Уже мертва - Райх Кэти. Страница 57

– По какой же тогда?

Он принялся рисовать ручкой небольшие треугольники на одной из тетрадей на столе. Я не торопила его с ответом.

– У Мэри-Лиз был жених, которого раздражала ее работа в университете. Из-за него-то она скорее всего и ушла. Я видел этого типа пару раз на вечеринках. Он показался мне каким-то жутким.

– Что вы имеете в виду?

– Не знаю... Было в нем что-то антисоциальное. Цинизм. Грубость. Антагонизм. При встречах с ним у меня возникало такое ощущение, что он своевременно не впитал в себя представление об элементарных... навыках, понимаете? Этот парень производил впечатление человека, выросшего в полной изоляции от остальных людей, не наученного общаться с обществом. Что бы ты ему ни сказал, в ответ он закатывал глаза и ухмылялся.

– А вам не приходило в голову, что исчезновение Альсы устроил именно он?

По продолжительному молчанию я поняла, что приходило.

– По-моему, в тот момент он как раз уезжал в Торонто.

– Вы уверены?

– Мэри-Лиз была уверена. Мы не стали ее разубеждать, она и так очень переживала. Альсу уже все равно никто не мог вернуть.

Прежде чем задать следующий вопрос, я собралась с духом.

– А вы когда-нибудь просматривали проектные записи Мэри-Лиз?

Бейли перестал рисовать треугольники и окинул меня недружелюбным взглядом.

– О чем это вы?

– Может, она захотела скрыть какую-то информацию? Может, не случайно завершила заниматься этой работой?

– Исключено, – с уверенностью заявил Бейли. Но в его глазах не было уверенности.

– Вы поддерживаете с ней отношения?

– Нет.

– Все ваши ученики после ухода прекращают с вами общаться?

– Некоторые прекращают, некоторые – нет. Бейли опять занялся рисованием треугольников.

– Кто еще имел доступ к... Мэри-Лиз работала в лаборатории?

– Ограниченное количество людей. На территории кампуса из-за нехватки места не так много животных. Каждый вид следует содержать в отдельном помещении.

– Да?

– Ассоциация установила определенные нормы температурного контроля, разработала специальные диеты, а также ряд правил, касающихся социальных и поведенческих параметров.

– Ассоциация?

– Канадская ассоциация защиты животных, – пояснил Бейли. – Они выпускают специальные руководства по уходу за экспериментальными животными. Это наша библия. Любой человек, работающий с животными, обязан строго соблюдать установленные нормы. Ученые. Селекционеры. Промышленники. Ассоциация следит также и за охраной здоровья и безопасности самих работников.

– А к охране животных она предъявляет какие-нибудь требования?

– Разумеется.

– Значит, украсть обезьяну постороннему человеку не так-то просто?

– В данный момент я изучаю колюшек. Рыб.

Бейли поднял правую руку и ручкой указал на изображение рыбы на стене.

– Установленные правила по уходу за ними, равно как и правила их охраны, довольно простые. О рыбах и грызунах активисты не особенно пекутся.

Теперь скривилось все его лицо.

– Помимо Альсы, у нас имелось всего одно млекопитающее, поэтому серьезной охраной мы их и не обеспечили. У Альсы была отдельная комната, запиравшаяся на замок. Естественно, мы закрывали и клетку, и внешнюю дверь лаборатории. – Он помолчал. – Я тогда тщательно обмозговал случившееся, но так и не смог вспомнить, кто в тот день ушел из лаборатории последним. У меня не было вечерних занятий, и, по-моему, я не задерживался на работе допоздна. Последний обход делал, наверное, кто-то из аспирантов. Секретарь занимается этим только тогда, когда я прошу ее. – Бейли опять выдержал паузу. – Не исключена и вероятность того, что в лабораторию проник кто-то посторонний. Не на всех аспирантов можно полностью полагаться – быть может, в тот момент один из них оставил дверь открытой.

– А клетку постороннему удалось бы открыть?

– Запросто. Она закрывалась только на элементарный висячий замок. Мы его так и не нашли.

Я осторожно перешла к следующему интересующему меня вопросу:

– А недостающие части тела обнаружили?

– Недостающие части тела?

– Кто-то... – Я замолчала, ища наиболее подходящее слово. – Кто-то разрезал Альсу на куски. В узле, доставленном к нам в лабораторию, некоторых из них недоставало. Может, они нашлись позднее?

– А чего именно недоставало?

Пастельное лицо Бейли приняло озадаченное выражение.

– Правой руки. Ее правая рука, доктор Бейли, была отделена от предплечья в районе запястья.

Рассказывать ему о женщинах, изуродованных подобным образом, а соответственно и сообщать настоящую причину своего визита не имело смысла.

Бейли долго не произносил ни звука. Сидел, откинувшись на спинку стула, заведя сцепленные руки за голову и глядя куда-то поверх меня. Малиновый цвет его щек сгустился до багрового. Тишину нарушало лишь приглушенное бормотание маленьких часов-радио на невысоком шкафу для папок.

Я заговорила первой:

– Если взглянуть на произошедшее отстраненно, что вы обо всем этом думаете?

Некоторое время Бейли продолжал молчать. Ответил, когда я уже подумала, что так ничего и не услышу.

– Мне кажется, это происшествие каким-то образом связано с некими мутантными формами жизни.

Его дыхание углубилось. Бейли опять помолчал и что-то добавил шепотом. Я не разобрала слов.

– Что, простите?

– Мэри-Лиз заслуживала лучшего.

Я удивилась, но ничего не сказала. Вновь воцарившуюся тишину без предупреждения пронзил звонок, извещавший об окончании или начале занятия, и мое тело опалила сотня огненных стрел. Я взглянула на часы – десять.

Не дожидаясь, когда Бейли поинтересуется, зачем мне понадобилось расспрашивать об убитой четыре года назад обезьяне, я поблагодарила его и попросила позвонить, если он вспомнит какие-нибудь подробности. Его взгляд все еще был устремлен в ту же самую точку, когда я выходила из кабинета. По-моему, он смотрел не на какой-то объект, а в прошлое.

Плохо ориентируясь в этом районе, я остановила машину на той же аллее, на которой припарковывала ее накануне ночной прогулки по Мейну. В моей голове эта прогулка запечатлелась Великими Поисками Гэбби. Казалось, события той ночи случились со мной целый век назад. Хотя с тех пор прошло всего два дня.

Сегодня было холоднее, накрапывал дождь. Я застегнула куртку на молнию и зашагала к машине.

От университета мой путь по Сен-Дени, обилующей первоклассными бутиками и бистро, лежал на север. Несмотря на то что от Сен-Лорана эта улица удалена всего на несколько кварталов, она кажется другой галактикой. В это царство молодых и богатых приходят, чтобы что-нибудь найти: платье, серебряные серьги, партнера, место остановки на ночь. Это улица грез. Подобная есть в каждом городе. В Монреале их две: Кресент – для англичан и Сен-Дени – для французов.

Ожидая зеленого света светофора перед Мезонневом, я размышляла об Альсе. Прямо и направо от меня располагался автовокзал. Кто бы ни убил обезьяну, он решил не ходить далеко, чтобы избавиться от трупа. Наверное, убийца жил где-нибудь в этом районе.

Я проследила взглядом за молодой парочкой, появившейся со станции метро "Бери". Они побежали по дождю, прижавшись друг к другу, как два носка, только что извлеченных из сушилки.

Может, тот, кто убил Альсу, приехал сюда на метро? Нет, вряд ли. Притащиться в эту часть города, украсть обезьяну, отправиться вместе с ней домой, расчленить ее, потом вернуться сюда, чтобы выбросить на вокзале – на такое не способен, наверное, ни один ненормальный.

Зажегся зеленый свет. Я пересекла Сен-Дени и пошла по Мезонневу на запад, все еще переваривая беседу с Бейли. Почему-то она не давала мне покоя. Наверное, меня смущало слишком трепетное отношение Бейли к бывшей студентке или же относительное равнодушие к обезьяне. Мне показалось, что о проекте "Альса" он отозвался несколько... негативно. А еще меня приводила в замешательство реакция Бейли на сообщение о том, что одна рука Альсы отсутствовала. Ведь, по словам Пелетье, он приезжал в лабораторию для опознания, а потом забрал обезьянье тело. Неужели же не заметил, что одной кисти нет?