Джет из Джетевена - Раткевич Элеонора Генриховна. Страница 14

Джет тяжело вздохнул.

– За себя тоже. Чем меньше ты знал, тем больше у меня было надежды на спасение.

– Это еще почему? – обалдел Иллари.

– Видишь ли, Мастера Слов не всесильны. Есть и на них управа. Мастера Смысла.

– А эти чем занимаются? – полюбопытствовал Иллари.

– В обычной жизни – ничем особенным. Совершенствуют свое мастерство на радость всем прочим. Но в схватке с настоящим Мастером Смысла у Мастера Слов нет шансов.

– Но тайны-то тут при чем? – не уступал Иллари.

– Я с первого взгляда увидел, что из тебя может выйти Мастер Смысла.

Иллари открыл рот – да так ничего и не сказал.

– Обучение Мастера Смысла – вещь сложная. Понимаешь, если дело дойдет до единоборства, Мастер Смысла должен подчиняться только своему наитию, а не инструкциям, иначе он обречен. Если бы я тебе все рассказал, у меня не было бы и тени надежды. Ты стал бы мучительно искать в уме правила и предписания, как быть в таком хитром деле – и погиб бы. От моего молчания зависела наша жизнь, твоя и моя. Я обучал тебя – медленно, постепенно, исподволь. Но закончить не успел. Остается надеяться, что твоя природа возьмет свое и довершит начатое.

– Но кто такие Мастера Смысла?

В ответ джет лишь улыбнулся широко – и только. Очевидно, сведения эти принадлежали к тем, о которых будущему Мастеру Смысла знать до поры до времени не положено.

– А сам ты тоже Мастер Смысла? – едва задав вопрос, Иллари понял, что глупость сморозил: стал бы Мастер Смысла, способный справиться с преследующим его волшебником, бегать от него, как заяц?

– Увы, нет, – вздохнул юноша.

– Но как же ты меня обучал? – возопил окончательно сбитый с толку Иллари.

– А разве обязательно нести яйца, чтобы уметь поджарить яичницу? – ехидно парировал джет. – Что-то холодно становится.

– И то правда, – Иллари подкинул хвороста в костер. – Знаешь что, давай-ка спать. Завтра поговорим.

Глава 9

Назавтра, несмотря на их обоюдный интерес к разговору, возобновили они его не сразу. Слишком уж приятное утро приветствовало их пробуждение. Росистая трава сверкала тысячами крохотных солнышек, в воздухе дрожали и вспыхивали бесчисленные маленькие радуги. Умывание в ручье освежило обоих путников, а клубни, запеченные джетом с вечера, показались просто восхитительными. В такое утро хотелось быть беспечным и не думать ни о чем неприятном.

Так что разговор начался лишь тогда, когда Иллари и джет, уничтожив следы своего пребывания у ручья, тронулись в путь.

– И все-таки я хотел бы знать, зачем мы идем в Вейдо? – спросил джет, на ходу срывая с куста горсть ягод.

– Изволь, – немедленно откликнулся Иллари. – Но предупреждаю, что мой рассказ будет ненамного веселее твоего.

– Что поделать, – философски вздохнул джет.

– У нашего красноносого императора, – начал Иллари, – есть сын. И император ненавидит его так, что и представить себе невозможно.

– Собственного сына? – удивился джет. – Слушай, а может это вовсе и не его сын?

– Его, его. Сам увидишь. При таком-то сходстве… но император возненавидел принца с момента рождения. Он и матушку его свел в могилу этой ненавистью. Так что живется принцу, как всякому сироте, и даже хуже. С ним никто не считается. Чтобы подлизаться к императору, его всячески унижают. Праведные солнца – да у узника в темнице больше свободы передвижения, чем у него, и радостей тоже больше, хоть и поверить в такое сложно.

– Я тебе верю, – кратко ответил джет.

– Как-то так оно вышло, что мы с принцем Акарени сдружились. Собственно, он мой единственный друг, кроме тебя. А у него и вовсе на всем свете нет никого, только я один.

– Понимаю, – тихо отозвался джет, и Иллари на краткий миг ощутил его понимание.

– А тут вечные раздоры с Вейдо. Император вел себя похуже уличного пьяницы. Вовсю запахло войной. И он не нашел ничего лучше, чем отправить принца в Вейдо заложником.

– По крайности, там его император не достанет, – произнес джет.

– Как сказать. У меня есть приятели в имперской канцелярии. Я узнал, что император в самом скором времени собирается объявить войну Вейдо. Понимаешь, что это значит?

– Еще бы не понять!

– Ну, тут я малость спятил, – признался Иллари. – Погубит меня когда-нибудь моя наивность. Я, как последний дурак, помчался к императору. Ну, и разговор у нас с ним был! Императору оставалось сделать только одно. Он заявил, что ни в коем случае не желает допустить смерти сына – вранье, конечно – и что раз я так ему так бесконечно предан, то меня он и отправит ему на выручку, пока война не началась. Разумеется, неофициально. И если я попадусь, то он от всего отопрется, и расхлебывать мне придется самому.

– Скотина! – воскликнул джет.

– Согласен, – усмехнулся Иллари. – Вот и пришлось мне удирать, толком не успев ничего продумать, пока этот хобот не соизволил изменить решение и не приказал убить меня в собственном доме. Зато людей наперехват выслал честь по чести.

– А что ему мешает начать войну прямо сейчас? – подумав, спросил джет.

– Типун тебе на язык! – возмутился Иллари. – По счастью, армия еще не готова к войне. Император уже проиграл три кампании. Еще одна, и на троне ему не усидеть. Это если войска Вейдо и вообще не выгонят его пинками из дворца. Нет, прямо сейчас он воевать не станет. Но поторопится начать как можно раньше.

– Значит, и нам надо поторапливаться, – заметил джет.

Иллари кивнул, и разговор оборвался. Взаимные расспросы вновь начались на привале, когда джет соорудил роскошную трапезу из жареных грибов, кусочков сушеного мяса из своих дорожных припасов и ягодного соуса, приготовление коего он после долгих уговоров доверил Иллари. Приготовленное было уничтожено до последней крошки. Утолив голод телесный, Иллари порешил утолить также и голод умственный, и пристал к джету с новыми расспросами. О Мастерах Смысла джет отказывался говорить наотрез, зато об остальном рассказывал много и охотно.

– Мастера Слов обучить трудно, – поведал он между двумя глотками родниковой воды. – Почти так же трудно, как Мастера Смысла.

– Почему? – с жадным любопытством спросил Иллари.

– Понимаешь, все эти сказки про магические книги, в которых записаны заклинания и волшебные слова – ну, это сказки и есть. Таким способом Слова не передаются. То, что в устах одного заставит рухнуть горы, из уст другого и камешка не пошевелит.

– Ты хочешь сказать, что Слова для каждого человека разные? – догадался Иллари.

– В общем, да. Кое-какое сходство есть, иначе обучение было бы невозможным. Основное в Словах сохраняется, но и только. Каждый сам должен найти свое звучание. Люди ведь разные. Характер, настроение, душевные склонности. Тембр голоса, в конце концов. На это уходят годы.

– А огонь ты тоже зажег с помощью Слова? – полюбопытствовал Иллари.

– Конечно, – джет протянул руку к сухой ветке и, уже не таясь, произнес Слово Огня. Ветка вспыхнула.

– Вот так.

Иллари соотнес Слово со своим характером, воспитанием, возрастом, голосом и прочим, протянул руку к другой ветке, подражая жесту джета, и промолвил Слово по-своему. Ветка слегка затлела и угасла.

– С первого раза! – восхитился джет. – У тебя талант. Эх, сложись все по-иному , с каким бы удовольствием я тебя научил.

– Может, у нас еще будет такая возможность, – предположил Иллари, – А сам ты много Слов знаешь?

– Не очень, – признался джет. – Слов Воды, например, я вообще не знаю. Пряжа, ткань и вообще все, что делают из ниток, тоже мне почти не подчиняются. Но зато я знаю Слова Металла. Все до единого. Многие Слова Земли и Трав. Слова Исцеления – тоже не все, но многие. Кое-какие Слова Животных.

– Слова Трав – это я понял; сам видел, как ты у меня в саду с заморскими цветами управлялся. А Слова Земли – это что такое? Тоже из садоводства?

– Нет, – беспечно ответил джет. – Это , к примеру, землетрясение остановить или устроить. Или лавину, оползень…