Уже мертва - Райх Кэти. Страница 23

Я сознавала, что расследование убийств меня не касается, что это дело детективов, что моя задача – всего лишь помочь им, оказать необходимое техническое содействие, предоставить полную и точную информацию. Я пыталась обмануть себя, твердя, что приехала сегодня в лабораторию просто так, от нечего делать. Но не могла.

Когда все карандаши и ручки были возвращены на место, я уже не сомневалась, что рассуждаю совершенно здраво. Тем не менее меня упорно преследовала странная потребность начать действовать. Она грызла мозг, как хомяк морковку. Мне казалось, я упускаю из вида какую-то мелкую, но крайне важную для расследования преступлений деталь. Я должна была приступить к работе.

Достав папку с документами из шкафа, в котором у меня хранятся старые отчеты, и еще одну из стопки бумаг о текущих делах, я положила их на стол рядом с досье Адкинс. Три желтых скоросшивателя. Три женщины, внезапно выдернутые из жизни, убитые извращенным психопатом. Тротье. Ганьон. Адкинс. Жертвы проживали на приличном расстоянии друг от друга и различались по происхождению, возрасту и физическим данным, но, несмотря на это, я почему-то была уверена, что их убил и изувечил один и тот же человек. Клодель видел в этих делах только различия. Чтобы убедить его в обратном, мне следовало найти между ними связующее звено.

Вырвав из тетради лист в линеечку, я от руки начертила на нем таблицу с колонками для внесения характеристик, казавшихся мне наиболее важными.

Возраст.

Раса.

Цвет и длина волос.

Цвет глаз.

Рост.

Вес.

Одежда, в которой жертву видели в последний раз.

Семейное положение.

Язык.

Этническая группа и религия.

Место проживания.

Место и характер работы.

Причина смерти.

Дата и время смерти.

Увечья, нанесенные после наступления смерти.

Место обнаружения тела.

Я начала было с Шанталь Тротье, но тут же поняла, что по этому делу у меня недостаточно сведений. Требовались полные отчеты полиции и фотографии, сделанные на месте преступления. Я взглянула на часы – без пятнадцати два. Расследованием убийства Тротье занимались детективы СК. Я решила спуститься на второй этаж, надеясь, что не обнаружу в отделе убийств много народа и беспрепятственно получу то, что мне нужно.

Я оказалась права. Огромный кабинет был почти пуст, за серыми письменными столами, составленными в определенном порядке, никто не работал. Я увидела лишь нескольких человек. Трое у дальней стены что-то бурно обсуждали. Двое расположились напротив друг друга за сдвинутыми столами, заваленными бумагами.

Высокий парень с чуть впалыми щеками и волосами цвета олова качался на стуле, положив скрещенные ноги на стол. Звали парня Эндрю Райан. Он что-то говорил на искаженном французском англофона, протыкая шариковой ручкой воздух. Края бортов расстегнутого пиджака свободно свисали вниз. Эта картина напомнила мне о пожарных – расслабленных, но в любую секунду готовых ехать на тушение.

Райана слушал напарник. Он сидел за столом, склонив голову набок, как канарейка, изучающая появившегося у ее клетки человека. Невысокого роста, довольно крепкий, с начинавшим выдаваться животом, как у многих мужчин средних лет, он щеголял безупречным загаром. Густые черные волосы были аккуратно уложены назад, а усы, как мне показалось, подстрижены и расчесаны профессиональным парикмахером. Выглядел этот человек как актер, снимающийся в рекламных роликах. На деревянной панели на столе темнела надпись: Жан Бертран.

На краю стола сидел еще один человек, слушающий Райана и рассматривающий кисточки на собственных итальянских туфлях. Когда я увидела его, мое настроение упало до нуля.

Райан договорил последнюю фразу, и все трое рассмеялись гортанным смехом, каким обычно смеются мужчины, отпуская шутку в адрес женщины. Клодель посмотрел на часы.

Только не теряй самообладания, Бреннан, сказала я себе. И не сходи с ума.

Я кашлянула и, войдя в кабинет, зашагала по лабиринту из столов. Трио замолкло и повернуло головы в мою сторону. Узнав меня, детективы СК заулыбались и поднялись с мест. Клодель продолжал сидеть. Он даже не попытался замаскировать свое недоброжелательное ко мне отношение – еще раз взглянув на часы, опять уставился на кисточки на туфлях.

– Доктор Бреннан, как поживаете? – спросил Райан по-английски, протягивая мне руку. – Когда в последний раз ездили домой?

– Несколько месяцев назад.

Его рукопожатие оказалось довольно крепким.

– Я как раз собирался кое-что спросить у вас, – сказал Бертран.

Я привыкла к их расспросам о Штатах, в частности о Юге.

– Там все еще носят специальные наряды? – поинтересовался Бертран.

– В некоторых крупных отелях, – ответила я.

Из троих мужчин только Райан, как мне показалось, пришел в некоторое замешательство.

Эндрю Райан родился в Новой Шотландии в семье ирландских родителей и был единственным сыном. Его мать и отец выучились на врачей в Лондоне. В Канаду приехали, разговаривая только по-английски. Они надеялись, что сын пойдет по их стопам, и, настрадавшись от собственного незнания французского, поставили перед собой задачу оградить его от подобных проблем.

Несчастья начались, когда он учился на первом курсе в Сен-Франсуа-Ксавье. Жаждущий острых ощущений Райан увлекся пьянками и наркотиками. На территории кампуса его видели все реже и реже, а в пропахших несвежим пивом притонах в компании алкоголиков и наркоманов все чаще и чаще. Он стал известен местной полиции – ведь с попоек его нередко доставляли в участок, где парня мутило и рвало. Все закончилось тем, что какой-то кокаинист пырнул его в горло ножом, чуть не повредив сонную артерию, и Райана привезли в больницу Святой Марты.

Перевоплощение Райана произошло быстро и бесповоротно. Темная жизнь все еще привлекала его, поэтому он и решил просто сменить к ней подход – выучился на криминолога, поступил на службу в СК и со временем дослужился до лейтенанта.

Время, проведенное в низах, не прошло для него даром. Обычно вежливый и спокойный, он обладал репутацией бесстрашного бойца, умеющего разговаривать с бандитами на их же языке и пускать в ход в обращении с ними их же трюки. Я никогда с ним не работала, а его биографию знала по слухам. Плохо об Эндрю Райане никто никогда не отзывался.

– Что вы здесь сегодня делаете? – спросил он, длинной рукой указывая на окно. – Вам следовало бы сейчас веселиться на празднике.

Я увидела тонкий шрам, выглядывавший из-под воротничка его рубашки. Поверхность шрама выглядела гладкой и блестящей, как латексная змейка.

– Не люблю бывать в толпе. А магазины сегодня закрыты, вот я и приехала на работу, не придумав, чем заняться.

Произнося эти слова, я убрала со лба челку и, вспомнив вдруг, что на мне надето – я была в том, в чем ездила в спортзал, – почувствовала некоторую неловкость. Все трое мужчин передо мной красовались в безупречных костюмах.

Бертран приблизился ко мне и, улыбаясь, протянул руку. Я ее пожала. Клодель продолжал меня не замечать. Его присутствие мне жутко мешало.

– Могу я взглянуть на документы, касающиеся одного прошлогоднего дела? Об убийстве Шанталь Тротье. Ее тело было найдено в Сен-Жероме в октябре девяносто третьего.

Бертран щелкнул пальцами.

– Да, я помню тот случай. Девочка, выброшенная на свалку. Мы так до сих пор и не нашли ублюдка, поиздевавшегося над ней.

Я видела боковым зрением, что Клодель поворачивается к Райану. Жест вроде бы незначительный, но мое внимание он привлек. Я сомневалась, что Клодель пришел сюда сегодня просто так. Наверняка они разговаривали с Райаном и Бертраном о вчерашнем убийстве. Интересно, упомянул ли он о Тротье или Ганьон, подумала я.

– Конечно, – ответил Райан, улыбаясь, однако сохраняя нейтральное выражение лица. – Само собой, мы дадим вам эти документы. А что, вам кажется, мы упустили в расследовании дела Тротье какую-то деталь?

Он достал сигаретную пачку, извлек одну сигарету, взял ее в рот и протянул пачку мне. Я покачала головой.