Игры оборотней - Рампо Эдогава. Страница 15

— В литературе описываются и другие варианты, — весело засмеялся Огавара. — Можно элементарно снять дверь с петель и потом поставить на место. Правда, не много найдется идиотов, способных действовать подобным образом.

— Детектив, однако, должен проверить все варианты. Безусловно, я осмотрел дверные петли, болты и убедился, что последнее время отверткой к ним не прикасались.

— Значит, остаются окна, — заключил Огавара.

Акэти не сразу отреагировал на эти слова. Попыхивая сигаретой, он какое-то время смотрел на собеседника, а тот, улыбаясь, присматривался к нему. Так продолжалось секунд десять или двадцать. Такэхико почувствовал необычность атмосферы. Наконец Акэти продолжил:

— Я тщательно осмотрел помещение и пришел к выводу, что, кроме как через окно, в помещение проникнуть невозможно. Так что ход ваших рассуждений верен. В комнате Муракоси три окна — два на одной стене и одно на другой. Окна с двойными рамами. Каждая рама приоткрывается, но щель между ними недостаточна, чтоб в нее мог пролезть человек. Внимательнейшим образом я осмотрел каждое окно. Прежде всего, ни одно из них не было сломано. Далее, не увидел следов того, что рамы выставляли, а потом вправляли, — вся шпаклевка невредима. Но кое-что все же удалось обнаружить. В правом нижнем углу окна на северной стене я заметил малюсенькую щель.

Акэти попросил Такэхико принести карандаш и бумагу. Затем очень ловко набросал схему.

— Можно предположить следующее. Преступник проник в комнату самым обычным образом — через дверь. Затем сам закрыл ее изнутри и уж потом, сделав свое черное дело, выбрался через окно. Изнутри окно можно открыть полностью и без труда вылезти через него. Проблема в том, как потом закрыть окно с улицы. Вот тут и пригодилась та малюсенькая щель, о которой я говорил. Вот на схеме я условно изобразил окно, это задвижки… — Акэти очень подробно показал, как с помощью проволоки, просунутой в щель, можно снаружи захлопнуть окно.

Все головы склонились над схемой. Воцарилась тишина, которую нарушало лишь взволнованное дыхание маркиза.

Первым заговорил Такэхико:

— А почему вы думаете, что преступник обязательно орудовал проволокой? Могла быть и обычная леска.

— Потому, что окно было закрыто с помощью медной проволоки. Почему я заявляю это с уверенностью? Да потому, что край задвижки был немножко стерт и поблескивал. Я соскреб с этого края металл, провели экспертизу и обнаружили в нем частицы меди.

— Я читал когда-то, что в схожей ситуации преступник специально стрелял в окно, чтобы воспользоваться затем появившимся отверстием. Правда, выстрел мог служить еще и отвлекающим маневром.

— Поражен вашей эрудицией, маркиз. Потому и излагал вам так долго свои соображения, что, хотя вы и не профессионал, я вижу в вас компетентного советчика. Если в моем рассказе есть изъяны или же у вас возникли собственные соображения, будьте любезны, выскажитесь.

— Что вы, что вы! — замахал руками Огавара. — Какой из меня советчик… Когда я читаю литературу, я имею все необходимые данные, чтобы проанализировать ту или иную ситуацию и сделать выводы. В реальной жизни, увы, не так. Нет-нет, профессионального детектива из меня не получится… Позвольте поинтересоваться вашим мнением вот по какому вопросу. Вероятно, в связи со смертью Муракоси полиция изучает сейчас всех, с кем он бывал в контакте?

— Разумеется.

— И следовательно, позавчерашний визит ко мне господина Ханады следует воспринимать именно так? Говоря точнее, проверяется наше алиби? Вы не в курсе, к каким выводам пришел после нашей беседы господин Ханада?

— Он сам мне ничего не говорил, но через Миноуру косвенно я с его выводами знаком.

Акэти хорошо помнил содержание доклада Миноуры. Вот к чему оно сводилось. В тот вечер супруги Огавара находились дома, каждый занимался своим делом, вместе ужинали, в 20.45 втроем (к ним присоединился Сёдзи) слушали по радио концерт скрипача, после чего в 21.00 радио выключили и разошлись по своим комнатам. Совершенно невероятно было в течение 10-20 секунд оказаться в квартире Муракоси, в нескольких километрах отсюда.

Вслух же Акэти сказал:

— Ну что вы, специально подтверждать ваше алиби нет никакой необходимости. Однако существует жесткое правило — при расследовании происшествия следует дотошно изучить все, что с ним хоть как-то может быть связано. И потому, — Акэти мягко улыбнулся, — от имени всех детективов прошу извинить нас за причиняемое беспокойство.

— Зачем же, зачем же… Не надо никаких извинений. Мы, собственно, и не считаем, что на нас смотрят как на подозреваемых. Две смерти подряд — Химэда, Муракоси… Эти люди часто бывали в нашем доме, и интерес полиции к нам вполне объясним. Ну а вообще как идет расследование? Подозревается ли кто-нибудь конкретно?

— На этом этапе изучаются все контакты Муракоси. Конкретно пока никого не подозревают. Работа следственной группы очень сильно затруднена, и знаете чем? Тем, что совершенно неясны мотивы всех трех убийств.

— Да-да, понимаю… Какая же связующая нить соединяет эти три странным образом случившиеся смерти? Если все они — дело рук одного преступника, то, действительно, каковы мотивы? Я полагаю, если установить мотивы, то сразу бы уличили преступника.

— Вы совершенно правы, господин Огавара. Сегодня есть только один элемент, связывающий две смерти, — белое перо. Что кроется за ним? Неясно. Как неведома и тайна, связывающая убийства Муракоси и Сануки. Маркиз, поскольку и Химэда, и Муракоси пользовались вашей благосклонностью, вы хорошо знаете их характеры, хотелось бы знать, что вы о них думаете.

Огавара в задумчивости прикрыл глаза. Через некоторое время медленно заговорил:

— Характеры этих людей резко различались. Химэда был словоохотлив, весел, в нем ощущалось, я бы сказал, женское начало. Муракоси же, напротив, был немногословен, замкнут. Ему с его характером более подходила бы деятельность ученого, а не служащего фирмы. Оба, каждый по-своему, были очень талантливы, оба прекрасно закончили университет, прекрасно выполняли свою работу в фирме. Безусловно, они были самыми замечательными из всех моих молодых служащих. Для меня лично их смерть — большая и печальная утрата… Господин Ханада обмолвился как-то, что белое перо, присутствовавшее при обеих смертях, возможно, указывает на их принадлежность к какому-либо тайному обществу. Я совершенно так не полагаю. По характеру это не те люди, которые могут вступить в таинственные масонские ложи… Финансовые проблемы? Да нет, и они не могли стать причиной убийств. Оба только становились на ноги, особого имущества не имели, да и страстью к наживе не отличались; вряд ли мотивом преступлений могли быть меркантильные соображения. Ну что еще… Остается только один мотив — сердечные проблемы. Вполне, думается, можно допустить убийство на почве ревности. Молодые, холостые люди… Насколько мне известно, в полиции тоже склоняются к этому варианту — в частности, считают, что Муракоси убил Химэду из ревности. Кстати, господин Ханада говорил, что за Муракоси велось наблюдение…

— Да-да. Как раз упоминавшийся мною сыщик Миноура вел за ним слежку, подозревая его в убийстве Химэды.

— А кончилось тем, — вздохнул Огавара, — что подозреваемый стал жертвой… Белое перо заставляет предполагать единого убийцу. Но это уводит от версии ревности.

— Почему же, — улыбнулся Акэти. — Мог быть третий человек, который испытывал ревность к ним обоим.

От внимания Такэхико не ускользнула лукавая улыбка Акэти, как и такая же улыбка, мелькнувшая на лице Огавары. Почему-то тревожно забилось сердце.

— Какова же тогда во всей этой истории роль художника? — задумчиво произнес Огавара. — Из ваших слов вытекает, что он был скорее другом Муракоси, чем врагом.

— Вы говорите о Дзёкичи Сануки? Очень странная личность. Обитал в каморке на крыше склада. Почти ежедневно болтался на барахолке в Сэндзю. Тот факт, что его труп был обнаружен именно там, на первый взгляд не должен особо удивлять. Но все же — что он делал ночью в безлюдном заводском районе? Река в том месте достаточно глубокая, не умеющий плавать вполне может там утонуть. Кстати, как узнал Миноура от соседей, Сануки не умел плавать. Полагаю, это было известно и преступнику.