Своенравная леди - Райан Нэн. Страница 13

— Ты обещаешь мне сделать это? — В ее глазах застыла тревога.

— При одном условии. — Он улыбнулся. — Ты ничего не скажешь об этом маме.

— Обещаю, папочка. — Сюзетта помогла отцу подняться.

Блейк Фоксуорт не сказал дочери, что его мучают постоянные боли и что он опасается худшего. Вечером Блейк с огромным трудом заставил себя поесть, хотя с заходом солнца боли усилились и он жаждал лишь одного — забыться блаженным сном. Из кармана жилета он достал крошечную пилюлю. Доза была очень маленькой, но морфий все же позволит ему отдохнуть.

Час спустя, почувствовав облегчение, Блейк лежал в постели и смотрел, как его прелестная жена расчесывает свои длинные черные волосы. Она волновалась из-за дочери и хотела, чтобы муж успокоил ее.

— Как ты думаешь, Блейк, пристало ли Сюзетте быть репортером? Она присутствовала на процессе над этими ужасными индейцами и сидела рядом с корреспондентами восточных газет — конечно же, мужчинами. И дело не только в том, что она девушка. Она так юна! Остин разочаровал меня. Ему не следовало разрешать ей освещать процесс, не посоветовавшись с нами…

— Лидия, Остин хороший человек и верный друг. Он пытался помочь. И нашей дочери стало лучше. Когда она занята делом, то у нее нет времени убиваться по Люку, и я благодарен за это Остину. Ты тоже должна быть ему благодарна. Он беспокоится о Сюзетте так же, как и мы.

Прильнув к мужу, Лидия прижалась щекой к его плечу и кивнула:

— Знаю. Я… просто я хочу, чтобы наша девочка была счастлива. Ты всегда знаешь, как успокоить меня. Что бы я без тебя делала, милый?

Она крепко обняла и поцеловала его.

Блейк еще сильнее прижал жену к себе, борясь со страхом, который должен был скрывать от нее. — Ты бы выжила, дорогая.

— Никогда! — пылко заявила она и уткнулась лицом в шею мужа.

Жарким летним днем, незадолго до первого сентября, Сюзетта стояла на деревянном тротуаре на площади Джексборо и махала рукой вслед удаляющейся почтовой карете. Блейк Фоксуорт выполнил обещание, данное дочери. Он направлялся в Форт-Уэрт, чтобы посетить врача, а Лидия согласилась провести с ним неделю в городе. Она ничего не знала о планах мужа. Блейк сказал жене, что хотел бы присутствовать на собрании медиков, и предложил ей сопровождать его.

Сюзетта наблюдала, как грохочущая карета исчезает из виду.

— Они уехали, — сказала Анна. — Пойдем домой. Я хочу выпить чего-нибудь холодного. Никогда в жизни мне не было так жарко!

Но Сюзетта завороженно смотрела на клубы пыли, вздымавшиеся за каретой. Она вздрогнула, когда Анна коснулась ее руки. Заметив, как раскраснелось от жары лицо подруги, Сюзетта удивилась, почему у нее самой озябли руки. И еще она спрашивала себя, почему ей так хочется побежать вслед за каретой. Задрожав, она сказала:

— Здесь, на солнце, так плохо. Пойдем.

Спустя еще два необыкновенно жарких дня Блейк Фоксуорт поднялся по ступенькам двухэтажного дома доктора Вудса на углу Десятой и Коммерческой улиц Форт-Уэрта. Доктор Вудс, которому не исполнилось еще и двадцати пяти, был стройным, красивым мужчиной с живыми зелеными глазами и обаятельной улыбкой. Он пожал руку старшему коллеге и пригласил его в кабинет. Вудс, уже известный на западе своими способностями, исследовал пациента с необычайной тщательностью.

Лежащий на спине на длинном, застеленном простыней столе Блейк был весь покрыт потом, хотя на нем было только белье. Он внимательно вглядывался в напряженное лицо поглощенного своими мыслями молодого доктора, пока тот выстукивал и выслушивал его.

— Вы заканчиваете, доктор Вудс? Я должен захватить жену на ленч, а время уже близится к полудню.

Прошло целых пять минут, прежде чем он дождался ответа от склонившегося над ним молодого врача.

Вудс подошел к умывальнику и, моя руки, бросил через плечо:

— Одевайтесь и идите ко мне в кабинет. Нам нужно поговорить.

С этими словами он насухо вытер руки и вышел из комнаты.

Когда Блейк, одетый и улыбающийся, опустился на стул напротив молодого доктора, он увидел свою судьбу в устремленных на него зеленых глазах.

— Доктор Фоксуорт, не будем терять драгоценное время — ваше и мое. Мне ужасно жаль, но я ничем не могу вам помочь. Ваши опасения подтвердились. Очевидно, раны, которые вы получили во время войны между Севером и Югом, имели серьезные последствия. У вас опухоль мозга, вызванная скорее всего застрявшими в мозгу осколками шрапнели. Мне бы очень хотелось сказать вам, что мы можем решиться на операцию и все исправить, но это не так. Предполагаю, там не один металлический осколок, а несколько. Слишком поздно, доктор. Опухоль быстро растет, а ее расположение делает операцию невозможной. — Вудс откинулся на стуле и посмотрел на старшего коллегу: — Я очень сожалею, доктор Фоксуорт, правда.

— Для меня это не особенно сильный удар, доктор Вудс. Я уже давно предполагал нечто подобное. — Блейк взглянул на собеседника и слабо улыбнулся: — Похоже, янки меня в конце концов достали.

— Я из Бостона, доктор Фоксуорт, — сказал Вудс. — Всего пару лет, как я живу в Форт-Уэрте. Вряд ли мне удастся убедить вас прийти с женой на обед в дом янки.

Блейк поднялся и протянул руку:

— Мы с женой с удовольствием пообедаем у вас.

Они обменялись рукопожатием и направились к двери кабинета. Блейк покачал головой:

— Понимаете, доктор Вудс, мне необходимо найти врача, к которому перейдет моя практика. Вы поможете мне?

— Я знаю нескольких молодых врачей, которые придут в восторг, услышав о такой возможности. В сущности, и меня интересует ваше предложение.

— Вас? Послушайте, доктор Вудс, вы имеете здесь обширную практику. Кроме того, вы уверены, что ваша жена согласится уехать из города?

— У меня нет жены, доктор. А в Джексборо много хорошеньких девушек?

— Ну, так случилось, что у меня прелестная дочь, только, боюсь, она слишком молода для вас. Ей всего шестнадцать.

— А мне не исполнилось еще и двадцати пяти, доктор, — улыбнулся Вудс. — Ваша прекрасная дочь тоже приехала в Форт-Уэрт?

Блейк покачал головой:

— К сожалению, нет. Дело в том, что у Сюзетты разбито сердце после потери любимого. Она собиралась выйти замуж за молодого ковбоя, но парень был убит прошлой весной индейцами из племени кайова.

— Кажется, я читал об этой трагедии. Прискорбно слышать, что она так близко коснулась вашей семьи. — Доктор Вудс умолк и взглянул на Блейка. — И я очень сожалею, что сегодня мне пришлось сообщить вам плохие новости.

— Сколько мне осталось, доктор?

— Максимум год, хотя, боюсь…

— Понятно. Только не говорите об этом при моей жене. Она ничего не знает.

— Я не обмолвлюсь ни словом, сэр, но вам не кажется, что вы должны подготовить ее?

— Я скажу ей, когда придет время. А теперь всего хорошего, доктор Вудс. Я и так отнял у вас слишком много времени.

— Ерунда, доктор. Вас устроит, если я приглашу вас на обед завтра в восемь?

— Чудесно.

— Тогда в половине восьмого я позвоню вам в отель.

Вскоре над опустевшей прерией подули осенние ветры. Блейк Фоксуорт точно знал, что последний раз идет с дочерью но руслу ручья, чтобы собирать орехи пекан под старыми высокими деревьями, сбрасывавшими свои дары на увядающую траву.

Сюзетта не замечала печали в глазах отца, когда он осматривал раскинувшиеся перед ними холмы, раскрашенные в осенние цвета.

— Смотри! — крикнула она и побежала вперед. — В этом году здесь даже больше орехов, чем раньше. Мама заставит нас лущить их до самого Рождества!

В тот год Рождество наступило на удивление быстро. Блейк сидел в гостиной в своем любимом кресле и переводил взгляд с одного прекрасного лица на другое, с белокурой дочери с яркими голубыми глазами и светящимся в темноте лицом цвета слоновой кости на темноволосую красавицу жену с сияющими карими глазами и безупречной оливковой кожей. Лидия смеялась над чем-то, о чем рассказывала ей Сюзетта. Не чувствуя пристального взгляда мужа, Лидия выглядела такой же юной и беззащитной, как дочь. При мысли о том, что ему скоро придется покинуть ее, Блейк ощутил тупую боль в груди. Он заботился о прекрасной Лидии с того дня, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Вскоре после их первой встречи Блейк решил, что она должна принадлежать ему, и тут же сообщил ей об этом. Тряхнув своими длинными темными локонами, она весело улыбнулась и ответила: