти, — твердо сказал индеец. — А пока ты будешь в воде, я постираю твое платье.

На мгновение забывшись, Марти высокомерно фыркнула:

— Много вы, индейцы, смыслите в изящных вещах. Это платье из чистого китайского шелка, и стирать его нужно очень осторожно, в мягкой…

Черные глаза пронзили ее насквозь.

— Ну ладно. — Он проворно вскочил на ноги. — Я также возьму твое нижнее белье.

Марти тоже поднялась.

— Ты этого не сделаешь! Я не позволю…

— В таком случае постирай его сама — до или после купания. И вымой голову. Посмотри, на что похожи твои волосы!

— Почему это ты решил, что можешь мной командовать! — возмутилась девушка, привыкшая повелевать.

— Для тебя, Марти, я теперь все.

— Не поняла.

— Все, — повторил он. — Твой защитник, проводник и кормилец.

— И тюремщик, — презрительно бросила Марти.

— Это тоже. А теперь иди и искупайся, пока я не потащил тебя силой.

Марти взглянула на бурлящий ручей, выискивая уединенное местечко на берегу. Такое место было менее чем в двадцати ярдах от них. Посреди потока вздымались брызги вокруг огромного валуна.

— Видишь этот камень. Я искупаюсь прямо за ним — Марти указала туда пальцем.

— Давай.

— Но как мне добраться до него?

— Ногами.

— Я промокну.

— Надеюсь. — Индеец вытащил кусок мыла из седельной сумки и подал его девушке. — Брось мне платье, когда доберешься туда.

— Если ты будешь подглядывать за мной, когда я сниму одежду…