Парадоксы Младшего Патриарха - Раткевич Элеонора Генриховна. Страница 74

О Тхиа и говорить нечего. С таким воспитанием давиться и чавкать от жадности просто невозможно. Схватить жареную баранью ногу и обглодать ее за один присест, не переводя духу – это же вопиюще недолжное поведение. Да. Именно вопиюще.

Как, впрочем, и пренебрегать делами. Едва утолив наскоро первый голод, Тхиа предъявил Наллену свою находку. То были не свитки, среди которых я его нашел, а стопка бумаг, подшитая книжечкой и переплетенная. Наллен заглянул в нее, пролистал пару страниц, присвистнул, вытянув губы толстенной трубочкой, разогнул книжку посередине и замер, впившись взглядом в искомое.

– Ну да, ну да, – бормотал он. – Этого и следовало ожидать… да, это подтверждает… это, безусловно, подтверждает… но до чего же все странно сошлось! Никогда не сталкивался с подобным убийством. Удивительная случайность.

– Так все же убийство или случайность? – поднял бровь Тхиа.

– Это как посмотреть, – развел руками Наллен. – Что здесь случайно, а что преднамеренно… да и намерений таких иначе как по самой дикой случайности не встретишь. Начать с того, что господин Кадеи при всех своих способностях интригана неимоверно глуп. Просто невероятное что-то. Нельзя иметь так мало мыслей. Батюшка ваш покойный не в пример его умнее… вот только ум у него очень уж особого свойства.

Наллен умолк и на мгновение потупился. Нелегко в глаза говорить сыну покойного неприятную правду о его отце… особенно если это действительно правда.

– Продолжайте, – чуть глуховато молвил Тхиа. – Я ведь об этом свойстве тоже небезызвестен.

– Да… – вздохнул Наллен. – Понимаю. Рука у господина Хелойя была тяжелая, ну и сам он человек нелегкий… да. Очень своеобразная личность. Необычайно властная. Беда в том, что, как и все властные по натуре создания, он совершенно не знал ни жизни, ни людей, даже самых близких. Хозяевам жизни некогда узнавать, что это за штука такая – они слишком заняты: они ею распоряжаются. Им некогда узнавать людей – они людьми повелевают. Приказывают, командуют, обтесывают, переделывают и все такое прочее…

А вот это тебе не худо бы запомнить, Дайр Кинтар! Командовать, обтесывать и переделывать – твоя повседневная работа, не так ли? Вот и запомни, что бывает, когда распоряжаются, не удосужившись узнать…

– И любой, кто прикинется послушным, обведет неглупого, в сущности, а то и умного хозяина жизни вокруг пальца. Властные натуры – народ ограниченный. Вот и получилось, что господин Кадеи – несусветный ведь дурак – провел вашего отца с легкостью. Господину Хелойя можно было скармливать любую чушь – лишь бы выглядела она должно и сообразно.

Тхиа кивнул.

– А чуши требовалось много, – продолжал Наллен. – Господин Кадеи нуждался в деньгах, в старинных манускриптах… да много в чем. Очень уж ему хотелось не только участвовать в заговоре, но и возглавлять его. Ума дядюшке на это все же недоставало…

– Как сказать, – зло фыркнул Тхиа. – Если припомнить остальных его соучастников, то дядюшка у них за мудреца сойдет!

– За пройдоху, – поправил Наллен, – а на одном пройдошестве во главе заговора все же ненадолго удержишься. И тут на свое счастье господин Кадеи откопал в семейных летописях сведения о сокровищах Черного короля. О короне в летописях не было ни словечка, но у дядюшки и без того голова пошла кругом.

– Представляю себе, – скривился Тхиа.

– Навряд ли, – возразил Наллен. – Представить себе ход мыслей кромешного дурака – задача, для умного человека непосильная. Во всяком разе, сокровища следовало извлечь. Покуда дядюшка ломал голову, изыскивая подходящий предлог, чтобы порыться на семейном кладбище, все прочие гиганты ума начали съезжаться в замок – ведь им тоже была обещана доля! А если господин Кадеи выкопает клад в одиночку, то весь себе и заграбастает. Кинет подельщикам жалкие крохи – и довольно с них. Одним словом, гости собрались в замке не на поминки, а задолго до похорон, даже до смерти господина Хелойя.

– Такая орава? – изумился я.

– Именно, – кивнул Наллен. – И не в том беда, что орава, а в том, что незваная. А главное, ни один из этих людей к числу обычных гостей этого дома не относился. С высоты положения Майона Хелойя, что полный дом золотарей и кожевенников назвать, что этих – разницы, почитай, никакой. Это даже для разумения господина Хелойя показалось странным. Поначалу дядюшка еще ухитрялся отговариваться… ну, а после не сумел. Есть все же предел благоглупостей, дальше которого даже и умный человек взбунтуется и потребует объяснений.

– И отец их потребовал, – дернул ртом Тхиа.

– Потребовал, – кивнул Наллен. – И не получил. Толковых, я имею в виду. К тому же дядюшка кое о чем во время разговора он своей врожденной дурости и трусости сболтнул, а кое о чем господин Хелойя и сам догадался. Он ведь и в самом деле был умен. Решающих доказательств у него не было, иначе мешкать бы он не стал, а расправился со всеми незваными гостями, да и с родственничком загребущим, без труда.

– Понимаю, – с горечью произнес Тхиа. – Рассаживать по темницам на основании одних только подозрений – это недолжное поведение.

– Увы, – вздохнул Наллен. – Однако он все же потребовал, чтобы дядюшка выметался прочь, а заодно и неуделков своих прихватил. Крутой разговор состоялся. Очень. Заговорщики были перепуганы насмерть: господин Хелойя пребывал в таком неистовом гневе, что мог их не только вышвырнуть, но и перебить.

– Пожалуй, – заметил Тхиа. – Схватить – нет, а просто поубивать под горячую руку… пожалуй.

– Дело было вечером, и господин Хелойя, как всегда, записывал события дня в свой дневник, – Наллен указал на книжечку. – Дядюшка перепугался вконец: а что, если глава рода Майонов заодно письмо королю напишет обо всяких там подозрительных странностях? Кстати, по этой последней записи судя, он и собирался. Выхода не было, оставалось только убить хозяина дома… заодно и повод порыться на кладбище появится – да тут и думать долго не о чем!

Тхиа передернуло от отвращения. Меня, признаться, тоже. Такой смеси трусости и жадности мне еще не доводилось встречать.

– Ваш домашний маг наложил заклятье на кувшин с вином, – продолжил Наллен. – Заклятие гнева. А потом отловил слугу, дал ему кувшин – на подносе, разумеется, не прикасаясь – и заявил, что господин велел отнести ему вина. Слуга, естественно, побежал опрометью – а кто из слуг этого дома поступил бы иначе?

Мы с Тхиа вздохнули в унисон. Действительно, никто.

– Ваш маг неплохо изучил своего хозяина, – вздохнул Наллен. – Расчет безошибочный. Что может сделать господин Хелойя, будучи в ярости, если он велел себя не беспокоить, а к нему нахально вламывается слуга с подносом?

– Только одно, – грустно, но твердо произнес Тхиа. – Схватить кувшин и ахнуть им слугу по голове.

– Так он и поступил, – подтвердил Наллен. – Он и сам находился в последнем ярусе гнева, дальше уже просто некуда, человеческому телу большего просто не выдержать. А тут еще и заклятие неистового гнева на кувшине. Господина Хелойя просто удар хватил, едва он прикоснулся к кувшину. И никаких погибельных чар. Естественная смерть – и, что немаловажно, при свидетеле. Ни обычному эксперту, ни магу, искать нечего. Ни следа черной магии… вообще ничего. А гневом и яростью в этом доме все пропитано до основания.

А вот об этом можно было и не говорить. Кому, как не Тхиа, знать этот дом… да он и знает.

– Вас, господин Майон, вызвали домой, чтоб никаких подозрений не возникло, да и меня затем же. Дело я им затянул: при мне могилу не вскроешь. Да и вас ожидали в одиночку – а вы со спутником приехали, да еще с таким. Двоих охмурять не очень сподручно. Первоначально предполагалось вас усыпить и уж тогда вскрывать могилу – ну, а тут случай подвернулся: я наконец-то уехал, а вы меня сопровождаете. Чем полагаться на сонные зелья или там чары и ждать до ночи, так уж лучше выкопать клад прямо сейчас, а отговориться тем, что могилу выкопали для покойного. – Наллен усмехнулся. – Невтерпеж им стало до трясенья в руках. Чтобы поскорей до клада добраться… вроде как до наследства, что ли…