Дикий цветок - Райт Синтия. Страница 24

— Я выжидал случая от чего-нибудь вас спасти, — сказал Джеф, натягивая веревку. — Поможет ли мне это доброе дело заслужить ваше расположение?

— Я… Я… О, ради Бога, скорее!

Джеф ласково уговаривал пони, подбадривая и его, и Чарли, который, казалось, понимал, что от него требуется. Жеребец точно врос в землю, ему удалось даже чуть-чуть податься назад, а Джеф тем временем постепенно выбирал веревку — медленно, пядь за пядью. Лошадка поначалу забилась, глядя на них большими испуганными глазами, но потом, должно быть, почувствовала, что копыта ее больше не затягивает топкое дно ямы. Не сопротивляясь далее, она безропотно позволила вытащить себя из трясины.

Шелби все еще плакала. Ее белоснежная блузка была испачкана грязью, волосы растрепались, на лице отражалась целая гамма разнообразных чувств, каких Джеф никогда не замечал у нее раньше. Броня дала трещину… и, подумать только, что за нею открылось, размышлял он. Удивительно. Он смотрел, как она, спотыкаясь, бежит к лошадке. Не обращая внимания на черную жижу, стекавшую с пони, Шелби обняла его, потом сняла лассо с его шеи. Ведя, на поводу Бродяжку, с веревкой в руке, она подошла к Джефу и его жеребцу.

— Теперь вы, наверное, воображаете себе прекрасным рыцарем в сияющих доспехах, — пробормотала Шелби, протягивая ему веревку.

Он на мгновение задумался, потом наклонился с седла, глядя ей прямо в глаза:

— Шелби, на вашем месте я не стал бы паясничать в такую минуту.

Солнечный лучик, прорвавшийся сквозь облака, упал на Джефа, озаряя его сиянием. Слезы у Шелби высохли, но она все еще была взволнованна, сама не понимая почему. Быть может, к ее обиде на Джефа примешивалось необычайное восхищение им как мужчиной. Она уже задумывалась над этим, ее тело откликалось на его обаяние — и чем сильнее становился этот отклик, тем жестче и бесцеремоннее она вела себя с Джефом. Сама эта бесцеремонность уже была подозрительна, понимала теперь Шелби.

— Я должна поблагодарить вас от всего сердца за спасение моей дорогой Бродяжки, — сказала она прямо. — Это, конечно, не снимает других проблем в отношениях между нами, но…

— Может быть, вы хоть немного смягчитесь ко мне? Голос у него был низкий, глубокий, глаза теплые, ласковые.

— Я ведь не уеду, вы знаете. Я понимаю, что вы мечтаете об этом, но этого не будет.

Шелби вдруг пришло в голову, что, может быть, она этого и не хочет. Как могут ее чувства быть столь противоречивы?

— Я… Мне стыдно, что я могла поступить так глупо, так неразумно потерять половину нашего ранчо. Все это кажется мне дурным сном, который вы могли бы рассеять, если бы сказали, что не признаете эту сделку действительной! — Гнев ее опять начал разгораться. — Нельзя сказать, чтобы вы мне не нравились…

— Вот как?

В уголках его глаз собрались морщинки.

— Не будете ли вы, так добры удостоверить это письменно, в присутствии свидетелей?

Он спокойно положил свою руку на ее запачканную грязью ладошку и слегка сжал ее.

— Шелби, я прекрасно понимаю все ваши намеки, и тонкие, и не очень, на то, что я должен отказаться от этого выигрыша. Не знаю, почему вы не можете понять и принять тот факт, что игра закончилась, и вы проиграли. Дороги назад уже нет. Я мог бы понять ваши взгляды в отношении моего долга джентльмена, если бы я, а не вы затеял эту игру, если бы я предложил эту невероятную сделку, — но все это сделали вы. Вы выбрали меня, заставили меня играть с вами и так далее. Я не вижу никаких доказательств, которые подтверждали бы ваше обвинение, что я худший из негодяев.

Джеф помолчал. Руки ее потеплели в его руках и слегка дрожали.

— А вы?

Шелби пристально рассматривала носки своих сапог; наконец она покачала головой, пробормотав еле слышно:

— Нет. И ведь я не принадлежу к тем женщинам, которые считают, что мужчины должны относиться к нам как-то иначе, поддаваться нам, позволяя выигрывать, или исполнять все наши прихоти. Я знаю, что ни в чем не уступлю любому мужчине… только мое несчастное упрямство и злость от проигрыша не позволяли мне смириться с последствиями этой проклятой игры!

Слезы ее брызнули на их сплетенные руки.

— Ничего страшного.

Острое желание привлечь ее к себе, сжать в своих объятиях побудило Джефа, напротив, откинуться назад. Шелби волновала, притягивала его; такого с ним никогда еще не бывало, и это тревожило его.

— Я находил ваши выходки скорее забавными. Я никогда не встречал такой девушки, как вы!

Удивление и нежность, прозвучавшие в его голосе, заставили ее тихонько рассмеяться и слегка отступить назад.

— Знаете, я ведь еще не совсем сдалась, но с этой минуты постараюсь играть с вами в открытую. Если я получу свое ранчо обратно — я выиграю его честно или придумаю, как мне выкупить его, но я не стану больше пытаться выставить вас вон, выкидывая какие-нибудь фокусы. Я так обязана вам за спасение Бродяжки!

Лошадка ласково потерлась о свою хозяйку и потрясла гривой. Потянувшись, чтобы погладить пони по холке, Джеф сказал:

— Я принимаю пока что и это. Ну, так как, объявляем мир? — Ему почудилось, что нежное личико Шелби порозовело. — Он может таить в себе больше радости, чем вы думаете.

— Этого-то я и опасаюсь.

И снова влечение безудержной, сумасшедшей волной нахлынуло на Джефа. Шелби не смотрела на него, и он не мог отвести глаз от ее красивого, яркого рта, раздумывая, что она сделает, если он поцелует ее. Он уже начал склоняться к ней, когда Бродяжка протиснулась между ними, без сомнения гораздо лучше сознавая происходящее, чем Шелби или, может быть, даже сам Джеф.

— Послушай-ка, — обратился он к пони с наигранной строгостью. — Я только что спас твою жизнь. Так что попрошу обращаться со мной соответственно!

В последующие несколько дней, между Шелби и Джефом завязалась настоящая дружба. К ней, разумеется, примешивалось и нечто другое, но безукоризненная воспитанность Джефа спасала его. Он был осторожен с Шелби, понимая, что она еще совсем неопытна и он может отпугнуть ее навсегда, если коснется ее прежде, чем она будет к этому готова.

В остальном, однако, Шелби была сильной, бесстрашной и уверенной в себе. Джеф и в Англии был знаком с женщинами, чем-то похожими на нее, но большинство из них были девчонками-сорванцами, с целой оравой братьев и… напоминали лошадей, которых они так любили.