Бумажный тигр - Райс Патриция. Страница 26

Питер предлагал ей достойное, хорошее будущее, и только последняя дура отказалась бы от этого.

Джорджина попрощалась с Питером в вестибюле. Тот направился к отцу в кабинет. Не иначе обсуждать предстоящие свадебные торжества, а также брачный договор или как там это называется?.. Она знала, что бабушка оставила ей по завещанию пай в «Хановер инда-стриз», но поскольку у отца в руках был контрольный пакет, Джорджина лишь формально считалась совладелицей. Если бы она вышла замуж за Питера, он, возможно, добился бы изменения этого соотношения. Но теперь уже не важно.

Она поднялась к себе и стала спокойно собирать вещи.

Решить, что взять с собой в новую жизнь, было нелегким делом. Джорджина сильно сомневалась в том, что родители позволят ей вернуться потом за какими-то нужными вещами, если она их сейчас забудет. Скорее всего ее поступок настолько разозлит их, что они вообще перестанут с ней разговаривать. Ей было горько сознавать это, хотя она не собиралась отказываться от задуманного.

Джорджина пыталась утешить себя мыслями о том, что в конце концов так всем будет лучше. Питер достоин хорошей жены, а она никогда не стала бы ему таковой. Матери не нужна дочь, которая ее постоянно расстраивает. Отец любит, чтобы ему во всем подчинялись, а ей надоело. Что же касается Дэниела… То, что она собирается сделать, никак не повредит ему. Мужчины, наоборот, любят хвастаться такими вещами и благодаря им вырастают в собственных глазах.

Джорджина сложила в сумку свои самые практичные наряды или по крайней мере те, которые можно было так назвать с наименьшей натяжкой. Отыскала хорошие и прочные дорожные туфли. На дворе стоял июнь, и в такое время нелегко было задумываться о зиме, но Джорджина все же захватила тяжелое зимнее пальто.

У нее была одна-единственная дорожная сумка, и набить ее вещами доверху не составило большого труда. Книги, парфюмерию, а также всевозможные ленточки и банты пришлось оставить. Взяла лишь жемчуг и несколько заколок из золота и слоновой кости; в случае необходимости их можно было продать. В кошельке, который она пристегнула к платью, лежало ее содержание за три месяца вперед. Не бог весть какие деньги, но на первое время они ее выручат, а потом Джорджина научится зарабатывать себе на хлеб самостоятельно. В ней жила надежда на то, что Дэниел переменит свое решение и вновь возьмет ее на работу, правда, теперь, когда она осталась без фотокамеры, ей будет непросто убедить его в том, что она может быть полезна газете. На крайний случай недолго научиться писать очерки, которые она видела в европейской прессе.

А если с газетой не выйдет, что ж, она может заняться вышиванием. Благородных девиц во все времена учили этому наравне с танцами и музицированием. И если Хар-рисоны живут этим, почему не может жить и она?

Джорджина подождала, пока дом погрузится в тишину, оставила записку и, скользнув за дверь, направилась к небольшой конюшне и каретной, которую держал ее отец. Она была искусной наездницей, но отец покупал лошадей только для экипажей. Джорджина знала, что ей не удастся оседлать их при всем желании. Зато в конюшне до сих пор жил ее пони, на котором она каталась в детстве. За годы бездействия он растолстел и разленился, но это девушку не смущало. Она умела с ним обращаться, будучи еще маленькой девочкой, и ей ничего не помешает воспользоваться им сейчас.

Пони весело заржал, когда она скормила ему сахар, тайком вынесенный с кухни, но стал недовольно фыркать и сопеть, когда она начала его седлать. Потом Джорджина села на него, и он окончательно обиделся. Но ничего, не поделаешь, он был слишком стар, чтобы упрямиться. Девушка пришпорила его пятками, и он послушно выбежал из конюшни.

Гром, который вечером слышался где-то вдали, трещал теперь над самой головой. Молнии вспыхивали чаще. Джорджина испуганно вздрогнула, когда одна из них разодрала темное небо над городом. Через секунду в уши давяще ударил гром. Но дождь пока не шел, и Джорджина была рада.

Она не знала, сможет ли оставить пони у себя. Корм для лошадей — дорогое удовольствие. Но все равно девушка надела тяжелую юбку для верховой езды. Экипажей и колясок у нее теперь не будет, и передвигаться придется по большей части пешком. А широкая юбка совершенно не стесняла движений.

Удивительное, пьянящее ощущение свободы наполнило ее всю, пока она ехала по пустым молчаливым улицам. По городу гулял холодный ветер, разгонявший тяжелый влажный воздух. Джорджина дышала полной грудью и чувствовала себя счастливой. Отныне она сама себе хозяйка и ей придется полагаться лишь на себя. Мысль пугала, но одновременно и волновала.

Впрочем, чем ближе она подъезжала к месту назначения, тем сильнее беспокоилась. Казалось бы, она должна была больше бояться темных переулков и неясных теней или дождя, который уже начал потихоньку накрапывать, роняя в грязь тяжелые, налившиеся капли… Но сейчас она думала только о том, что начнется, когда отец поймет, что она сбежала, и найдет записку. Последствия будут, конечно, малоприятны, а она еще вовлекает во все это ни в чем не повинного человека.

Впрочем, Джорджина не сомневалась, что Дэниелу удастся выкрутиться. Он оказался довольно странным человеком, способным показать себя с самой неожиданной стороны. Джорджина мало что о нем знала, но была уверена, что в случае чего он сумеет за себя постоять. Если бы она не видела своими глазами, как он опрокинул наземь громилу, который был вдвое крупнее его, как он навел ужас на двух разбойников на глухой улице, Джорджина, наверно, не пошла бы сейчас к нему. Глядя на него, трудно было представить, что он в состоянии кого-то защитить, даже самого себя. Мягкие манеры, очки, хромота… Так и просится сравнение с «книжным червем». Нет, он совсем не походил на сильного и славного рыцаря без страха и упрека, бросающегося в огонь из-за своей дамы сердца.

Но теперь Джорджина точно знала, что его внешность обманчива. И потом, она не собиралась просить его заботиться о ней до конца жизни. Джорджина намеревалась существовать самостоятельно, полагаясь только на себя. Ей нужно было, чтобы ее скомпрометировали. Избавиться от притязаний Питера и родительских пут — вот цель. И Дэниел представлялся ей наилучшим кандидатом на роль соблазнителя.

Когда Джорджина свернула на улицу, где размещалась газета, хлынул настоящий ливень. Девушка торопливо слезла с лошади, привязала ее к столбу и взлетела на крыльцо, но было уже поздно: она промокла с головы до ног. Ну да все равно, главное — обретенная свобода. Даже если она сейчас выскочит обратно под дождь и пустится в диком веселом танце, никто не упрекнет ее и не погонит домой. Теперь это ее жизнь и никому не дано права в нее вмешиваться!

Держа в руке сумку и счастливо улыбаясь, она переступила порог погруженного в тишину дома; Света не было, но часто сверкавшие за окнами молнии не давали ей заблудиться.

«Хороша же я сейчас, воображаю! — подумала Джорджина и улыбнулась. — Зато сама себе хозяйка».

Добравшись до комнаты Дэниела, она постучалась, пытаясь представить себе, какое у него будет лицо, когда он увидит, кто к нему пришел. Ведь он даже выставить ее за порог в такую погоду не посмеет. Небеса определенно на ее стороне.

Из-за двери послышался приглушенный шорох. Джорджина что-то тихо мурлыкала себе под нос и ждала, переминаясь с ноги на ногу.

Совершенно неожиданно рявкнула собака, и девушка, невольно вздрогнув, затаила дыхание. Дверь наконец открылась, и она увидела перед собой закрытые стеклами очков серые глаза и растрепанный вихор. Дэниел давно снял свой элегантный сюртук и жилетку, но, судя по всему, еще не ложился. Заглянув в комнату, она увидела горевшую на столе лампу.

Можно войти? — невинно спросила она, снимая с себя шляпку, с которой тут же часто-часто закапало на пол.

Дэниел уставился на нее округлившимися глазами.

— Джорджина?! — Он глянул ей через плечо, не веря, что она пришла одна. Никого не увидел и пораженно покачал головой. — Что вы здесь делаете??