Талтос - Райс Энн. Страница 13

«Быть может, и в самом деле что-то есть в этой идиотке?» – подумалось Моне.

– А как ты раздобыла эти двадцать пять тысяч долларов? – спросила она.

– Тебя могло убить, пока ты мудрила с электричеством! – с укором воскликнула Селия.

– Я заработала каждый пенни этих денег на обратном пути к дому, и на это ушел год. Только не спрашивайте меня, как я это делала. След из того прошлого тянется за мной до сих пор. Впрочем, такого больше не повторится, не сомневайтесь.

– Тебя могли посадить на электрический стул! – не унималась Селия. – Подвесить на тех самых проводах!

– Дорогая, ты пока еще не выступаешь в суде в качестве свидетеля, – с беспокойством в голосе остановила Селию Беатрис.

– Послушай, Мэри-Джейн, – вмешался в разговор Майкл, – если ты нуждаешься в чем-либо, я готов приехать и помочь. Я говорю это вполне серьезно. Скажи только когда – и я буду в Байю.

Двадцать пять тысяч долларов?!

Взгляд Моны остановился на Роуан. Та хмурилась, пристально глядя на цветы, словно тихо переговаривалась с ними на им одним известном тайном языке.

Мэри-Джейн красочно, во всех подробностях рассказала о том, как карабкалась на болотные кипарисы, как узнала, до каких именно электрических проводов можно дотрагиваться, а до каких – нет, о похищенных рабочих рукавицах и сапогах. Кто знает, быть может, эта девчонка и в самом деле обладает гениальными способностями?

– Какими другими фондами ты владеешь? – спросила Мона.

– А какие тебя интересуют?

– О боже, Мэри-Джейн! – Мона старалась говорить тем же тоном, что и Беатрис. – Меня всегда привлекала фондовая биржа. Бизнес для меня – это искусство. Все знают об этом моем увлечении. Я мечтаю однажды основать свой собственный инвестиционный фонд открытого типа. Полагаю, тебе известен термин «взаимный фонд»? [10]

– Разумеется, – ответила Мэри-Джейн, посмеиваясь про себя.

– У меня уже есть созданный за несколько последних недель, полностью спланированный портфель…

Мона резко остановилась. Ну разве не глупо – попасться на удочку, закинутую тем, кто, возможно, вообще тебя не слушает? Оказаться посмешищем в глазах сотрудников фирмы «Мэйфейр и Мэйфейр» – это одно. В конце концов все быстро забудут о ее промахе. А стать объектом насмешек этой девчонки – совсем другое.

Но Мэри-Джейн смотрела на нее серьезно, словно приглядываясь и стараясь понять как можно лучше.

– Правда? Ладно. Позволь мне теперь спросить тебя еще вот о чем. Как ты смотришь на телевизионный канал «Домашний магазин»? Я решила, что такое дело должно иметь успех: люди будут раскупать все как сумасшедшие! И потому вложила в этот канал десять штук. Знаешь, что произошло?

– Цена акций почти удвоилась за последние четыре месяца, – сказала Мона.

– Точно. Именно так. Но откуда ты узнала? Ты очень странная, крошка. Одна из этих богатеньких девочек из пригорода, которые носят ленточки в волосах и ходят в храм Святого Сердца. Понимаешь, о ком я? Я всегда думала, что ты даже не станешь говорить со мной.

В этот момент Мона почувствовала легкий, но болезненный укол в сердце, жалость к этой девчонке, ко всем ощущающим себя изгоями из-за пренебрежительного отношения к ним окружающих. Мона никогда не страдала отсутствием самоуверенности. Но эта девочка, с детства лишенная социальной защищенности и практически не получившая образования, тем не менее готова была действовать на свой страх и риск, руководствуясь лишь собственной интуицией и природными способностями.

– Пожалуйста, милые, прекратите эти разговоры. Вы не на Уолл-стрит, – взмолилась Беатрис. – Мэри-Джейн, а где сейчас твоя бабушка? Ты не сказала о ней ни слова. И вообще, уже четыре часа, так что еще немного – и тебе пора уходить, если собираешься успеть домой засветло.

– С бабушкой все прекрасно, тетя Беатрис, – ответила Мэри-Джейн, глядя при этом прямо в глаза Моне. – Знаете, что случилось с бабушкой, когда мама забрала меня с собой в Лос-Анджелес? Мне тогда было шесть лет. Слышали вы эту историю?

– Да, – сказала Мона.

Все слышали. Беатрис до сих пор не могла без содрогания вспоминать о том, что произошло. Селия уставилась на девочку, словно на гигантского москита. Лишь Майкл, казалось, пребывал в полном неведении.

Случилось вот что: бабушку Мэри-Джейн, Долли-Джин Мэйфейр, внезапно запихнули в приходский дом, после того как ее дочь уехала с шестилетней Мэри-Джейн. Долли-Джин умерла в прошлом году и была похоронена в семейном склепе. Погребение прошло пышно, как и полагается в тех случаях, когда умирает кто-то из Мэйфейров. Кто-то позвонил в Новый Орлеан – и все Мэйфейры выехали в Наполеонвилль, где били себя в грудь, скорбя и сожалея, что старая женщина, бедняжка Долли-Джин, умерла в приходском доме. Хотя, если честно, большинство о ней никогда даже не слышали.

И в самом деле, никто из них по-настоящему не знал Долли-Джин. Во всяком случае, такой, какой она была в старости. Лорен и Селия видели ее много раз, но лишь когда были маленькими девочками, разумеется.

Старуха Эвелин была знакома с Долли-Джин лучше других, но Старуха Эвелин никогда не покидала Амелия-стрит, чтобы поехать на сельские похороны, и никому даже не приходило в голову просить ее об этом.

Вскоре после погребения Долли-Джин Мэри-Джейн приехала в город и, услышав о смерти бабушки, подняла на смех всю родню и даже расхохоталась прямо в лицо Беа.

– Черт побери, она не умерла! Она пришла ко мне во сне и сказала: «Мэри-Джейн, приди и забери меня. Я хочу вернуться домой». Теперь я направляюсь в Наполеонвилль, и вы должны сказать мне, где находится этот приходский дом.

Всю эту историю Мэри-Джейн рассказала Майклу, и его удивленный вид вызвал у окружающих смех.

– Но почему же Долли-Джин не рассказала тебе во сне, где находился этот дом? – спросила Мона.

Беатрис метнула в нее неодобрительный взгляд.

– Да, она не объяснила, как найти дом. Это факт. И ты правильно его подметила. У меня есть своя теория о духах и причинах, по которым они, как вы знаете, все запутывают.

– Мы все так делаем, – хмыкнула Мона.

– Мона, сбавь тон, – обернулся к ней Майкл.

«Ведет себя так, словно я его дочь, – раздраженно подумала Мона. – И по-прежнему не сводит глаз с Мэри-Джейн».

– Дорогая, что же все-таки случилось? – участливым тоном поинтересовался Майкл, и в голосе его прозвучала нежность.

– Ну, знаете, старые люди все такие, – тем временем продолжала Мэри-Джейн. – Бабушка не всегда сознавала, где находится, не понимала иногда, сон это или явь, но знала, откуда она родом! Именно так все и произошло. Я вошла в дверь этого дома для престарелых, стремительно выскочила на середину комнаты для отдыха – или как там они ее называют? – и там сидела моя бабушка и смотрела прямо на меня. «Где ты была, Мэри-Джейн? – спросила она. – Забери меня домой, дорогая. Я так устала от ожидания».

Они похоронили какую-то постороннюю женщину, скончавшуюся в доме для престарелых.

Настоящая Долли-Джин Мэйфейр была жива. Она ежемесячно получала чеки для бедных с чьей-то чужой фамилией, но ни разу не удосужилась прочесть, что в них написано. Пришлось обратиться с просьбой о проведении специального дознания, чтобы досконально разобраться в обстоятельствах дела, и в конце концов бабушка Мэйфейр и Мэри-Джейн вернулись в развалины дома на плантации и вновь стали жить там… Пока семейство Мэйфейр обеспечивало их всем необходимым, Мэри-Джейн бродила по окрестностям, стреляла из пистолета по бутылкам из-под лимонада и уверяла всех, что у них с бабушкой все будет в порядке и они смогут позаботиться о себе сами. Имея всего несколько баксов, заработанных одной ей известным способом, девочка была настроена делать все по-своему.

– Итак, они позволили старой даме и тебе жить в этом затопленном доме? – невинным тоном спросил Майкл.

– Милый, после всего, что с ней сделали в доме для престарелых, а потом еще и перепутали ее с какой-то другой женщиной и написали ее имя на могильной плите, кто, черт возьми, мог возражать против ее жизни со мной? А кузен Райен из «Мэйфейр и Мэйфейр»! Вы знаете, что он сделал? Кузен Райен приехал и буквально разнес этот город в клочья!