Бумажный тигр - Райс Патриция. Страница 12

Нельзя сказать, чтобы эти слова развеяли беспокойство матери, но по крайней мере она больше не выдвигала возражений. Долли Хановер никогда по-настоящему не упорствовала в отстаивании своих желаний, никогда всерьез не возражала и не сердилась. Она просто смиренно принимала все, что выпадало на ее долю. А если становилось невмоготу, запиралась на время у себя в комнате. Казалось бы, Джорджина должна была испытывать к матери жалость, но ее поведение девушку скорее бесило. Нет, сама она так жить не собиралась.

Она что-то весело напевала себе под нос и никак не могла усидеть на месте в карете. Она попросила Блюхера отвезти ее к церкви, что тот и исполнил. Мистера Мартина нигде не было видно, но Джорджина не сомневалась в том, что он придет. Он был не меньше ее заинтересован в том, чтобы эти материалы увидели свет. У нее до сих пор пробегали по спине сладкие муращки при воспоми-нании о тех похвалах, которыми он наградил ее интервью, взятые в магазине «Маллони». Людям всегда нравились ее наряды, прическа и улыбка, но никто и никогда не пытался заглянуть в нее поглубже. И Джорджина поне-воле старалась быть такой, какой ее хотели видеть.

Но теперь все решительно изменится. И она сама, и мир вокруг нее. Ей не хотелось повторить жизнен-ный путь своей матери. Джорджина твердо решила быть собой и внести свой личный вклад в совершенст-вование мира. Мистер Мартин обещал, что ее мате-риалы для газеты поспособствуют этому, и она пове-рила. Как только люди узнают о том, какая эксплуа-тация процветает в городе, они потребуют перемен-Джорджина знала, что в Катлервилле живут в основ-ном порядочные и уважаемые граждане и они не по-терпят никакой дискриминации. В конце концов, разве не их город снарядил целый батальон, воевавший за отмену рабства во время Гражданской войны?

Когда Блюхер с экипажем скрылся за углом, Дэниел быстро сбежал по ступенькам церковного крыльца и забрал у Джорджины из рук тяжелую камеру.

— Честно говоря, не думал, что вы придете. Во мне все кипит сейчас, и вообще такое ощущение, будто мне снова восемнадцать и я проворачиваю какую-то очередную авантюру тайком от своей сестры. Кстати, об авантюрах. Может, мне стоит вложить деньги в приобретение собственного экипажа? Чтобы нам не приходилось постоянно отправляться на редакционные задания пешком?

Перекинув сумку с камерой через плечо, он быстро направился вперед. Джорджине было очень трудно пб-спевать за ним, тесная юбка стесняла движения. Она не понимала, отчего он так мчится. То ли это его неуемная энергия, то ли он сердится за что-то на себя. Или даже на нее. Удивительно, но с каждой их новой встречей мистер Мартин казался ей все таинственнее.

Но в любом случае она не могла позволить ему, забыв про нее, убежать одному. Подобрав юбку до щиколоток, она бросилась за ним:

— Мистер Мартин! Если вы куда-то торопитесь, верните мне мою камеру. Делать из меня посмешище я не позволю!

Он удивленно обернулся, увидел ее голые щиколотки, перевел глаза на ее сердитое лицо и улыбнулся:

— Что же вы мне позволите?

Джорджина чувствовала, что в этом вопросе скрыт какой-то не совсем приличный смысл. Не исключено даже, что он просто решил открыто посмеяться над ней. Но она горела желанием выполнить намеченное и не могла допустить, чтобы он все испортил.

— Мистер Мартин, вы неотесанный, грубый и очень испорченный человек. Если вы и дальше будете себя так вести со мной, я заберу у вас камеру. Долго нам еще?

В тоне Джорджины не было злости, поэтому он не оскорбился на ее слова.

— Несколько кварталов, и мы на месте. Советую вам подобрать себе на будущее более подходящий наряд для ходьбы.

— Я только что вернулась из церкви, мистер Мартин. Впрочем, вам это, наверно, ни о чем не говорит. И потом, джентльмен всегда должен соизмерять свой шаг с шагом леди, которую он сопровождает.

Странно, но Дэниелу почему-то было сложно думать о мисс Джорджине Мередит Хановер как о леди. Может быть, оттого, что она была такая маленькая, юная, веселая и носила свободные платья, а в его сознании леди всегда ассоциировалась с пожилой чопорной матроной, затянутой в жесткий корсет. В Джорджине же было много схожего с Эви, которая внешне также мало походила на леди.

Впрочем, когда он смотрел на Джорджину, его обуревали чувства, весьма далекие от тех, которые брат обычно испытывает к сестре.

Черт возьми, его всегда было легко сбить с толку, когда речь заходила о женщинах! Кто его просил нанимать ее в фоторепортеры? Впрочем, теперь уже поздно жалеть.

Джорджина взяла его под локоть. Шорох ее шелков, прикосновение нежной ручки и, наконец, тонкий аромат ландыша действовали на него опьяняюще. Слава Богу, что они уже почти добрались до места назначения.

Джорджина с любопытством вертела головой по сторонам, задерживаясь взглядом на убогих дощатых хижинах с некрашеными стенами. Дэниел, внимательно наблюдая за ней, готов был поклясться, что девушка видела все это впервые в жизни. Ее кучер наверняка объезжал эти кварталы самой дальней дорогой. Улочки были настолько узкие, что экипаж вряд ли смог бы здесь протиснуться. Вдобавок все пространство между домами было завалено мусором, слой которого поднимался порой до нижних ступенек крылец. Некоторые хозяйки пытались как-то скрасить общее убожество, выставляя наружу жестяные горшки с геранью, но цветы лишь подчеркивали мрачность этих кварталов.

Посредине улицы мальчишки гоняли консервную банку. Дэниел занял позицию между ними и Джорджи-ной и стал обходить место игры стороной. Кто-то из ребят окликнул его, Дэниел поздоровался в ответ, но не стал останавливаться для разговора.

«Да уж, манеры у них», — подумала Джорджина, но вслух лишь проговорила:

Как дурно пахнет.

Они остановились напротив покосившегося домика, который и был целью их поисков.

Здесь царит антисанитария. Уборных в домах нет, да и на дворе они такие, что вам лучше и не рассказывать.

Джорджина обратила на него испуганный взгляд. Не замечая этого, Дэниел хотел уже постучаться, но обшарпанная дверь неожиданно распахнулась, и мимо него прошмыгнула на улицу какая-то девчонка, дико крича на всю округу:

Дуглас! Дуглас!

Дэниел, с трудом успевший увернуться от столкновения, покачнулся и вынужден был перенести тяжесть тела на больную ногу. Но мешкал он недолго. До них с Джорджиной донеслись отчаянные женские крики, и он, оставив свою спутницу на пороге, бросился в дом.

Закрыв рот рукой, чтобы подавить рвущийся наружу крик ужаса, Джорджина оглянулась на девочку, которая с воплями побежала в ту сторону, где играли ребята, затем перевела взгляд на темный провал порога, где только что скрылся мистер Мартин. Из дома доносились женский визг и мужской басистый рев. Ноги девушки будто вросли в землю. Никогда прежде ей не приходилось бывать в столь неприятной ситуации, у нее не было ни смелости, ни опыта, на которые можно было бы положиться.

Поэтому она положилась на свои инстинкты. Сделав несколько мелких шажков вперед, она оказалась в тесной комнатке, где ей открылась страшная сцена: какой-то здоровяк в котелке и бесформенном пальто замахнулся огромной ручищей на красивую молодую женщину. Джорджина уже знала, что ее зовут Дженис. Она вся съежилась перед ударом. К ней прижималась юная девушка и плакала от страха. Джорджина осмотрелась вокруг в поисках какого-нибудь оружия, но ее опередил мистер Мартин.

Он был выше громилы, хотя и заметно уже его в плечах. Однако это не помешало ему схватить негодяя за шиворот и резко рвануть назад. Он сделал это вовремя: здоровенный кулак просвистел в каких-то дюймах от лица Дженис. Джорджина от страха прикусила руку, увидев, как громила, развернувшись лицом к своему обидчику, замахнулся на него.

Дэниел увернулся и в следующее мгновение нанес ему сильный и резкий удар ногой в пах. Тот взвыл от нечеловеческой боли и сломался пополам. Не дав ему выпрямиться, Дэниел заехал ему по шее сумкой с фотокамерой, и здоровяк рухнул на деревянный пол.