Желание и честь - Райс Патриция. Страница 19

Если бы она не видела глаза Эффингема, она могла бы внушить себе, что он ничего не заметил. Но она видела его глаза, видела, с какой жадностью он разглядывал ее грудь. Он даже не взглянул ей в лицо. Она до сих пор чувствовала на себе его горящий взгляд и сгорала от стыда – или от чего-то другого.

Диллиан не хотела думать об этом другом. За свои двадцать пять лет она немного научилась разбираться в человеческой природе. В шестнадцать она страстно влюбилась в сына викария. Каждое его случайное прикосновение пробуждало в ней бурную радость. Они тайком встречались в лесу, за стогами сена, везде, где могли хотя бы несколько минут побыть наедине. Ему было столько же лет, сколько и ей. Ни один из них не знал, к чему могут привести их отношения, но запретный плод сладок, и они многое познали вместе. Ей повезло, она поняла его характер раньше, чем они зашли слишком далеко. И с тех пор ни один мужчина не мог ее завлечь.

Но в последующие годы она не раз ловила на себе голодные взгляды и научилась понимать, что они означают. У нее не было ни богатства, ни титула, ничего, что могло бы привлечь мужчину, ничего, кроме ее тела. Как правило, она старалась не думать, что обладает телом сельской девушки. У нее была тонкая кость, и ее привлекательность не бросалась в глаза, поэтому ей удавалось скрывать свою фигуру под бесформенными платьями унылого цвета. Большей частью мужчины ее вообще не замечали. Когда она появлялась вместе с Бланш, они даже не подозревали о ее существовании. Ее это вполне устраивало. Но бывало, что, потерпев неудачу с Бланш, они обращали внимание на Диллиан. С Бланш они вели себя как джентльмены, но не считали нужным быть ими, когда дело касалось простой компаньонки. Диллиан не вводила в заблуждение их страстность, как это случилось с сыном викария. Она ясно видела, что это была всего лишь похоть.

Ее она увидела и в глазах маркиза. Торопливо одеваясь, Диллиан старалась не думать об этом. Да, ей нравились их совместные ужины. Нельзя сказать, что ей всегда было с ним легко. У маркиза были злой юмор и ожесточенность, придававшие пикантность их беседам, но в то же время он отличался острым умом и любил обсуждать серьезные проблемы, чего она не замечала в обществе. Ей не хотелось, чтобы в их интересные беседы вторглись влечения слабой плоти.

Она сглупила. Маркизу незачем продолжать эти ночные ужины теперь, когда он поймал какого-то пройдоху. И у нее не будет повода встретиться с ним вновь. Он найдет другую женщину, а они с Бланш смогут вернуться к своему обычному унылому существованию.

Но, спускаясь по лестнице, чтобы встретиться с человеком, который перевернул всю их жизнь, она знала, что они уже никогда не смогут жить по-прежнему. У Бланш навсегда останутся следы ожогов. Необходимость выйти замуж станет для нее более насущной, а круг искателей ее руки намного сузится. Как только Бланш выберет мужа, Диллиан останется одна в этом мире.

Об этом она не хотела сейчас думать. Довольно того, что ей предстоит иметь дело с этим чудовищем, ожидавшим ее в темноте возле дома.

Она подождала, пока лакей пройдет по коридору и поднимется по черной лестнице. Затем пересекла холл, вышла через боковую дверь и направилась к конюшне. Она не спросила Эффингема, где они встретятся, но предполагала, что он будет следить за этой дверью.

Все так и произошло. В темноте белел его шейный платок. Он был одет в тот же черный фрак и жилет, которые были на нем, когда они ужинали вместе. Она знала, как элегантно он выглядит в одежде джентльмена и как устрашающе в наброшенном плаще, когда снова исчезает в темноте.

Она молча протянула ему плащ. Он надел его и, опустив на лицо капюшон, быстро зашагал по тропинке, ведущей в лес. Она подумала, что он надевает капюшон по привычке, а не из-за необходимости скрывать свое лицо. Ей захотелось почему-то тоже спрятать от него свое лицо.

– Что он делал, когда вы нашли его? – прошептала она, нарушая тягостное молчание.

– Прятался.

Она почувствовала, что напряженность между ними возрастает. Она-то думала, что они покончили с разногласиями и начали немного понимать друг друга. Сегодняшний случай, похоже, положил конец их перемирию.

Ну и пусть. Если захочет, она тоже сумеет быть такой же неразговорчивой и грубой. Больше не произнеся ни слова, Диллиан гордо подняла голову и быстрым шагом последовала за ним. Но у нее не было длинных ног Эффингема, и она начала отставать. Споткнувшись о корень, она тихонько выругалась и намеренно замедлила шаг, заставляя его оглянуться.

С губ его сорвалось проклятие, но он, ничего не сказав ей, тоже пошел медленнее. Они свернули с тропы, и он придерживал ветви, давая ей пройти.

– Здесь. – Он кивнул в сторону заросшей беседки, построенной в давние времена. Диллиан совсем забыла о ее существовании. Она подумала, не в ней ли все эти дни скрывался маркиз. Если так, он должен благодарить Бога, что не было дождя. Даже заросли плюща не мешали ветру проникать в нее сквозь дыры в стенах и крыше.

К ее удивлению, у маркиза оказался фонарь. Он открыл дверь и осветил угол, в котором на полу скорчившись, лежала жалкая фигура. Человек повернулся к ним, и в свете фонаря она хорошо разглядела его лицо. Он был ей незнаком.

Она вышла из беседки, уводя с собой Эффингема.

– Ну? – спросил он.

– Он не здешний, – холодно ответила она. – Он сказал, почему прятался?

– По его словам, он солдат и ищет работу. Я бы ему поверил, если бы он спал у дороги, а не прятался в кустах.

Диллиан не питала симпатий к военным и вообще была о них невысокого мнения, но была достаточно умна. Многие из солдат, преисполненные радужных надежд, присоединились к армии Веллингтона. В результате они вернулись домой инвалидами, и были вынуждены сами добывать себе пропитание. Она никому не желала зла, но не могла допустить, чтобы какой-то бандит убил Бланш или разрушил Грейндж.

– Что вы с ним сделаете?

– Отведу его к местному судье для допроса. Может быть, угроза высылки развяжет ему язык. Когда привезут собак, которых вы купили?

Он почти забыл о своей холодности. Она снова услышала разумные речи человека, с которым ужинала по ночам. Она не хотела слышать его. Она хотела, чтобы он ушел. И в то же время она боялась отпустить его. Без его помощи Грейндж может превратиться в пепелище.

– Собак привезут утром. Я наняла егеря обучить их. Как они отличат вас от преступника?

– Им не придется отличать. Как только я передам властям этого джентльмена, я вернусь домой и отправлю Бланш и Майкла сюда. Я сделал все, что мог. Майкл достаточно умен, чтобы позаботиться об остальном.

Диллиан охватила паника, но в глубине души она была с ним согласна. То, что сегодня произошло, делало невозможными их совместные ужины. Она понимала это, но не могла смириться. Он должен быть здесь. Грейндж нуждается в его защите. Ей никто не нужен, кроме Бланш, а Бланш в безопасности в Хартфордшире. Никто не станет искать ее в развалинах замка, о существовании которого все забыли. Если Бланш приедет в Грейндж, Диллиан потеряет их обоих.

Он маркиз. Она не может просить его остаться и быть ее сторожевым псом. И она не может требовать, чтобы он оставил у себя Бланш как гостью, в то время как он не желает иметь гостей. Что же делать?

– Вы хотя бы придете и расскажете мне, что сказал судья, перед отъездом в Хартфордшир? – тихо спросила она, не зная, как еще можно задержать его.

Он медлил с ответом. Она, затаив дыхание, ждала. Если он вернется завтра, возможно, она успеет придумать, как удержать его здесь.

– В мои намерения не входило дожидаться решения судьи, – неохотно проговорил он. – Меня не интересуют британские власти.

Конечно. А что она от него ожидала? Диллиан набралась храбрости и сделала еще одну попытку:

– Я отошлю Бланш дорожное платье и записку. Я не уверена, что дорога сюда для нее безопасна, так же как и ее пребывание здесь. Я предупрежу ее об опасности и предложу другой выход… Впрочем, возможно, мне следует поехать с вами.