Под защитой любви - Райс Патриция. Страница 11

— А моя внучка?

На сей раз вопрос исходил не от элегантного джентльмена в красном, а от хрупкой особы в черном, сидевшей в дальнем углу комнаты, такой бледной, изящной и неподвижной, что ее легко можно было принять за дорогую фарфоровую куклу, наряженную в шелк.

Уэсли повернулся к пожилой даме и отвесил поклон.

— Соседи опасались, как бы она не пострадала, и вывезли ее из города. Ей дали деньги и указали, куда идти, но после этого следы ее теряются.

— Ей не больше семнадцати лет. — В тихом голосе женины прозвучат упрек, но она продолжала неподвижно сидеть, переплетя пальцы на коленях, в отличие от маркиза, который снова принялся расхаживать по комнате.

— Легация, тебе лучше отправиться домой. Позволь мне самому разобраться в этом деле. Не хватает еще, чтобы ты заболела. — Монтджой остановился перед ней и протянул руку. Леди Карлайл проигнорировала этот жест. — Мне нужна моя внучка, Гарри, она единственное, что у меня осталось. Вы с моим покойным мужем выгнали наших детей из дома, и я не успокоюсь, пока девочка не найдется. То, что произошло, на твоей совести, Гарри. Ты знал, где они, и ничего не сказал. Маркиз устало потер глаза и отвернулся.

— Я не имел понятия, где они, Летиция. Собственно, я никогда не искал их, полагая, что так лучше.

Женщина еще больше побледнела и с достоинством поднялась на ноги.

— Мне следовало бы ненавидеть тебя за это, Гарри, но я сама виновата, что доверилась тебе. Я не повторю этой ошибки. Надеюсь, вы извините меня, Уэсли? — Она слегка кивнула и вышла.

Глубоко потрясенный, Монтджой уставился на осколки хрусталя в камине и проговорил, ни к кому не обращаясь, словно находился один в комнате:

— Ее дочери едва минуло семнадцать, когда она вышла замуж за моего сына. Она была единственным ребенком в семье. Надо бы найти девочку…

— Она знает, что ее дочь умерла три года назад?

Маркиз понуро кивнул.

— Да. Мой сын написал ей. Я не стал читать письмо и отказался выслушать ее мольбы. К сожалению, в тот момент я не думал о ребенке.

Уэсли нахмурился и надел шляпу.

— Мы постараемся ее найти, но девушка не обязана возвращаться сюда. Я не вправе прятать ее от вас, но позабочусь о том, чтобы у нее был выбор.

Маркиз никак не отреагировал на эту реплику, и Уэсли, полагая, что разговор окончен, вышел. Ни один из них не признавал компромиссов, но каждый обладал возможностями, в которых нуждался другой. Закрыв глаза, Монтджой дернул за шнур, вызывая слугу. Что ж, если ничто другое не поможет, богатство вымостит ему путь к желанной цели.

Фейт легко спрыгнула со своего нового дамского седла и, расправив юбки, верхнюю зеленую и накрахмаленные нижние, присела в изящном реверансе. Затем выпрямилась и улыбнулась, лукаво блеснув глазами.

— Все это очень мило, но я уже привыкла ездить по-мужски.

Холодный ветер разрумянил ее щеки, и непокорные пряди, выбившиеся из туго заплетенной косы, кудрявились вокруг задорного личика. Странно, но ее лицо не обладало детской округлостью, и только пушистые завитки смягчали его угловатые линии. Джек сдержал порыв погладить бархатистую щечку, ибо уже заметил, что она шарахается от любых прикосновений.

— В один прекрасный день ты станешь настоящей леди, малышка. Я не позволю тебе забыть об этом. А теперь беги к своим горшкам и сковородкам. Я позабочусь о кобыле, — усмехнулся он, забирая у нее уздечку.

На лицо Фейт набежала легкая тень, и она устремила на него застенчивый взгляд.

— Почему вы не дали лошадям имен?

Пальцы Джека сжались вокруг уздечки, но он не позволил попытке застарелой ненависти омрачить душевный покой Фейт. Усмехнувшись, он дернул за шаловливый завиток, упавший ей на лоб.

— Лошадь, она и есть лошадь, малышка. Одна стоит чуть дороже, другая чуть меньше — вот и вся разница. Все они отправятся на рынок, когда придет время. Пусть новые хозяева дают им имена.

Фейт, однако, обладала большей проницательностью, чем он полагал. Легко коснувшись его судорожно сжатого кулака, она с улыбкой кивнула и помчалась к дому, прежде чем он успел как-либо отреагировать на этот жест.

За минувший месяц Фейт поняла, что ее благодетель — весьма противоречивая натура. Ей никогда не приходилось так тесно общаться с другим человеком, и Джек притягивал как магнит. Она полностью отдавала себе отчет, к чему может привести столь неуемный интерес. Он уезжал по ночам, вооружившись саблей и пистолетом, и было бы наивно полагать, что можно заниматься таким делом, не запятнав руки в крови. И, хотя Фейт никогда не видела награбленного золота или драгоценностей, она знала, что пища на их столе, крыша над их головой и одежда, которую она носит, оплачиваются за счет краденого. Она жила в грехе, и это было так же верно, как если бы она поселилась с самим дьяволом.

Сбросив плащ, Фейт повесила его на крючок и потянулась за передником. Когда погода улучшится, ей придется уйти отсюда. Однако воспоминания о скитаниях по промерзшим дорогам были слишком свежи в ее памяти, чтобы испытывать желание повторить этот опыт в ближайшем будущем. Нет, она еще немного побудет в этом уютном уголке. И постарается сделать свое пребывание приятным.

В окно лились лучи солнца, но Фейт старалась не замечать их ласкового поддразнивания. В любой момент погода может испортиться, а она не имеет ни малейшего представления, как далеко находится Лондон, и куда она пойдет, добравшись туда. Как-нибудь она выберет время и спросит об этом Джека.

Он вошел, когда она снимала с огня тяжелый чайник. Первое время, наблюдая, как Фейт ворочает чугунные котелки и сковородки, Джек с трудом сдерживался, чтобы не броситься к ней на помощь. Но малышка так трогательно гордилась тем, что справляется с хозяйственными заботами самостоятельно, что он не посмел вмешаться. За прошедший месяц тоскливое выражение почти исчезло из ее глаз, но радостный блеск в них так и не появился. Он мог поздравить себя только с тем, что она немного окрепла и уже не казалась такой бледной.

Вспомнив о причинах, заставивших его остаться дома, Джек усмехнулся и стянул с рук перчатки.

— Как насчет того, чтобы прогуляться нынче вечером?

Полагая, что ослышалась, Фейт поставила чайник и бросила на него любопытный взгляд.

— Прогуляться?

Джек налил себе эля из небольшого бочонка, который привез на прошлой неделе.

— Ну да. Ты целый месяц, если не больше, не видела ничего, кроме моей жалкой физиономии. Вот я и подумал, может, ты хочешь выбраться на люди, хотя не могу обещать тебе ничего, кроме таких же уродливых рож.

Фейт в замешательстве смотрела на него.

— Но куда мы пойдем? Мне казалось, что у вас нет соседей. Я думала… — Она замялась. Почему-то ей казалось, что разбойники предпочитают прятаться от людей. Как глупо с ее стороны! Должен же он где-то брать продукты и вещи, которые приносит домой. Ясно, что с какими-то людьми он просто вынужден общаться.

Джек понял, что она хотела сказать, и объяснил:

— Здесь неподалеку, на пересечении дорог, есть гостиница. Признаться, это не самое подходящее место для юной леди, но сейчас праздник, а ты вынуждена проводить его в моей компании. Там останавливаются кареты, направляющиеся в Лондон, и, если повезет, может собраться интересная публика.

Уголки губ Фейт слегка приподнялись. Идея показалась заманчивой, но, прежде чем поддаться искушению, она спросила:

— А разве здесь нет церкви? Рождество полагается встретить в святом месте.

Джек подавил приступ раздражения. Чего еще ждать от ребенка? Таверны привлекают таких прожженных типов, как он, и маленькие девочки наверняка даже не слышали о подобных заведениях.

— Только не в этой глуши, малышка, — терпеливо сказал он. — И потом я не уверен, что церковь примет меня с распростертыми объятиями.

К ее удивлению, при этих словах в глазах Джека мелькнула боль, и Фейт поспешила развеять его сомнения.

— По-моему, если Иисус принял Марию Магдалину, то примет и вас. Вы когда-нибудь были на собраниях Уэсли?