Твоя, только твоя - Райан Нэн. Страница 60

Теперь, когда она не была занята в госпитале, время тянулось очень медленно. Это была самая долгая и одинокая зима в жизни Мэри Пребл Найт. Она каждый день ждала писем и молилась, но Клей писал нечасто. Со времени его отъезда она получила всего несколько писем и теперь без конца их перечитывала.

Настроение Мэри было мрачным, как погода зимой. Январь и февраль показались бесконечной вереницей холодных хмурых дней. Одна за другой кружили в городе снежные метели. По темной реке мимо замерзших берегов плыли огромные льдины. Мэри чувствовала себя в Лонгвуде как в тюрьме, и если бы не Лия, которая частенько приходила ее навестить и ободрить, могла бы помешаться от одиночества – общества слуг было ей явно недостаточно.

Каждую ночь хозяйка Лонгвуда лежала в своей большой кровати красного дерева и думала о муже. Ей так хотелось, чтобы Клей был рядом! Она думала о том, где он и что с ним. Может быть, ему голодно и холодно, может, он страдает от усталости? А может, он ранен? Мэри гнала от себя эту мысль. Клей не ранен. Он не будет ранен!

Господь всемогущий, спаси и сохрани Клея!

Наконец в штат Теннесси пришла весна, и никто не радовался ей больше, чем одинокая беременная Мэри Пребл Найт. Даже в хорошую погоду она не могла никуда пойти, потому что Тайтес более чем прозрачно намекнул ей, что леди в ее положении на людях не появляются.

– Ваша мама перевернулась бы в гробу, если бы узнала, что вы прогуливаетесь по улицам Мемфиса в таком виде!

– Тайтес, я вовсе не собираюсь прогуливаться! – говорила она ему, прижимая руку к ноющей спине. – Но неужели кто-нибудь будет шокирован, если я просто посижу у себя на галерее перед домом?

– Вам следует подождать, пока зайдет солнце, – поучал ее Тайтес. – Тогда меньше прохожих.

– Я вовсе не собираюсь дожидаться захода солнца, – заявила Мэри и, несмотря на протесты старого слуги, все же устроилась в кресле-качалке на галерее.

Она вздохнула и задумчиво посмотрела на подъездную дорогу. В один прекрасный день Клей вернется к ней по этой самой дороге, и она выбежит ему навстречу с младенцем на руках. При мысли об этом Мэри улыбнулась и положила руку на округлившийся живот.

Был солнечный майский день. Мэри сидела, покачиваясь в кресле, а яркие бабочки порхали с цветка на цветок. Душистый ветерок перебирал ей волосы на висках, а от кустов, что росли у северной части дома, доносился сладкий запах жимолости.

Мэри грезила наяву, мечтала о долгих счастливых годах, которые они с Клеем и детьми проведут в Лонгвуде. Убаюканная такими мыслями, она уснула.

Она спала лишь несколько минут, когда раздался цокот копыт по усыпанной галькой дороге. Мэри поморгала и присмотрелась. У ворот спешился лейтенант Бриггс.

Женщина затаила дыхание. Она осталась на месте, а рыжеволосый молодой человек поспешил к ней. Когда он подошел ближе, по его лицу встревоженная хозяйка Лонгвуда поняла, что новости хорошие. Мэри расслабилась и улыбнулась лейтенанту.

Он приехал рассказать ей о полученной в штабе депеше. В ней говорилось о том, что восемнадцатого мая адмирал Портер направил шесть боевых кораблей вверх по реке, чтобы поддержать генерала Гранта, который вел военные действия к востоку от Виксбурга.

Командовал этой флотилией капитан Клейтон Террел Найт.

Глава 41

Утро, 21 мая 1863 года

Капитан Клей Найт, стоящий под яркими лучами солнца на носу флагмана «Цинциннати», поежился. Несмотря на теплое солнышко, ему было холодно, и руки его чуть-чуть дрожали. Нервным движением капитан достал из внутреннего кармана сигару, сунул ее в рот и зажег.

Глубоко затянувшись, он подумал о том, что никогда прежде не испытывал ничего подобного. До сих пор страх был ему неведом. А сейчас ему было страшно. Странно. Он совершенно не боялся, когда молоденьким лейтенантом его отправили в Буэнос-Айрес защищать своих сограждан. Не боялся, когда ему пришлось выбивать бандитов из Шанхая. Не испугался и тысячи враждебно настроенных индейцев в Сиэтле, штат Вашингтон.

Долгие годы капитан Найт вообще не знал, что такое страх.

А теперь знает.

Щурясь от яркого солнца, Клей честно сказал себе, что боится. Через час его корабли подойдут к хорошо укрепленному Виксбургу, занятому конфедератами. И начнется бой. Всего лишь через час ему придется драться. Для него в этом бою было только две возможности: либо город падет, либо Клей погибнет на боевом посту. Ничего другого быть не может.

Без боя Виксбург не сдастся, и бой этот будет очень тяжелым. Засевшие в городе солдаты и горожане знали, что, если Виксбург падет, Конфедерация будет разделена на две части. И тогда они, скорее всего, проиграют войну.

Дым от сигары попал Клею в глаза. Он поморщился. Потом вспомнил о письме и похлопал себя по карману. Аккуратно сложенное и запечатанное письмо было на месте. Минувшей ночью капитану не спалось, и, не в силах отделаться от предчувствия, что в предстоящем бою с ним случится что-то плохое, он поднялся с постели и написал письмо Мэри. Письмо с надписанным адресом было готово к отправке.

Если его убьют или ранят, письмо найдут у него в кармане и отправят жене.

Отгоняя рукой, дым от лица, Клей подумал о том, что раньше он не боялся потому, что ему было все равно, будет он жить или нет. И это безразличие придавало ему мужества.

А теперь у него было ради чего жить. Теперь, когда ему очень хочется жить, его, скорее всего, убьют.

Но очень скоро у Клея не осталось времени на размышления. Город-крепость быстро приближался по правому борту «Цинциннати». Капитан отдал приказ команде приготовиться к бою, а сам принялся внимательно осматривать извилистый, поросший лесом берег. Вот он поднял руку, команда открыла огонь и вела его не переставая.

Попытка с ходу штурмом взять Виксбург провалилась. Клей предполагал, что так оно и будет. Армия генерала Гранта приготовилась к длительной осаде, и флот адмирала Портера должен был ей помочь. В первые же шесть дней хорошо вооруженные военные корабли засыпали город тысячами снарядов. Батареи восставших вели беспорядочный огонь с бысокого берега, но причиненный ими урон был незначителен.

– Они долго не продержатся, – сказал капитану вспотевший артиллерист на закате шестого дня, когда стрельба ненадолго затихла.

– Ты не знаешь, до чего упрямы южане! – ответил ему Клей. – Мы можем простоять здесь очень долго. Они будут держаться до тех пор, пока…

Фраза осталась неоконченной.

Как только батареи южан возобновили огонь, орудия «Цинциннати» тут же им ответили. Перестрелка была яростной. По всей реке были видны вспышки выстрелов, и слышался оглушающий грохот орудий. Густой черный дым поднимался вверх. Артиллеристы на кораблях и на батарее уже не видели, куда стрелять. Дым заполнял легкие. Раздавался жуткий вой шрапнели. С разных сторон доносились стоны раненых и умирающих, но из-за дыма их не было видно.

Капитан Найт отдавал ясные и четкие приказания, не обращая внимания на то, что у него слезились глаза и першило в горле. В пылу битвы страх оставил его. Достойный выпускник Аннаполиса хладнокровно исполнял свои обязанности, демонстрируя прекрасную выучку и способность руководить людьми в критических обстоятельствах. Капитан выкрикивал очередное приказание, когда снаряд с батареи попал в пороховой погреб «Цинциннати». Взрыв корабля был так силен, что в этот поздний час стало светло как днем.

– Мэри! – прошептал Клей, когда темные воды Миссисипи сомкнулись у него над головой и заполнили его пробитые шрапнелью легкие.

– Клей! – закричала Мери, и села на постели. – Нет! Нет! Клей!

Сердце ее стучало так сильно, что от боли Мэри прижала руки к груди. Неожиданно проснувшись посреди ночи, она задрожала и покрылась холодным потом – ладони стали липкими, лицо блестело. Мэри была охвачена жутким страхом – разбудивший ее ночной кошмар показался реальностью.

По ее щекам текли слезы. Женщина попыталась встать. Будучи уже на девятом месяце беременности, она стала довольно неуклюжей и передвигалась с трудом. Неловкие движения матери разбудили ребенка у нее во чреве. Малыш принялся энергично толкаться. Мэри невольно вскрикнула и схватилась за живот. Она поняла, что не в силах передвинуться на край постели, чтобы свесить вниз ноги.