Космический марафон - Рассел Эрик Фрэнк. Страница 6

Кли Янг печально вздохнул:

— Как жаль!

Эту сцену я не забуду до конца своих дней. В тот вечер мы присутствовали в качестве почетных гостей на заседании Астроклуба в Нью-Йорке. И тогда, и теперь членами этого клуба могли стать только самые замечательные люди на свете. Для этого нужно было в отчаянной аварийной ситуации совершить подвиг, граничащий с чудом. Тогда в клубе состояло всего девять человек, а сейчас — двенадцать.

Председательствовал Мейс Уолдрон — замечательный пилот, который в две тысячи двести третьем спас марсианский лайнер. С иголочки одетый Мейс стоял во главе стола, а рядом с ним восседал Эл Стор. На противоположном конце стола сидел, как всегда самодовольно улыбающийся, розовый и пухлый Макналти. Возле нашего капитана занял место седовласый старик, великий ученый, гениальный Йохансен, создатель Л-серии. Остальные места за столом, с трудом скрывая смущение, занимали члены экипажа нашей «Колбаски», включая марсиан и трех пассажиров, которые в честь такого знаменательного события решили отложить переселение на Венеру.

Разумеется, не обошлось и без парочки журналистов, вооруженных камерами и микрофонами.

— Джентльмены и ведрас! — произнес Мейс Уолдрон. — Вы присутствуете при беспрецедентном в истории человечества, а также в истории нашего клуба событии. И именно поэтому я считаю вдвойне почетной для себя обязанностью и честью предложить принять Эла Стора, аварийного пилота, в полноправные и почетные члены нашего Астроклуба.

— Согласны! — тут же в один голос прокричали сразу три члена клуба.

— Благодарю вас, джентльмены. — И он выжидательно приподнял бровь.

Восемь рук разом взметнулись вверх.

— Принято, — сказал он. — Единогласно.

Бросив взгляд на сидевшего рядом с ним неподвижного и хранившего молчание Эла Стора, председатель начал петь ему дифирамбы. Он просто соловьем заливался, перечисляя его заслуги, а Эл сидел с совершенно безразличным видом.

Я обратил внимание, что улыбка Макналти, сидящего за дальним концом стола, становилась все шире и шире, а старик Йохансен бросал на Стора взгляды, полные отцовской любви, со стороны выглядевшие довольно забавно. Остальные также не сводили глаз с сохранявшего совершенно невозмутимый вид адресата столь пышной речи. Разумеется, камеры тоже были направлены исключительно на него.

Я тоже последовал примеру остальных и обратил наконец внимание на виновника торжества, отметив про себя, что восстановленные глаза Эла прямо-таки сияют, хотя лицо по-прежнему остается совершенно невозмутимым, несмотря на все почести, славу и отеческую гордость Йохансена.

Но минут через десять я все же увидел, как Л-100Р заерзал на месте, явно смущенный происходящим.

Так вот, если кто-нибудь начнет убеждать вас, что у роботов нет чувств, — не верьте!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПУТЕШЕСТВИЕ НА МЕХАНИСТРИЮ

Мы стояли на балконе Седьмого Административного Здания Террастропорта. Никто из нас даже представить себе не мог, какого черта нас вызвали так неожиданно и почему отменен наш обычный утренний рейс на Венеру.

Вот мы и слонялись без дела, а во взгляде каждого из нас можно было прочесть один и тот же немой вопрос, на который никто из нас не мог дать ответа. Однажды мне довелось увидеть группу из тридцати венерианских гуппи, в совершенном отупении наблюдающих, как шотландский терьер Фергус размахивает хвостом, и отчаянно напрягающих свои гороховые мозги в тщетных попытках понять, почему у странного существа подергивается одна из конечностей. Мне казалось, что сейчас мы очень напоминаем этих тупиц.

Капитан Макналти, как всегда обходительный и представительный, подошел к нам, когда уже вот-вот должно было начаться соревнование: кто быстрее сгрызет ногти до локтей. Его сопровождали шестеро техников с нашей «Колбаски» и какой-то тощий коротышка, которого мы никогда раньше не видели. Замыкал шествие Эл Стор, шагавший, как всегда, необыкновенно легко, несмотря на триста с лишним фунтов веса. Я никогда не переставал удивляться небрежному изяществу, с каким он нес свою массивную тушу. Увидев нас, он просто-таки засиял от радости. Дав нам знак следовать за собой, Макналти привел нас в какую-то комнату, взобрался на небольшое возвышение и начал говорить тоном школьного учителя, намеревающегося наставить на путь истинный доставшийся ему волею судеб третий класс.

— Джентльмены и ведрас! Сегодня перед нами выступит известный ученый профессор Флетнер. — Он кивнул головой в сторону коротышки, который нахмурился и, как нашкодивший ребенок, нелепо изогнул ноги носками внутрь. — Профессор набирает экипаж для межзвездного корабля «Марафон». Эл Стор и еще шестеро наших техников уже дали свое согласие на участие в полете. Комиссия утвердила их кандидатуры, и за то время, что вы находились в отпуске, мы успели пройти курс дополнительного обучения.

— Все прошло просто замечательно, — вставил Флетнер, видимо очень обеспокоенный нашим возможным недовольством по поводу того, что он без спросу отнял у нас любимого капитана.

— Земное правительство, — продолжал польщенный Макналти, — одобрило идею укомплектовать экипаж «Марафона» членами моей старой команды, обслуживавшей венерианский грузовоз «Калабаска-Сити». Теперь, ребята, дело за вами. Те, кто пожелает остаться на «Калабаска-Сити», может уйти прямо сейчас, вернуться на корабль и приступить к исполнению своих обязанностей. А теперь прощу тех, кто все же решил присоединиться ко мне, подтвердить это поднятием руки. — Тут его взгляд скользнул по марсианам, и он быстро добавил: — Или щупальца.

Сэм Хигнет быстро вытянул загорелую руку вверх:

— Я хотел бы остаться с вами, капитан.

Он опередил остальных всего на какую-то долю секунды. Самое смешное то, что на самом деле ни один из нас не горел желанием снять пробу с флетнеровского летающего гроба. Скорее всего, нам было просто страшно отказаться. А может, просто захотелось заслужить одобрительный взгляд Макналти.

— Спасибо, ребята, — сказал Макналти похоронно-торжественным голосом.

Он вздохнул, громко высморкался и обвел нас теплым, почти любящим взглядом, который вдруг остановился на фигуре одного из марсиан, нелепо скукожившегося в углу и разбросавшего вокруг себя многочисленные щупальца.

— Саг Фарн, а ты… — начал он. Кли Янг, глава нашей шайки уроженцев Красной Планеты, тут же вмешался:

— Я поднял два щупальца, капитан. Одно за себя, а другое за него. Он спит. Он поручил мне выступать от его имени, говорить «да», «нет», а если потребуется, даже спеть за него песенку.

Все засмеялись. Саг Фарн с его абсолютной и всепоглощающей ленью был настоящей достопримечательностью нашей «Колбаски». Один лишь капитан не знал, что только самая срочная работа в открытом космосе или партия в шахматы могли пробудить Саг Фарна от вечной спячки. Не успел стихнуть наш смех, как в наступившей тишине этот засоня испустил характерный свист — марсианский вариант нашего храпа.

— Прекрасно, — сказал Макналти, изо всех сил пытавшийся удержаться от улыбки. — В таком случае вы все должны явиться на борт на рассвете. Мы вылетаем ровно в десять по Гринвичу. Эл Стор расскажет вам все остальное и ответит на все ваши вопросы.

«Марафон» был просто воплощением красоты. Сконструированный Флетнером и построенный на правительственные средства, он представлял собой прекрасное сочетание военного крейсера и спортивной яхты. И в самом деле, по сравнению со старушкой «Колбаской» он был оборудован просто роскошно. Мне, как, впрочем, и всем остальным, он сразу ужасно понравился.

Стоя на металлическом телескопическом трапе, я наблюдал, как подтягиваются последние члены экипажа. Эл Стор куда-то сбегал и вскоре вернулся с баулом огромных размеров. Он имел право взять с собой в рейс в три раза больше багажа, чем кто-либо другой. И это неудивительно, поскольку среди совершенно необходимых ему вещей был, например, атомный двигатель — этакий чудесный маленький образчик последних достижений технической мысли, весивший около восьмидесяти фунтов. В некотором смысле это было его запасное сердце.