Азбука любви - Райли Юджиния. Страница 50

— Теперь, леди, прошу внимания.

Мисси, нахмурившись, стояла в гостиной дома Сарджентов, а вокруг в креслах, положив на колени вязанье, сидели три ее «лучшие подруги» — Люси Сарджент, Антуанетта Макги и Филиппа Мерсер.

— Что вы хотите рассказать нам, Мисси? — вежливо осведомилась Люси.

— Прежде всего вы спокойно можете отложить это рукоделие, потому что сегодня мы этот коврик не закончим.

Женщины разом испуганно ахнули.

— Мисси, о чем вы говорите? — язвительно спросила Филиппа. — Честное слово, с тех пор как вы упали с лестницы, характер ваш стал совершенно невозможным. Вы же знаете, что эти ковры и шали мы вяжем для церковного базара, который состоится в воскресенье.

— К чертям церковный базар. — Увидев их вытянувшиеся лица, Мисси продолжила. — Слушайте, если вам захочется вязать после того, что я скажу, вяжите, пожалуйста Но сейчас вы должны меня выслушать.

— Не сочтите за грубость, дорогая, но если вы не хотите вязать вместе с нами, зачем вы сюда пришли? — удивилась Люси.

— Потому что на этом настаивала эта ведьма — моя матушка! — в отчаянии воскликнула Мисси. — Если уж мне никуда не деться от вас, тетех, моих лучших подруженек, нужно кое-что изменить в существующем положении вещей.

— Я полагаю, мы достаточно терпели ваши оскорбительные выражения, Мисси Монтгомери, — встав, заявила Филиппа.

— Вот как? — бросила Мисси.

— Ах, пусть Мисси договорит, — хихикнула Антуанетта, отмахнувшись от Филиппы. — Это так забавно!

Филиппа шумно вздохнула и, шелестя юбками, уселась на место.

— Хорошо, Мисси. Можете высказаться.

Мисси прошлась взад-вперед, заложив руки за спину, потом повернулась к дамам и, мучаясь угрызениями совести, сказала:

— Филиппа только что сделала очень ценное замечание. Я и впрямь вела себя довольно дерзко по отношению к вам — особенно вчера вечером — и прошу меня простить. В конце концов, ведь я была с этим болваном, Фабианом Фонтено… Кроме того, у меня были довольно трудные сто сорок лет, — еле слышно закончила она.

— Что такое вы говорите? — спросила Люси, покачав головой.

— Не ваша вина, что вы такие, вот что я говорю, — объяснила Мисси, — Но если вы не хотите меняться. —Она погрозила пальцем. — Тогда вы сами виноваты!

— Как это — меняться? — удивилась Антуанетта.

Мисси всплеснула руками:

— Неужели непонятно? Трудно поверить, что вы все трое находитесь в рабстве у своих мужей!

— В рабстве?! — воскликнули дамы одновременно.

— Да, в рабстве! — пылко подтвердила Мисси. — У вас нет никаких прав. У вас нет права голоса, вам нельзя быть присяжными в суде, нельзя даже выйти из дому без сопровождения мужчины-слуги. На общественных собраниях вас зачастую отделяют от мужчин, словно вы какие-то парии. С вашим мнением никогда не считаются. Ваши мужья постоянно обращаются с вами как с умственно недоразвитыми..

— Но это неправда, Мисси! — пылко возразила Люси — Просто у нас с ними разные интересы…

Мисси вытаращила глаза.

— Ах да! Ваши священные интересы: рожать детей, вести домашнее хозяйство, подчиняться мужьям?

Все трое согласно кивнули.

— Ладно, тогда скажите, — сердито продолжила Мисси — где это записано, что женщина не способна делать все то, что делает мужчина? Скажите мне, неужели все вы родились со штампом «детородная машина»?

Женщины в изумлении посмотрели на возмутительницу спокойствия

— Но, Мисси, — наконец проговорила Антуанетта, — мы все счастливы в жизни.

— Вот как? В самом деле? — с вызовом бросила та. — Значит, в этом черноглазом развратнике нет ничего, что вам хотелось бы изменить?

Антуанетта застыла с каменным лицом.

— Она говорит о Бренте, — объяснила ей Филиппа.

— Ну? Разве в милашке Бренте нет чего-то такого, что вам не нравится? — не унималась Мисси.

Антуанетта закусила губу.

— Ну Мне не по душе, когда он флиртует с другими.

— Ага!

— И иногда мне действительно не нравится, когда после утомительного дня — порой у ребенка случаются колики — Брент хочет — Голос ее упал, она смущенно зарделась.

— А я что говорю? — торжествующе спросила Мисси — Значит, Казакова рвется на ковер, а вы слишком устали, чтобы танцевать танго?

Антуанетта кивнула, широко раскрыв глаза, а Люси доверительно прошептала на ухо Филиппе:

— Боже мой, я понятия не имею, о чем она говорит!

Филиппа, прикрыв рот рукой, ответила.

— О чем бы ни шла речь, я уверена, что это нечто грязное.

— Так отбрейте этого недоумка! — посоветовала Мисси.

— Антуанетта в страхе схватилась за сердце.

— Что именно вы предлагаете мне отбрить?

— Мисси махнула рукой.

— Ой, ради Бога, вы еще подумаете, что я предлагаю кастрировать его! Я говорю о том, что для начала вам нужно заиметь разные спальни. Думайте о себе и не позволяйте ему использовать вас

— Но ведь это обязанность жены — удовлетворять мужнюю… э-э-э страсть.

— Да ведь он кобель! И потом, как насчет обязанностей мужа?

— Наши мужья выполняют свои обязанности, — желчно проговорила Филиппа — Они обставляют наши дома и обеспечивают нас.

— Я говорю не о крыше над головой и не о трех кормежках в день, — пылко возразила Мисси — Речь идет о том, чтобы он уважал вас как личность, индивидуальность.

Женщины обменялись растерянными взглядами.

— Горе мое, вы просто безнадежны! — заключила Мисси, жестом выразив свое отчаяние. — В жизни не слыхала о таких ископаемых взглядах!

— Уверяю вас, наш образ мысли совершенно современен, и мы полностью довольны своей участью, — заявила Филиппа.

— Неужели? — Мисси повернулась к ней. — Значит, вам ничего не хотелось бы изменить в славном старикашке Чаки?

Теперь потупилась Филиппа.

— Давайте же, поведайте нам! — подзадоривала ее Мисси.

— Ну… — неохотно призналась та, — Чарли действительно очень часто заставляет меня возиться с его сапогами.

— Неужели просит их поцеловать? — предположила Мисси.

Все рассмеялись.

— Один раз, — внезапно негодующе продолжила Филиппа не без негодования, — Чарльз попросил стянуть с него сапоги и толкнул меня в… ну, так сильно, что я стукнулась о камин. В результате на лбу вскочила огромная шишка, а он еще долго называл меня неуклюжей коровой.