Альбертина и Дом тысячи чудес - Райфенберг Франк. Страница 19

В магазин вошел пожилой человек в высоких зеленых резиновых сапогах, в таком же зеленом прорезиненном плаще и с рыболовной сумкой за плечами.

Не успел он и рта раскрыть, как Куликов протявкал:

— Наживка для рыбалки — вон там, слева… Так чем могу служить милой даме? — снова обратился он к тете Коре.

— На моей вилле водится всякая погань, — сказала тетя Кора с видом невинного ягненка.

Выражение лица этого высокого, тощего человека за прилавком на миг просветлело. Ледяные глаза тети Коры сказали ему все. Если уж кто имел дело с коварными змеями и подлыми дикими кошками, то он, Куликов. Так что он знал, что этой даме нужно.

Тетя Кора взяла баночку, которую он протянул ей. Череп с костями и надпись под ним предупреждали: «Внимание! Беречь от детей!» Она резко сорвала с баночки крышку. Облачко тонкой белой пыли тут же выбилось наружу. Руфус, который безмолвной тенью следовал всюду за своей женой, вмиг покрылся этой пылью с головы до ног. Он начал чихать, отплевываться и чесаться.

Тетя Кора энергично помотала головой:

— Нет-нет. Погань размером гораздо больше. — Она подняла руку на уровень своей груди. — Вот, примерно такая. — Арбалет, который Куликов вложил в руки тете Коре, тут же сработал и метко раскроил надвое веревку, на которой над прилавком болталась передняя часть почти двухметровой акулы. Акула упала на дядю Руфуса, и его голова до самого воротничка исчезла в кровожадной пасти хищницы.

Тетя Кора снова отрицательно помотала головой.

— А нет ли у вас чего-нибудь особенно хитрого, действительно безотказного? И не обязательно совсем законного? Чего-нибудь такого, что даже взрослый мужчина с железными нервами побежит без оглядки?

— А для радужной форели они подходят? — Рыбак держал в руках картонную коробочку, в которой копошились толстые гусеницы.

— Они для всего подходят! — Куликов сунул рыбаку прямо в сумку всю коробочку. — Прошу! А теперь — на выход! — Охотник на крупную и мелкую дичь с треском захлопнул дверь магазина и повесил на нее табличку «Закрыто». Он чуял случай, когда можно испытать на деле свое новое средство. Подарить его людям. Вот этой женщине, например. А если это поможет прогнать нежеланных гостей с виллы, на которую облизывается Болленштиль, — тем лучше! — Вот теперь нам уже никто не помешает. — Он повернулся к тете Коре: — Пройдемте со мной в тот отдел, где средства для более серьезных случаев. — Ядовитая улыбка понимания, как молния, блеснула между Корой и Куликовым. Проходя мимо, он достал из-под прилавка маленькую флейту, размером не больше воскового мелка. Он повел тетю Кору во двор за магазином.

Крохотные окошечки бетонного строения кубической формы были забраны стальными решетками. Тяжелая стальная дверь с массивным засовом защищала от посторонних.

Куликов мог побиться об заклад, что Кастор и Поллукс — это решение всех ее проблем. Нужно только уметь обходиться с ними, повторял Куликов, обучая тетю Кору нужным словам.

— И они помогут мне избавиться от погани? Кастроп и Плутокс, кис-кис, а ну, подойдите к тете! — Тетя Кора, которую, кроме новой морщинки на лице, ничего испугать не могло, отодвинула Куликова в сторону.

Яростное рычание встретило ее в бетонном зверинце.

— Это Кастор и Поллукс, запомните, госпожа Рабеншлаг! Вам следовало бы помнить то, что я сказал! — укоризненно заметил Куликов.

— Руфус! Вперед! — приказала Кора своему мужу, который как робот зашагал в темноту. Когда она начинала говорить таким тоном, разумнее всего было выполнять ее желания молниеносно. — Нези-нези, пенк-пенк! — крикнула тетя Кора.

Рычание тут же прекратилось, сменившись через секунду жутким воем. Было непонятно, кто издает эти звуки — Руфус или собаки.

— Вы что, с ума сошли? — Куликов вырвал у тети Коры из рук маленькую флейту и начал наигрывать на ней «Гуси мои, гуси».

Внутри бетонного зверинца вой сменился истошными криками. Теперь уже сомнения не было: это кричал Руфус.

— Играть-то надо «Мой сурок со мною…» — с наглой ухмылкой отметила тетя Кора. — Вам следовало бы помнить, что вы сами сказали!

Куликов заиграл «Сурка» — и сразу стало тихо.

Руфус на четвереньках выполз из адских врат. Правой штанины у него не было вовсе, его зеленый в голубую крапинку пиджак на спине был располосован на ленточки, которые на ниточках держались у самого воротника.

— Продолжайте играть. — Куликов передал Коре флейту.

Кора Рабеншлаг поднесла флейту ко рту, и маленький инструмент фальшиво запел «Сурка». Крохотный пекинес просеменил из двери, встал на задние лапки, сделал стойку и выплюнул левый ботинок Руфуса. Меж когтей у него застряли зеленые и голубые лоскутки.

— Прекрасно сработало! — обрадовалась тетя Кора. — Значит, сначала я говорю «не…».

— Не на-а-адо-о! — заорал Куликов.

— Нези-нези, пенк-пенк, — прошептала тетя Кора на ухо Куликову. — А потом играю на флейте этого гнусного «Сурка».

— За ущерб я ответственности не несу и… — успел прокричать Куликов.

Но тетя Кора вместе с Кастором, Поллуксом и мужем уже исчезла. Кастор и Поллукс, два пекинеса величиной с севший после стирки детский свитер, весело тявкали звонкими голосами, словно они — самые мирные декоративные собачки на свете.

Тетя Кора не очень понимала, почему ее муж всю дорогу до виллы Вюншельберг просидел в машине спиной к ветровому стеклу. А он просто ни на секунду глаз не спускал с пекинесов. Впрочем, воспрепятствовать Кастору прогрызать заднее сиденье и пол в машине он не посмел, поэтому прокушенный насквозь бензиновый шланг прервал поездку за несколько сот метров до виллы. Дом мирно дремал на холме.

Тетя Кора вывела собак из машины.

— Не забудь флейту! — рявкнула она на мужа. У ворот Кастор и Поллукс остановились как вкопанные, расставив кривые лапки, и недоверчиво зарычали.

— Вот те на! — разочарованно протянула тетя Кора. Она очень засомневалась, что тайное оружие Куликова сработает, если уж собачки масок из ржавого железа испугались!

Руфус ковылял к парадной лестнице со львами.

— Нет! — зашипела на него жена. — Сюда не ходи! — Она указала на львов. — Рев этих кошечек последнюю мумию в доме разбудит. В обход пойдем! — И с пекинесами на поводке она пошла прямо к черному ходу.

Странствующая ванная

Альбертине страшно хотелось разгадать тайну зеркала. Может быть, оно отражало желания того, кто в него смотрелся? Или это был оптический обман? Или собственная фантазия играла с человеком злую шутку? Но сейчас самое главное было — выполнить задание клетчатых.

После третьей попытки попасть из ванной в театральный зал Альбертина поняла одно: ванная передвигалась с места на место. Каждый раз они попадали из нее в новую комнату. Если они слишком сильно открывали кран, ванная вращалась по кругу, как барабан стиральной машины. А если этот странный руль крутили осторожно, можно было путешествовать по разным комнатам виллы.

Их удивлению не было конца.

В очередной комнате, которая называлась «Рай Цати Зонгора», тетя Лиззи хранила знаменитые полотна Цати Зонгора. Поначалу ребята пришли в восторг от огромных картин, которые красочно изображали животных всех континентов. Но чем дальше они продвигались по комнате, тем более фантастичными становились картины: то были персонажи и твари из старинных сказок и басен, грифоны — существа с телами львов, головами орлов и с мощными крыльями, два голема в человеческий рост, драконы с длинными красными языками и целая орда угрюмых троллей с шишковатыми головами.

В следующей комнате было абсолютно темно, но она показалась раем на земле, особенно для Пауле.

— Дай фонарик! — прошептал Пауле.

— Почему ты говоришь шепотом? — прошептала в ответ Альбертина и дала ему фонарик.

— Сейчас мы всё узнаем! — громко и смело сказал Пауле. Он стал пробираться по темной комнате. В волосах у него запутывалась паутина. С противоположной стены тысячи глаз наблюдали за пришельцами. Пауле осветил стену, но фонарик был слишком слаб, чтобы Альбертина, Клара или Отто смогли разглядеть что-нибудь определенное.