И не осталось никого - Рассел Эрик Фрэнк. Страница 7

В отчаянии Гаррисон спросил:

— Да что это такое — об?

— Он не знает, — прокомментировал Джефф Бэйнс, вперив в потолок молитвенный взгляд. — Он даже этого не знает! — И отрешенно вздохнул. — Ты случаем не голоден?

— Скоро буду.

— Лады. Я, конечно, мог бы тебе сказать, что такое об, но сделаю лучше. Я тебе покажу, что это такое. — Джефф сполз с табурета и переместился к задней двери. — Не знаю даже, с чего это я должен стараться и учить уму-разуму человека в униформе. Так разве что, от скуки. Иди за мной.

Гаррисон покорно последовал за ним во двор. Джефф Бэйнс показал на груду ящиков:

— Консервы. — Потом показал на склад рядом. — Вскрой ящики и сложи консервы в складе. Тару сложи во дворе. Хочешь — делай, хочешь — нет. На то и свобода, не так ли?

Он потопал обратно в лавку.

Предоставленный самому себе, Гаррисон почесал уши и задумался. Дело пахло каким-то розыгрышем. Кандидата Гаррисона искушали сдать экзамен на диплом сопляка. Но, с другой стороны, стоило посмотреть, в чем дело, и перенять трюк. И вообще, риск — благородное дело. Поэтому он сделал все, как было сказано. Через двадцать минут энергичного труда он вернулся в лавку.

— Так вот, — объяснил Бэйнс, — ты сделал что-то для меня. Это значит, что ты на меня имеешь об. За то, что ты для меня сделал, я тебя благодарить не буду. Это ни к чему. Все, что я должен сделать, это погасить об.

— Об?

— Обязательство. Я тебе обязан. Но зачем тратиться на длинное слово, когда и короткого хватает? Обязательство — это об. Я с ним обхожусь таким путем: здесь через дом живет Сет Ворбертон. Он мне должен с полдюжины обов. Так что я погашу об тебе и дам возможность один об погасить Сету следующим образом: пошлю тебя к нему, чтобы он тебя покормил. — Джефф нацарапал что-то на клочке бумаги. — Отдашь это Ворбертону.

Гаррисон уставился на записку. Очень небрежным почерком там было написано: «Накорми этого обормота».

Несколько ошарашенный, он выбрался за порог, остановился у велосипеда и перечитал записку. «Обормот», — гласила она. А на корабле подобное выражение многих бы привело в ярость. Но внимание Гаррисона привлекла витрина через дом от лавки Джеффа. Она ломилась от яств, а над ней висела вывеска из двух слов: «Харчевня Сета». Приняв (не без подстрекательства со стороны желудка) твердое решение, инженер вошел в харчевню, все еще сжимая записку в руке, как смертный приговор. С порога его встретил запах кушаний и звон посуды. Он подошел к мраморному столику, за которым сидела сероглазая брюнетка.

— Вы не против? — вежливо осведомился он, опускаясь в кресло.

— Против чего? — Ее взгляд обследовал уши Гаррисона, как будто они были чем-то особенным. — Детей, собак, старости или прогулок под дождем?

— Вы не против того, чтобы я здесь сидел?

— Посмотрим, как мне это понравится. На то и свобода, не так ли?

— Ну да, — сказал Гаррисон, — конечно.

Пока он думал, что бы еще сказать, появился худенький человечек в белой куртке и поставил перед ним тарелку с жареным цыпленком и гарниром из трех сортов неизвестных Гаррисону овощей. Содержимое тарелки привело его в изумление. Он и не помнил, когда в последний раз видел жареного цыпленка или когда ел овощи, кроме как в порошке.

— В чем дело? — спросил официант, не понявший, почему клиент уставился на тарелку пораженным взглядом. — Не нравится?

— Нравится. — Гаррисон отдал ему записку. — И еще как.

Взглянув на нее, официант крикнул кому-то, почти невидимому в струях пара за стойкой:

— Ты погасил Джеффу еще один.

И разорвал бумажку в мелкие клочки.

— Быстро это ты, — прокомментировала брюнетка, кивая на полную тарелку. — У кого-то об тебя накормить, и ты его сразу отоварил, так что все квиты. А мне придется за мой обед мыть посуду или погасить какой-нибудь об за Сета.

— Я перетаскал груду ящиков с консервами. — Гаррисон взял нож и вилку, чувствуя, как у не^о слюнки потекли. На корабле ножей и вилок не было: когда питаешься пилюлями и порошками, столовые приборы просто ни к чему. — А здесь особого выбора нет? Ешь, что дают?

— Есть, если имеешь об на Сета, Тогда он должен в лепешку для тебя разбиться. Так что, вместо того чтобы полагаться на судьбу, а потом жаловаться, сделал бы лучше что-нибудь для него.

— Я не жалуюсь.

— А это твое право. На то и свобода, не так ли? — Девушка поразмыслила немножко, потом добавила: — Не так уж часто бывает, чтобы Сет мне был обязан. Но когда такое случается, я требую ананасного мороженого, и он летит на всех парах. А когда я ему обязана, бегать приходится мне.

Ее серые глаза вдруг сузились от неожиданной догадки.

— Ты слушаешь, как будто это все тебе в диковинку. Ты не здешний?

Он кивнул, поскольку рот его был набит цыпленком. Прожевав, добавил:

— Я с того корабля.

— Ничего себе! — На лице девушки сразу же появилось ледяное выражение. — Антиганд! Кто бы мог подумать, ты же выглядишь почти по-человечески.

— Всегда гордился этим сходством. — Вместе с ощущением сытости к Гаррисону возвращалось чувство юмора.

Снова подошел официант.

— Что есть из питья? — спросил Гаррисон.

— Дис, двойной дис, шемак и кофе.

— Кофе. Черный и большую чашку.

— Шемак вкуснее, — посоветовала брюнетка, когда официант отошел. — Но с чего, собственно, я тебе буду подсказывать?

Кофейная кружка была объемом в пинту. Поставив ее на стол, официант сказал:

— Поскольку Сет погашает свой об, то выбирай сам, что тебе на десерт? Яблочный пирог, импик, тертые тарфельсуферы или канимелон в сиропе?

— Ананасное мороженое.

Официант моргнул, укоризненно посмотрел на брюнетку и пошел за мороженым.

— Угощайтесь, — подвинул Гаррисон тарелочку через стол.

— Это твое.

— Не могу даже пробовать.

Он откусил еще кусок цыпленка, помешал ложечкой кофе и почувствовал себя в ладах со всем миром.

— В меня больше не влезет. Давай угощайся, и черт с ней, с талией.

— Нет. — Девушка решительно отодвинула лакомство обратно. — Если я его приму, то буду тебе обязана.

— Ну и что с того?

— Я не позволяю чужакам делать меня им обязанной.

— Ну и правильно. Очень с твоей стороны разумно, — одобрил Гаррисон. — Чужаки часто бывают со странностями.

Мороженое опять передвинулось на ее сторону стола.

— Если ты полагаешь, что я на тебя буду иметь за это об, то ты можешь погасить его вполне пристойным образом. Все, что мне нужно, — это некоторые сведения. Где мне найти самую важную птицу в городе?

— Иди к Алеку Питерсу, он живет на десятой улице. — С этими словами брюнетка запустила ложечку в тарелку.

— Спасибо. А то я уже начал думать, что здесь все придурковатые.

Гаррисон допил кофе и лениво откинулся на спинку кресла. Непривычная сытость обострила его мыслительный процесс, ибо через минуту лицо его затуманилось подозрением, и он спросил:

— А у этого Питера что, птицеферма?

— Конечно, — переведя с удовольствием дух, она отодвинула пустую тарелку.

Тихо простонав, Гаррисон сообщил ей:

— Я ищу мэра.

— Это еще что такое?

— Человек номер один. Большой босс, шейх, пахан или кто у вас здесь есть.

— Я так ничего и не поняла, — сказала девушка в непритворном изумлении.

— Человек, который руководит городом. Ведущий гражданин.

— Объясни, пожалуйста, — она честно пыталась ему помочь. — Кого или что этот гражданин должен вести?

— Тебя, Сета и всех остальных. — Гаррисон описал рукой круг для вящей убедительности.

Нахмурившись, брюнетка спросила:

— Куда он нас должен вести?

— Куда бы вы ни шли.

Девушка обратилась за помощью к официанту:

— Мэтт, мы куда-нибудь идем?

— Откуда мне знать?

— Тогда спроси Сета.

Официант исчез и тотчас вернулся.

— Сэт сказал, что он идет домой в шесть часов, а тебе что до этого?