Заблудший ангел - Райс Патриция. Страница 49

«Черта с два я поеду», – мстительно подумал Гарет, насупившись, и хлопнул, выходя, дверью. Если бы не последняя воля старой леди, он бы вообще ни о чем не заботился. Ему давно хотелось заграбастать наследство этой шлюхи, а потом хоть бы она снова утопилась.

И может быть, он сам не отказался бы ей в этом помочь.

И, пораскинув своим проворным умом, Гарет сразу же выработал несколько интересных способов овладения чужими деньгами.

Пэйс чувствовал, как солнце все сильнее припекает его непокрытую голову, а желудок выворачивается наизнанку. Он смотрел на угловатую фигурку маленького мальчика у своих ног. Малышу не больше пяти-шести лет. И. уже никогда не исполнится семь. Кровь сочилась из раскроенного черепа ребенка.

Пэйс перевел взгляд на дорогу гибели и разрушения, по которой он только что проехал. Сначала он надеялся, что этот мальчик жив. Теперь он вообще не надеялся найти хоть одного уцелевшего. И желудок опять свела судорога от того, что он увидел сейчас, от того, что видел каждый день в последние несколько недель. Война превращала людей в животных.

За спиной беспокойно столпились его солдаты, и Пэйс заставил себя снова двинуться в путь к маленькой ферме. Шерман был склонен разрушать символы богатства и рабства во время своего марша по Джорджии. Но за подобное варварство Шерман ответственности не нес. Скромный фермерский домишко не мог представлять никакого интереса для армии в походе. Дом напомнил ему родное гнездо Доры, двухэтажная обитель добросердечия и любви с цветами у порога. Здесь не держали рабов, не было и намека на богатство. Жила одинокая женщина с детьми, изо всех сил старавшаяся свести концы с концами без помощи мужа.

Под бесформенной грудой старого платья и нижних юбок он увидел тело женщины. По ее позе, по тому, как она лежала, растянутая на траве, можно было сразу догадаться, что женщина умерла не тихой, мирной смертью. Кровожадные звери, сбежавшие из армии Шермана, насытили здесь все прихоти своего голода. Пэйс не мог сказать с уверенностью, кто напал на женщину, может, это были дезертиры из его собственных рядов. Вряд ли это имело значение. Мертвый человек всегда мертв независимо от того, кто отнял у него жизнь.

Он набросил свой сюртук на прекрасное лицо и водопад золотистых волос. И вздрогнул, но не от холодного февральского ветра. Пэйс подумал о Доре, одиноко живущей на своей ферме. Чарли теперь может вернуться в любой день, и она не захочет жить с ним в одном доме. И Пэйсу очень не нравилась аналогия того, что он оставил в прошлом с увиденным сейчас.

В конце концов, его вырвало одной желчью – когда он потом подъехал к телу старой женщины. Такое надругательство, которому подвергли бедное увядшее тело, не смогло бы выдержать ни одно человеческое существо. И не должно ему подвергаться. Человеку, прожившему мирную, тихую жизнь, должно быть оказано некоторое уважение. Необходимо сохранить его чувство собственного достоинства. Пэйс мог бы побиться об заклад, что эта седая женщина за всю свою жизнь никого никогда не обидела. Сотни тысяч людей ежедневно тяжко грешат. Но почему же на их долю не выпадают такие муки и унижение?

Выражение ужаса, застывшее на ее лице, стояло у Пэйса перед глазами, пока его солдаты рыли могилы, думая о том бедняге, который, может быть, вернется домой и станет недоумевать, где же его женщины, куда ушли. Однако, скорее всего сын и муж не вернутся, как тысячи других, с полей войны. Это страна мертвых.

Хотя сам он прошел через ад, Пэйс все еще оставался в армии. Он подписал контракт и останется выполнять свой долг до конца. Генерал Ли устроил настоящее побоище на Востоке, и, несмотря на искалеченную руку, Пэйс считал, что его участие в войне не совсем бесполезно. А вот если он вернется домой, то пользы от него не жди.

Пэйс не раздумывал о будущем, остро ощущая свою неприкаянность, пока не лег как-то отдохнуть под деревом и закрыл глаза, а молодой солдат выглянул из кустарника.

Пэйс слышал, как они приближаются. Это были ужасные минуты. Если бы он спал, то сумел бы оправдать свою неповоротливость. Но ведь он слышал их шаги. Они, конечно, были слишком далеко, чтобы достать их выстрелом из пистолета. Пэйс потянулся к винтовке, но он положил ее справа от себя, а руку как следует он вытянуть не мог. Первые пули просвистели, когда Пэйс повернулся, чтобы схватить винтовку левой рукой. Крик молодого солдата, который верил, что Пэйс сумеет уберечь его от выстрела в спину, пронзил то, что осталось у Пэйса от души. Пэйс все же ухитрился прицелиться и застрелить двух выродков. Второй выстрел, несомненно, спас ему жизнь. Их было четверо, и двое уже были сражены, когда подоспел на выручку его конный отряд. Люди помчались за оставшимися и спешили их, но Пэйсу было уже все равно. Молодой солдат умер в кустарнике на его руке. На его единственной руке. Изувеченная вряд ли могла поддержать молодое, умирающее тело.

Когда пришло письмо из дома, Пэйс уже подал просьбу об отставке.

Он раньше читал некоторые письма из дома, что находили его. Пэйс получил телеграмму, извещавшую о смерти отца, но был недостаточно лицемерен, чтобы с показной печалью поспешить на похороны. Отец презирал его всю жизнь, и у Пэйса не было никаких оснований считать, что тот изменил свое отношение к нему, умирая. Несколько дней он не решался распечатать письмо от Джози. Пэйс больше не питал никаких любовных чувств к той, на которой хотел жениться, но она все еще могла внести сумятицу в его мысли. Когда он, наконец, прочитал письмо, то оно произвело на него совсем противоположное впечатление и Пэйс швырнул его в огонь.

Письмо Доры, наоборот, его испугало. Пэйс знал Дору достаточно хорошо и понимал, что та не станет писать ему, если действительно не возникнет очень важной причины или если он не напишет ей первым, а он не написал. Ему не хотелось выслушивать ее упреки, что он бросил на волю случая дом, где живут только беззащитные женщины. Он слышал, что Чарли попал в плен, но это для него ничего не значило. Да и вообще ничто ничего не значило. Чарли вернется. У Доры есть ее собственная ферма. Он сам им не нужен. И ему тоже ничего о них не хотелось знать. Ему не хотелось думать, что, возможно, она еще что-то высказала в своем письме. Пэйс не тот человек, каким она его считала.

И поэтому Пэйс сжег письмо Доры, не прочитав. Он сделал над собой дьявольское усилие, чтобы примириться с фактом своей бездомности. Отец умер, усадьба принадлежит Чарли. Незачем спасать чужую собственность. На развалинах прежней жизни он сам должен создать новую. Политическое положение в Кентукки ясно говорило, что никто там не встретит с распростертыми объятиями бывшего солдата федеральной армии. Все его надежды на карьеру политика улетучились. Может быть, ему и не слишком хотелось служить в армии, но здесь у него были хоть какие-то возможности, которых дома не предвиделось.

Однако смерть юного солдата и неспособность быстро действовать в опасной ситуации поставили точку в военной карьере Пэйса, даже если бы он и не утратил желание ее продолжать. Но смерть и разрушение выжгли ему душу. Он устал до изнеможения, от него осталась только пустая, сгнившая оболочка к тому времени, когда пришло последнее письмо. Его не слишком волновало то, что он может из него узнать.

Его нисколько не тронуло известие о смерти Чарли. Пэйс спокойно сложил письмо и сунул во внутренний карман мундира, куда только что затолкал документы об увольнении. Пожав руку офицера, вручившего ему их, Пэйс вышел из гостиницы в Нашвилле, где было расквартировано офицерство, и направился прямиком в ближайший салун.

Он сел в уголок и тихо накачивал себя до бесчувствия всю ночь, на следующее утро проснулся рядом с неопрятной брюнеткой, которая нашептывала сладкую чепуху ему на ухо и старалась заработать себе на пропитание. Пэйс откинулся на подушки, глядя на огромную грудь с темными сосками, не ощущая ни малейшего желания. У него не было женщины после Доры, и должен же он ощутить хоть какое-то физическое влечение. Но Пэйс не чувствовал ничего.