Судьбе вопреки - Райс Луанн. Страница 43

Мысли оставили Лайама. Они столько времени провели, обсуждая, выверяя, рассчитывая каждый шаг на своем пути. Лили жила далеко от дома, вынужденная скрываться. Теперь он чувствовал, что она наконец вырывается на свободу и что он рядом с ней.

Они целиком отдались любви и, может в первый раз за все время своего знакомства, не думали ни о чем. Лайам лишь чувствовал ее обнаженную кожу на прохладной траве, горячее тело Лили и свое страстное желание всегда ощущать ее прикосновения на своем теле. Из бухты подул прохладный бриз, предупреждая, что август уже на исходе.

Потом он крепко держал ее в объятиях, обнимал, пока ритм их сердец успокаивался и приходил в норму. На скалистых островках в море кричали чайки. Он вспомнил, как их крик заставил Лили расплакаться из-за постоянного подавляемого страха и беспокойства по поводу Мэйв и по поводу того, что попытается предпринять Эдвард. А теперь она лежала на спине, глядя в небо и вытянув вверх руки, будто пытаясь достать до звезд.

— Лайам, — позвала она.

— Да, Лили, — откликнулся он.

— Сколько там звезд?

— Больше, чем можно посчитать.

— Это не очень научный ответ, — рассмеялась она.

— Ну, тогда так: в нашей Галактике примерно сто миллиардов звезд.

Она улыбнулась, будто ее полностью удовлетворил такой ответ.

— А как по-научному зовется Нэнни?

— Delphinapterus leucas, — ответил он, садясь на траве, чтобы посмотреть на кита, плававшего недалеко от берега. — Роуз это уже знает.

— И как это все переводится?

— Delphinapterus значит «без плавников», a leucas — «белый». А что?

— Ты океанограф. Могут океанографы предсказать, какая погода будет в сентябре? — спросила она.

— Не знаю, — ответил он, а его сердце учащенно забилось. — А что?

— Лайам, — сказала она. — Мэйв дома. Роуз здорова. Ты и я… это так прекрасно. Я никогда не думала, что у нас будет все это. Я вот тут подумала… а зачем нам ждать? Сентябрь почти наступил.

— Лили! — воскликнул он, притягивая ее к себе. Ее глаза были ярко-голубыми даже в темноте.

— Я люблю тебя, Лайам, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Я согласна, Лайам.

— Согласна?

— Я хочу выйти за тебя замуж. Свадьба в сентябре..

Он не мог оторвать взгляда от ее прекрасных глаз и увидел, как ее губы растягиваются в улыбке. Его сердце тяжело стучало. Он подумал обо всем том, через что прошла Лили, и представил себе «Призрачные холмы», эти волны-чудовища, разбивающиеся о риф. Высотой двадцать метров, они могли раздавить любого на своем пути. Лайам знал, что однажды Лили чуть было не затащило под такую волну, и он собирался сделать так, чтобы этого больше никогда не случилось.

Глава 18

День клонился к вечеру, и золотистый свет солнца заливал скалистые утесы, фьорд и спокойные воды бухты. Играли скрипки и оловянные дудки, приглашая жителей городка пуститься в пляс, вызывая всех из домов на последние дни фестиваля. Мариса и Джессика сидели у каменного памятника рыбаку, слушая музыку.

— Мамочка, почему ты не играешь? — спросила Джессика.

— Я не могу играть без Сэм, — ответила Мариса.

— Ты же написала новую песню… И вообще…

Это было правдой. Вдохновленная словами Энн и знакомством с Патриком Мерфи, Мариса написала новую песню «Гонимые штормом». Песня была готова, но она знала, что ее исполнение придется отложить до тех пор, пока с ней опять не будет ее партнера и товарища — Падшего ангела, ее сестры Сэм.

Группка молоденьких девушек в зеленых платьях, исполнительниц ирландских танцев, пробежала вдоль причала; микроавтобус с острова Принца Эдуарда прогрохотал по мощеной улице и остановился невдалеке. В него набились музыканты из какого-то оркестра, распевая во все горло. На сцене выступал квартет из Ярмута. Двое скрипачей с отчаянной веселостью играли «Катушку Морин», а дудочник и аккордеонист отбивали такт ногами.

Мариса смотрела на каждую машину, проезжавшую по городку. Она внимательно наблюдала за паромом, скользившим по водам пролива, блестя надстройкой в желтовато-коричневом свете заходящего солнца. Одинокий кит выгнул спину — блестящий островок, тут же исчезнувший в небольших волнах, идущих от парома. Скоро наступит ночь и кончится еще один день. Еще одна упущенная возможность сыграть… Мариса попыталась сосредоточиться на музыке выступающего ансамбля. Они играли просто замечательно, но Мариса знала, что они с Сэм смогли бы их обойти.

Джессика подошла к воде, чтобы посмотреть, как будут всплывать киты. Они всегда так поступали — глубоко нырнув и набрав полный рот корму в богатых планктоном водах, поступающих из залива Святого Лаврентия, киты вновь поднимались на поверхность, чтобы подышать воздухом.

За годы, проведенные с Тедом, она потеряла веру — там не на что и не на кого было рассчитывать, включая ее саму. Она перестала играть на скрипке, и даже Сэм отказалась от нее. И это после стольких лет обязательных встреч в баре «Бларни Стоун» на празднике Святого Патрика! Независимо от того, в каком конце света в тот момент работала Сэм, она обязательно возвращалась в Балтимор, а Мариса приезжала поездом из Бостона, и они вместе выходили на сцену и своей игрой и пением сводили с ума всех, кто был в баре.

Мариса потеряла веру в себя из-за неудачной любви и брака, хотя никогда не думала, что подобное может произойти с такой женщиной, как она. Она была сильной, упорной и мужественной. Она умудрялась руководить клиникой для малоимущих семей в Балтиморе, открыла такую же клинику в Южном Бостоне. Она продолжала работать даже тогда, когда ей пришлось ухаживать за своим первым мужем, Полом, после того как у него обнаружили лимфому — опухоль лимфатической ткани. Если бы только она осталась такой же сильной после его смерти, вместо того чтобы влюбиться в биржевого маклера, которому Пол доверил их вложения. Влюбиться в человека, который превратил ее в груду обломков, разлучил с сестрой и убил щенка Джессики. Лишь после„этого она наконец набралась мужества, чтобы забрать дочь и уйти от него.

— Мам, посмотри! — воскликнула Джессика, когда на поверхности бухты показался кит. Вверх вскинулся столб тончайшего тумана, казавшегося золотым в лучах заходящего солнца. Мариса улыбнулась, чтобы Джессика поняла, что она тоже видела кита. Но, когда она смотрела на бухту, ее внимание снова привлек паром.

Судно было на середине пролива, узкого водного прохода между высокими гранитными утесами фьорда. Его палуба была заполнена легковыми автомобилями и микроавтобусами, везущими в Кейп-Хок все новых гостей фестиваля. Некоторые из водителей и пассажиров вышли из своих машин и стояли вдоль борта, чтобы подышать чистым морским воздухом и услышать первые ноты ирландской музыки. Над бухтой пролетели два ястреба, и большинство людей смотрели на птиц, направлявшихся в сторону густого соснового леса.

Все, кроме одного человека. Он заметил Марису и стоял у поручней, широко улыбаясь и махая рукой. У нее перехватило дыхание.

— Джесс, пойдем скорее! — крикнула Мариса.

Она схватила дочь за руку, и они побежали по причалу. Скрипки заиграли «Гуси на болоте», и слушатели на трибуне и на одеялах, расстеленных прямо на широкой лужайке гостиницы, стали хлопать в такт мелодии. Мариса заметила Энн и Джуда Нилов, стоявших в беседке на вершине холма. Энн увидела, что происходит, и крикнула Марисе.

Двигатели парома взвыли, давая задний ход, и вода забурлила белой пеной вокруг темно-красного корпуса. Один из матросов встал за рычаги управления мостками — заскрипели шестеренки, и металлические плиты с грохотом опустились на свое место. Толстые швартовочные канаты были брошены на берег и надежно привязаны к причальным тумбам. Заворчали двигатели автомобилей, стоящих на пароме. Мариса вытянула руки, будто могла дотронуться до человека у поручней.

Люди, ждущие в машинах, начали нетерпеливо нажимать на клаксоны. Только в одной машине никого не было, и эта была машина Патрика. Он перегнулся через поручни прямо напротив них — его голубые глаза искрились, а в лучах заходящего солнца его рыжие волосы засияли, как начищенная медь. Флора — его черный Лабрадор — стояла рядом с ним, виляя хвостом, и, казалось, улыбалась, высунув наружу красный язык.