Игры оборотней - Рампо Эдогава. Страница 33

— А каково ее состояние?

— М-мм… Нервное истощение. Вероятно, обусловлено сверхординарной причиной. Была очень возбуждена. Состояние ее, кстати говоря, не требовало госпитализации, но у нас, как вы вероятно знаете, не обычная больница, а скорее лечебный курорт — здесь минеральные источники и так далее. И устроиться к нам в больницу может любой желающий. А что, эта женщина совершила что-нибудь предосудительное?

— Она убийца, — понизив голос, сказал Тономура.

— Убийца?!

— Да. Вы, наверное, слышали об убийстве в деревне S.? Она-то его и совершила.

Это сообщение повергло доктора Кодаму в изумление. Он тут же вызвал лечащего врача и велел проводить посетителей к больной.

Приближаясь к палате, Куниэда и Тономура чувствовали, как бешено колотятся у них сердца.

Открылась дверь. За нею как вкопанная, не шевелясь, стояла Юкико Кинугава; глаза широко раскрыты, кажется, вот-вот вылезут из орбит.

Сомнений не оставалось: то была не Торико Китагава, а Юкико Кинугава, во всяком случае, та самая женщина, которая называла себя этим именем.

Куниэду она не знала, но, конечно, вряд ли могла забыть Тономуру, с которым виделась только нынче утром, и не могла не понимать, что хорошего это неожиданное вторжение не предвещает. В один миг она осознала все.

— Не двигаться! — Тономура подскочил к «Юкико» и выхватил из ее рук маленькую синюю склянку. Яд! Удалось же ей каким-то образом достать его на крайний случай!

Лишившись склянки, «Юкико» словно лишилась сил; зайдясь в рыданиях, она рухнула на пол.

— Ты, Куниэда-кун, слышал уже историю о том, как сегодня утром Юкико Кинугава исчезла из собственного дома. Вот она собственной персоной, сбежала сюда, — пояснил Тономура.

— Погоди-ка. Тут не все ясно, — проговорил Куниэда, наблюдая за рыдающей женщиной. Он, похоже, еще не до конца разобрался в ситуации. — В тот день, когда было совершено преступление, Юкико Кинугава не выходила из дому. К тому же для потерпевшей — Цуруко Ямакиты — она не являлась соперницей: Ооя сам говорил, что любил только Юкико. Зачем же Юкико понадобилось идти на такой рискованный шаг, как убийство? Что-то здесь не так… Может быть, на почве нервного истощения ее мучают кошмары?

— Вот-вот, именно тут и кроется ошибка следствия. Преступник хитер и коварен. Ты полагаешь, убийца — Ооя? Неверно. Ты думаешь, жертва — Цуруко Ямакита? Великое заблуждение. Вы все абсолютно не правы.

Куниэда слушал разглагольствования Тономуры, едва сдерживая гнев.

— О чем ты толкуешь? — раздраженно сказал он. — Разве убитая — не Цуруко Ямакита? Чей же тот труп, по-твоему?

— Труп был обезображен еще до того, как на него набросились собаки. Изуродовав лицо, чтобы невозможно было установить личность, преступник обрядил труп в кимоно Цуруко и бросил тело неподалеку от деревни.

— А что же с Цуруко? Куда она подевалась? Не хочешь ли ты рассказать, что деревенская девушка, ничего не сообщив родителям, может на несколько дней исчезнуть из дому?

— Цуруко вообще не сможет больше вернуться домой. Ты знаешь, Ооя как-то рассказывал мне, что Цуруко — страстная поклонница детективного чтива, да и по криминалистике собрала целую библиотеку европейских и американских авторов. Кстати, мои сочинения она прочитала все без исключения. В общем, не такая она деревенщина, как тебе может показаться.

Напористый тон, металл в голосе Тономуры привели Куниэду в замешательство.

— У меня такое впечатление, — сказал он, — будто ты стремишься бросить тень на Цуруко.

— Бросить тень?! Сними шоры с глаз, Куниэда-кун. Она убийца! Она дьявольское отродье в облике человека!

— Что ты говоришь?!

— Я знаю, что говорю! Цуруко Ямакита не жертва, как ты полагаете, а преступник. Не убиенная, но убийца!

— Кого… кого же она убила? — Теперь уже и Куниэда был возбужден не менее Тономуры.

— Юкико Кинугаву, вот кого.

— Погоди, Тономура-кун. Я тебя опять не понимаю. Ведь Юкико Кинугава вот она, лежит сейчас перед нами и не переставая рыдает. Или… или ты думаешь, что…

Тономура расхохотался:

— Понял наконец? Перед нами Цуруко Ямакита, выдающая себя за Юкико Кинугаву. Безумно влюбившись в Оою, она возмечтала поскорее сочетаться с ним браком и добивалась поддержки родителей. Можешь представить себе, как она проклинала Юкико, которая завладела сердцем избранника! А как должна была возненавидеть охладевшего к ней Оою! Вот тогда она и задумала жесточайшую месть обоим: свою соперницу убить и труп обрядить в собственную одежду, чтобы представить дело так, будто убийца — Ооя. Задумано гениально. И воплотить замысел ей удалось изящно. Недаром она читала детективы и изучала криминалистику.

Тономура подошел к рыдающей Цуруко и потряс ее за плечо:

— Ну что, Цуруко? Ты ведь слышала, что я говорил? В чем-нибудь я ошибся? Нет? Как-никак, я писатель, на детективах собаку съел. Распутать твой замысел не составило особого труда. Сегодня утром, правда, тебе удалось меня провести. Но чуть позже я сообразил, в чем дело. Мы ведь однажды встречались в деревне, и потому, хоть и с запозданием, я узнал под нелепой челкой и густым слоем белил твое подлинное лицо.

Видимо, сомнений относительно своей участи у Цуруко уже не оставалось. Не переставая всхлипывать, она внимательно слушала Тономуру, и по ее реакции было видно, что все слова писателя абсолютно справедливы.

— Значит, Цуруко убила Юкико Кинугаву и себя же выдала за убитую? — Куниэда все еще не мог оправиться от изумления.

— Именно так, — ответил Тономура. — Поскольку лицо убитой было обезображено, труп нетрудно было представить как тело Цуруко. А Юкико вроде исчезла, что вызвало подозрение в ее причастности к убийству. Далее. Инсценировав собственное убийство, Цуруко должна была скрыться. И таким образом она решает сразу несколько задач — в частности, лишает алиби Оою, чтобы на него пало подозрение в убийстве. Да, все продумано безукоризненно.

… Одно за другим исчезали сомнения и противоречия; то, что недавно казалось нелогичным, — например, тот факт, что возлюбленная Оои начисто отрицала его алиби, — стало теперь понятным…

— Далее, — продолжал объяснять Тономура, — комната, которую снимала Юкико, оказалась чрезвычайно удобной для преступных целей Цуруко. Хозяйка — одинокая старуха, полуслепая и глухая, так что Цуруко, заняв место Юкико, могла не опасаться, что обман раскроется. Во всяком случае, в доме. А соседям, если бы они и обратили внимание, вряд ли пришло бы в голову, что она — убийца. Городок N. все-таки не деревня, Цуруко там знают в лицо лишь несколько человек.

— Выходит, эта испепеляемая ненавистью женщина была готова скрываться всю жизнь, навечно расстаться с родными? Вряд ли бы ей удалось до конца играть роль Юкико Кинугавы. Видимо, она рассчитывала скрыться, уехать куда-нибудь подальше от этих мест, после того как Оое будет вынесен приговор. Сколь безоглядна ее ненависть! И какой сокрушительной силой может стать любовь!.. Превратить молодую женщину в одержимую бесом ревности фурию… Нет, человек не способен на подобное преступление. Она не человек, она действительно источающий злобу дьявол!

Но хлесткие слова, казалось, не действовали на Цуруко. Она лежала ничком, застыв как изваяние. Удар, настигший ее, полностью парализовал ее волю и лишил сил.

Куниэда был поражен: фантазия писателя совпала с реальностью. Но все же кое-что оставалось пока неясным.

— Ну хорошо, Тономура. Кокити Ооя, выходит, не лгал, не было нужды этого делать. Допустим. Но вспомни его собственные слова: в ту ночь, когда было совершено убийство, он якобы был у Юкико. То есть той ночью, во всяком случае примерно до одиннадцати вечера, Юкико должна была находиться в городе N. Однако, как выясняется, убита она была далеко от деревни. Тут концы с концами не сходятся. Ну, допустим, она взяла такси. Все равно странно: к чему молодой женщине глубокой ночью отправляться куда-то в лес за шесть километров от дома? И еще: в каком бы маразме ни пребывала старуха, она не может не знать и не помнить, как ее квартирантка глубокой ночью выходила из дома. А ведь она утверждает, что в ту ночь Юкико не выходила. — По-видимому, Куниэда наконец оправился от изумления и начал профессионально нащупывать уязвимые места в цепочке рассуждений и фактов.