Сокол и огонь - Райан Патриция. Страница 74

— Правильнее будет обращаться к вам «господин муж мой», разве нет?

Он скривился.

— Ковры, госпожа жена моя, будут лежать на полу. Мне так нравится. Будучи в Испании и Португалии по дороге в Святую Землю, я видел, что в тамошних замках полы застелены коврами. А если вы боитесь сквозняков, то мы подберем какие-нибудь другие портьеры для стен и окон.

— Солому прикажете настелить поверх ковров, сэр? — наморщив лоб, спросил Берджесс.

— Никакой соломы, Берджесс, — терпеливо повторил Торн. — Просто ковры и все.

Старик заколебался, размышляя о душевном здоровье своего господина.

— Как вам будет угодно, мой господин барон, — с легким поклоном сказал он. — Я веду записи в доходных книгах баронства, мой господин, и каждый год в день Святого Михаила представлял отчет моему хозяину. Готов показать их вам в любой момент, когда пожелаете.

— Благодарю вас, Берджесс, но думается, что в данную минуту нам бы хотелось совершить обход владений и своего нового дома.

— Разумеется, милорд. Соизвольте следовать за мной…

Мартина заметила, что Блэкбернский замок был гораздо больше и просторнее Харфордского. Он был выстроен в соответствии с последними веяниями в архитектуре и зарождавшейся инженерной мысли. В замке имелся водопровод, и в каждую комнату по системе труб из цистерны, расположенной на крыше, поступала вода. Помимо огромного зала, в замке было множество комнат, запутанных проходов, винтовых лестниц. Во входной пристройке была двухъярусная церковь, попасть в которую можно было как из самой пристройки, так и из огромной господской спальни, через балкон. Спальня походила скорее на королевские апартаменты, с анфиладой из трех комнат, одна из которых была отделана изразцами и имела уборную, умывальник с медными кранами и канализацией и вмонтированную в пол ванну! Как и во всех остальных спальнях замка, в ней имелся камин и тяжелая деревянная дверь. Кроме того, в замке было множество других спален и кладовых. Под большим залом на первом этаже располагался другой, поменьше, караульное помещение, оружейная и помещения для прислуги. Мартина пришла в восторг от всего этого великолепия, ей было жутковато и в то же время смешно при мысли о том, что она может заблудиться и потеряться в собственном доме.

После осмотра замка Берджесс повел их обозревать хозяйство. Во внутреннем дворе был огорожен участок для сада и огорода, который так и не успели возделать. В центре внешнего двора, окруженного кухонными постройками, амбарами, конюшней, собачьими конурами и сараями, находился большой и ухоженный пруд для разведения рыбы. Проведя их через внешний подъемный мост, Берджесс указал на расположенную внизу долину, посреди которой стоял монастырь Святого Дунстана, окруженный виноградниками, фруктовыми садами и пастбищами, которые простирались по всей пойме реки, подступая вплотную к стенам замка.

Как сказал управляющий, владения и деревни, принадлежащие лорду Фальконеру, обширны и многочисленны и приносят ежегодно огромный доход. Со дня смерти барона Ансо он не переставал собирать пошлины, налоги, оброк и другие разнообразные платежи с крестьян и вассалов, из которых складывается доход его господина, исчисляемый тысячами фунтов в год.

— Тысячами? — переспросил Торн.

Берджесс извлек лист пергамента и протянул его молодому барону.

— Вот здесь указана сумма, которую я собрал после смерти моего прежнего господина и которую я готов незамедлительно вручить вам. А ниже — сумма, которую, по моим подсчетам, принесет ваше баронство к концу сентября.

Мартина наблюдала за Торном, который внимательно изучал цифры.

— Эти деньги будут весьма кстати. Надо многое сделать в замке, — сказал он, возвращая Берджессу список. — Достаточно на сегодня, Берджесс. Благодарю вас.

Берджесс двинулся обратно по мосту, но когда Мартина повернулась, чтобы последовать за ним, Торн взял ее за руку и удержал подле себя. Он повел ее к персиковому саду, с высаженными аккуратными рядами деревцами. Сад, как, впрочем, и все остальное в баронском хозяйстве, несмотря на недавнее несчастье, содержался тщательно и с любовью.

— Итак, вы теперь очень богаты? — спросила Мартина, идя рядом с Торном по зеленому тенистому коридору между рядами персиковых деревьев.

— Нет. — Он улыбнулся и пожал ее руку. — Мы теперь богаты.

Мартина невольно улыбнулась в ответ. Некоторое время они шли молча, рука об руку, прислушиваясь к шелесту листьев и пению птиц в ветвях, вдыхая ароматный ветерок с запахом весенних цветов.

Мартина постепенно расслабилась и даже почувствовала себя уютно в обществе Торна. «Странно, — подумала она, — вот мы идем по саду, мило беседуем, будто любовники или влюбленные молодожены, а не просто двое людей, оказавшихся мужем и женой в силу обстоятельств».

А ведь очень умно с его стороны, подумалось ей, привести ее сюда, в этот темно-зеленый уютный уголок, навевая на нее этим приятные воспоминания. Молчание вскоре стало тягостным.

— Разве тебе обязательно говорить по-английски со слугами? Я не понимаю ни единого слова из того, что ты говоришь им, — сказала она.

Торн усмехнулся:

— Вижу, что мне придется начать учить тебя языку моих предков.

— А не лучше ли просто говорить по-французски, как все нормальные люди?

На его лицо набежала мрачная тень.

— Как говорят все знатные люди. Пока что.

— Пока что? Что ты имеешь в виду?

— Знать продолжает разговаривать по-французски, но простолюдины отказываются принимать этот язык. Они бедны, безземельны, унижены, но когда дело касается их культуры, родного языка, они проявляют завидное упорство. И думается мне, что в один прекрасный день вся знать Англии будет вынуждена сдаться и начнет говорить по-английски.

Мартина рассмеялась:

— Да ты просто су…

Она прикусила язык, но было уже поздно.

Улыбнувшись в ответ, он схватил ее за плечи и прижал к стволу дерева, шутливо махая пальцем перед носом.

— Ты не должна больше так говорить — если не хочешь, чтобы я и вправду стал им.

Он взял ее лицо в ладони.

— Торн…

Он прильнул губами к ее рту. Мартина застыла, опустив руки по швам, чувствуя его теплое дыхание. Это был первый поцелуй с момента их свадьбы. Торн целовал ее нежно и в то же время настойчиво, словно понимая, что она будет противиться, и не давая ей возможности увильнуть. Его язык мягко скользил по ее твердо сжатым губам.

Она попыталась отодвинуться.

— Не надо, Мартина, — прерывисто зашептал он. — Пожалуйста, я так соскучился по тебе. Просто дай мне поцеловать тебя, больше ничего.

Его глаза пытливо скользили по ее лицу. Большим пальцем он коснулся уголка ее рта, провел по губам и, легонько нажав, раздвинул их.

Мартина стояла неподвижно, Торн с новой силой принялся покрывать ее лицо и губы поцелуями, придерживая левой рукой ее затылок, чтобы она не могла отвернуться. Она чувствовала спиной шершавый ствол дерева, к которому он прижимал ее своим сильным телом.

Ее голова закружилась, мир вокруг нее завертелся, она проваливалась куда-то в пустоту, не чувствуя уже ничего кроме его горячего, требовательного рта на своих губах и шее. Мартина не помнила, в какой именно момент рухнула возведенная ею стена, и она стала отвечать на его поцелуи, ища его губы и глаза, чтобы впиться в них с жадностью и неосознанной страстью. Она только помнила, что, когда это кончилось, она крепко прижимала его к себе обеими руками, обняв его за талию и чувствуя совместное биение их сердец. Сквозь гул, стоявший в ушах, она слышала не только свое, но и его прерывистое дыхание.

С видимым усилием Торн отстранился от нее. Мартина опустила руки, обнимавшие его, сожалея, что все кончилось, что он сумел удержаться и не нарушить данное им слово, не позволять себе ничего по отношению к ней против ее воли. Как глупо с ее стороны! Желать его поцелуев, ожидать замирая, надеяться, что вот сейчас его рука скользнет ниже, поднимая край ее юбки, представлять, как он прижмет ее опять к стволу дерева, приподнимет за бедра и возьмет прямо здесь, посреди персикового сада. Да, это глупо и тем не менее именно этого ей хотелось в этот момент больше всего на свете.