Любви тернистый путь - Райт Синтия. Страница 7

— Нет, если только ты сможешь собраться и перестать строить из себя виноватую! Кроме того, какое имеет значение, кто твоя горничная? Лишь бы она у тебя была.

В вестибюль вошел Лайон, и Миген немедленно уставилась в пол, изображая смиренное раболепие.

— Я полагал, что просил позвать горничную, — резко сказал он и, сдвинув брови, посмотрел на Присциллу:

— На каких чемоданах вы остановились?

Присцилла в Панике наугад указала на два из них и поспешно подошла к Миген. На мгновение та даже испугалась, что Присцилла попытается спрятаться за нее. Лайон посмотрел на обеих, а кучер вынес два кожаных чемодана.

— Что здесь происходит? Где ваша горничная?

— Вот… — У Присциллы перехватило дыхание, и Миген захотелось ее ущипнуть.

Хэмпшир пересек комнату, чтобы разглядеть Миген, а потом отбросил с ее головы капюшон мантильи. Длинные черные волосы рассыпались по плечам Миген, и, судя по блеску в глазах, Лайон узнал ее.

— Это вы! — Он повернулся к Присцилле, прижавшейся спиной к стене. — На прошлой неделе я видел вашу горничную и прекрасно помню, что ее кожа была совсем другого цвета, — ехидно заметил Лайон.

Миген увидела, что подруга вот-вот готова расплакаться, и поэтому быстро встала между ними и слащаво улыбнулась Лайону.

— Лили всю свою жизнь прожила на плантации «Зеленые холмы», мистер Хэмпшир. Ее семья находится здесь, и мисс Уэйд слишком добросердечна, чтобы оторвать девушку от родителей. В то время как я… — она попыталась подобрать подходящее объяснение, — я просто бездомное существо, жизнь которого проходит на службе у тех, кто занимает более высокое положение. Итак, мистер Уэйд посчитал, что я могу составить мисс Уэйд компанию. Мы с ней примерно одного возраста, и, конечно же, ей было бы трудно переехать и начать новую жизнь среди чужаков…

Миген поняла, что переусердствовала, поскольку ни одна служанка не могла бы оказаться столь смелой. Однако, поскольку Присцилла явно не способна играть свою роль, у Миген не было иного выбора.

Лайон подозрительно смотрел на нее, но ,в конце концов раздраженно вздохнул:

— Здесь что-то не в порядке, но у меня нет ни времени, ни любопытства выяснять, в чем тут дело. Мы уже потеряли полдня, а впереди у нас долгий путь.

Оказавшись внутри отделанного богатой мягкой обивкой экипажа и зная, что рядом с каретой едет верхом ее жених, Присцилла немного расслабилась и успокоилась.

— Да не волнуйся так, Присцилла, — рассмеялась Миген. — Теперь все пойдет легче. Только не теряй присутствия духа!

— Просто не знаю, почему я позволила тебе уговорить меня, — печально заметила она. — Лайон все узнает и отошлет нас обеих домой! Джеймс убьет меня, а ты будешь вынуждена в конце концов отправиться в Бостон и…

— Да перестань же! Ничего не случится. Ты можешь верить, что твой мистер Хэмпшир в чем-то превосходит обычных людей. Но я полностью убеждена в своей способности перехитрить его. Кроме того, уверена, что, приехав в Филадельфию, я что-нибудь придумаю. Не надейся, моя простушечка, что я намерена пробыть остаток своих дней в твоих служанках.

— Ну а что делать с Джеймсом? Что случится, когда он выяснит, что Лили не поехала со мной, и до него дойдет новость о твоем исчезновении?

При этой мысли Присциллу снова охватила паника.

— Я просила Лили сообщить Джеймсу, будто мистер Хэмпшир решил, что для нее не было места в карете, и обещал тебе найти в Филадельфии новую горничную. Что касается меня, то я никогда не примирюсь и не покорюсь предназначенной мне судьбе — жить в Бостоне. А Джеймс, конечно же, никогда не догадается, что мы сумели перехитрить бесподобного блондина, с которым ты помолвлена. — Новый взрыв смеха раздался из шаловливых уст Миген, но Присциллу вся эта история не забавляла.

Не прошло и часа, а уверенность Миген подверглась первому испытанию, когда она увидела, что экипаж приближается к усадьбе Джорджа Вашингтона «Гора Верной». Они поднялись к вершине холма, на котором возвышался особняк, и Присцилла театрально восхитилась открывшимся видом. С въезда на кольцеобразную дорогу была видна на многие мили широко раскинувшаяся долина и достигающая здесь ширины в две мили река Потомак, которая отделяла Виргинию от Мэриленда. Вода блестела под лучами послеполуденного солнца, вокруг раскинулись леса, луга и соседние плантации.

— Ну разве это не красиво? — вздохнула Присцилла, но, повернувшись к Миген, увидела охваченную паникой подругу, которая теребила небрежно окружавшие ее лицо завитки черных волос.

— О Боже, Присцилла, ты всегда либо испугана, либо блаженно настроена в самые неподходящие моменты! А сейчас, простофиля, как раз время прийти в дикий ужас! Ведь Лайон везет нас в имение «Гора Верной»!

— Ну и что же? — Присцилла осталась равнодушной. — Мне будет очень приятно встретиться с генералом Вашингтоном и его супругой. Он вскоре станет президентом страны, все так говорят. Лайон, возможно, собирается остановиться здесь на ночь!

— Как ты можешь быть подобной тупицей? — воскликнула Миген. — Вашингтоны знают меня! Я помню их с детских лет! А минувшим Рождеством они посетили «Ореховую рощу», чтобы выразить мне соболезнование! Что же делать?

Вопрос был чисто риторическим, ибо любой ответ, который способна дать Присцилла, всегда был хуже самого бесполезного совета.

К тому моменту, когда экипаж выехал на длинную подъездную дорогу, Миген приняла решение сказаться больной, предположив, что будет нетрудно убедить в этом Лайона. Ее лицо от страха было белым как мел, а глаза горели словно от боли. Когда Лайон открыл дверцу экипажа и взглянул на служанку весьма критически, то подумал, что женский наряд мало изменил ее взъерошенный вид.

— Мисс.., как вас там?

— Миген! — тут же подсказала Присцилла.

У Миген снова перехватило дыхание. Ведь она уже с десяток раз предупреждала, что ее новое имя — Элиза.

— Ну что же, Миген, если вы не имеете ничего против, то оставайтесь в экипаже из-за вашего, скажем так, растрепанного вида. Мы здесь долго не пробудем, как можно быстрее засвидетельствуем свое почтение и отправимся дальше.

Миген наблюдала, как он помог Присцилле выйти из экипажа, и отметила, что они составляют красивую пару.

Впереди ехала еще одна карета, и Миген узнала ее: она принадлежала Джеймсу Медисону. Девочкой вместе с родителями Миген не раз посещала имение «Монпельер» и сейчас снова ощутила неприятный холодок при мысли о Медисоне в гостях у Вашингтонов.

Лайон и Присцилла задерживались в доме Вашингтонов уже более получаса, и Миген немного успокоилась. Живописный вид усадьбы оказывал на нее умиротворяющее воздействие. Миген знала, что Вашингтоны были довольны своим домом, и их любовь к нему проявлялась во всем.

Миген нравился этот дом, поскольку ему была чужда кричащая роскошь особняка ее родителей. Завершенность и простота огромного белого жилого здания под красной черепичной крышей придавала ему элегантность, которая не могла быть достигнута излишним украшательством. Ряд опрятных домиков, веером расходящихся от особняка, придавали особое очарование местности, которая напоминала Миген много счастливых часов, когда она прогуливалась в роще у реки, а также совершала верховые прогулки по окружающим лугам.

В графстве было известно, что у генерала портилось настроение при мысли о том, что он должен стать президентом. Миген тоже жалела Вашингтона, раздумывая о его предстоящем отъезде из этого прекрасного дома ради нового служения стране. «Это позор, — размышляла она, — что такой человек вынужден взваливать на себя столь непосильное бремя. Это и печально, и несправедливо».

Миген вновь обратилась мыслями к Лайону Хэмпширу, стараясь понять, почему морской капитан так заинтересован в том, чтобы поскорее засвидетельствовать свое почтение будущему президенту, даже в столь позднее время. Она припомнила, будто Джеймс Уэйд говорил, что Хэмпшир был членом конвента, в котором председательствовал генерал Вашингтон. Видимо, это и был частичный ответ.