Неизвестное устройство - Рассел Эрик Фрэнк. Страница 33

— Это мне решать.

— Я не собираюсь обсуждать твои права. Все, что я хочу сказать, это то, что я не могу получить душевного покоя, как это должно было бы быть. И не верю, что ты его обрел. Но мне кажется, что, подумав над этим вместе, мы можем найти решение этой проблемы. Хочешь услышать, что со мной произошло?

— Можешь рассказывать все, что хочешь, раз уж ты здесь, но не начинай этой старой песни: «Вернись, я все прощу». Я уже научился затыкать уши и буду продолжать делать все, что мне заблагорассудится.

— Ты все еще подозреваешь меня, — сказал Брансон. — Но я тебя за это ни капельки не осуждаю. Когда услышишь мою историю, то, возможно, изменишь свое мнение. А теперь слушай, что я тебе расскажу.

Хендерсон только пожал плечами. Брансон заговорил:

— Хени, мы с тобой оба ученые, ты в одной области, я — в другой. И мы оба знаем, что для любого ученого или просто хорошего инженера главное — память. Без нее мы бы не смогли получить нужного образования, без нее мы бы не смогли делать выводы из данных, полученных опытным путем, и решать научные проблемы. Для нас и нам подобных хорошая память необходимое условие. Ты согласен с этим?

— Это слишком очевидно, чтобы об этом упоминать, — заметил Хендерсон невозмутимо. — Надеюсь, что ты перейдешь к чему-нибудь более интересному, чем примитивная лекция.

— Не сомневайся. Потерпи немного. Продолжаю: моя память всегда была прекрасной, если бы это было не так, я бы не смог стать ведущим специалистом в своей области. Я привык использовать се полностью и привык полагаться на нее. Уверен, что все это можно отнести и к тебе.

— Несомненно, — согласился Хендерсон, изображая на лице явную скуку.

— А теперь я скажу тебе больше. Я — убийца. Я убил девушку около двадцати лет назад и тщательно убрал это из моей памяти. Я полностью выбросил это из головы, так как не хотел, чтобы меня это тревожило. А недавно услышал, что об этом преступлении узнали. Это значит, что полиция начала расследование по этому делу. И если они еще не узнали обо мне, то скоро узнают. Я в бегах, Хени, потому что я не хочу быть пойманным. Я не хочу, чтобы меня казнили в худшем случае или приговорили к пожизненному заключению в лучшем.

Хендерсон с изумлением уставился на него:

— Ты хочешь сказать, что ты действительно настоящий убийца?!

— Так меня уверяет моя безупречная память. — Брансон подождал, — пока его собеседник переварит эти слова, потом резко закончил: — Но моя память врет бессовестным образом.

Наполовину выкуренная сигарета выпала из руки Хен-дерсона. Он наклонился, чтобы поднять ее, и чуть было не сунул в рот горящим концом, потом перевернул и глубоко затянулся. Но дым попал не в то горло, и Хендерсон закашлялся. Наконец он смог выговорить:

— Давай поставим точки над «i», Брансон. Ты виновен или нет в этом убийстве?

— Моя память меня уверяет, что да. Она мне описывает его в мельчайших подробностях. Я как сейчас вижу рассерженное лицо этой девушки, когда мы орем друг на друга. Я прекрасно помню, как менялся цвет ее лица, пока она лежала у моих ног и умирала. Я помню ее безразличное мертвое лицо, я прекрасно все помню. Это свежо как на фотографии, как будто все это произошло неделю или две назад. И у меня родилась теория: все это так живо в моей памяти потому, что это действительно случилось неделю или две назад.

— Что ты мелешь? Ты только что сказал, что сделал это двадцать лет тому назад.

— Это говорит моя память. Повторяю, что моя память умелый и умный лжец.

— Откуда ты это знаешь?

— Факты ей противоречат. Или, точнее, отсутствие фактов. Они хором утверждают, что я никогда не совершал этого преступления.

— Какие факты? — спросил Хендерсон, безуспешно стараясь скрыть свой интерес.

— Я набрался смелости и сбежал. Я был перепуган и, очевидно, был в полной уверенности, что движущуюся цель труднее поразить. Я мог бежать куда угодно, но я сделал то, что любят приписывать преступникам и что они делают в настоящей жизни исключительно редко: я побежал на место преступления.

— А, — сказал Хендерсон, наклонился к собеседнику, полный внимания, и не глядя затушил сигарету, — и что тогда?

— Я не нашел никаких доказательств.

— Никаких?

— Абсолютно никаких. Я убил эту девушку в пригороде маленького городка под названием Бельстон. Знаешь такой?

— Нет.

Брансона, казалось, почти огорчил такой ответ, но он продолжал:

— Я приехал в Бельстон и разговаривал с жителями, которые провели там всю свою жизнь. Они ничего не слышали о недавно открытом убийстве. Я обошел все окрестности, стараясь найти то место, но не нашел, не нашел даже ничего похожего. Я просмотрел подшивки всех старых газет, я просмотрел их за целый год и там тоже не нашел ни строчки о недавно открытом преступлении.

— Может быть, ты поехал не в тот Бельстон? — предположил Хендерсон.

— Я тоже подумал об этом и проверил по национальному Справочнику. Есть только один Бельстон.

— Ну хорошо, может быть, ты перепутал название. Может быть, это было место с похожим названием.

— Моя память говорит, что это был Бельстон, и ничто Другое.

Хендерсон задумался, потом покачал головой.

— Послушав тебя, можно подумать, что твоя память играет с тобой страшные шутки.

— Чертовски верно, — согласился Брансон со странной интонацией. — А твоя?

Резко вскочив на ноги, Хендерсон воскликнул:

— Что ты имеешь в виду? При чем тут моя?

— Ты помнишь девушку по имени Элайн Лафарж?

— Никогда не слышал о ней, и это истинная правда, Брансон. — Хендерсон начал расхаживать взад и вперед по комнате, держа руки за спиной и сосредоточенно сдвинув брови. Было совершенно очевидно, что он находился в крайнем напряжении. — Это та женщина, которую ты убил?

— Да.

— Тогда почему я знаю про нее?

— Я надеялся, что ты убил ее тоже, — сказал Брансон спокойно. — Это открыло бы нам обоим глаза на происходящее. Вместе легче разобраться, как мы дошли до этого и как нам лучше с этим справиться. — Он внимательно наблюдал, как Хендерсон мечется по комнате, словно загнанный зверь.

Наступила долгая напряженная тишина. Внезапно Брансон спросил: