Повелитель - Раткевич Элеонора Генриховна. Страница 6

Тайник был цел. В этом я убедился, даже не вскрывая его. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять это. Я не стал останавливаться рядом, чтоб не привлечь ничьего внимания: слишком много народу сновало вокруг. Через пару дней я перетащу оружие в другое место.

Армия, как и предсказывал Гимар, не задержалась в деревне. Насколько я понял из обрывков речей, она миновала деревню еще утром. Но паника не прошла, напротив. Помнится, мой старший брат когда-то решил, что будет интересно оторвать лягушке голову и посмотреть, что будет дальше. Движения встречных напомнили мне ту безголовую лягушку. Однако, чем ближе к деревне, тем более осмысленными становились действия окружающих. Я бы сказал, злобно осмысленными. все кричали, размахивали руками, то и дело задевая кого попало. Любой случайный удар тут же завязывал драку. Все били, резали и грабили всех, и те, кто пытался просто спастись не составляли исключения: сначала они только отбивались, а отбившись переходили в атаку. Кое-где виднелись знакомые лица. В дальнем конце площади промелькнул Тенах. В правой его руке был меч, в левой – посох со знаками Новых Богов

– символ жреческого достоинства. И тем, и другим он гвоздил по головам особо кровожадных, пытаясь на вести хоть какой-нибудь порядок. Ну-ну. Младший жрец, значит. Это уже не тот мальчишка, что прибегал к нам с Наставником и молил трясущимися губами урезонить мародеров. Далеко пойдет мальчик. Не успел поносить меч толком – ишь, как неуклюже его держит! – и сразу за посох хватается. Я попытался к нему, но толпа выпихнула меня в какой-то переулок. Я попробовал пробраться в обход. Но не успел я пройти и нескольких шагов, как понял: незачем спешить на площадь, здесь для меня тоже дело найдется.

Здоровенный мужик волочил по пыли за волосы юношу, или, вернее, подростка. Конечно, подростка, раз волосы его по обычаю еще не острижены до плеч. Подростка я знал, это был Фаттарн, приходивший ко мне вместе с Тенахом. Этих юных фанатиков Новых Богов я хорошо запомнил. Мужчину я тоже знал, хотя и не мог сейчас сказать, как его зовут. Он принадлежал Прежним Богам, как и я.

Он остановился и поднял Фаттарна за волосы, затем прислонил к стене. Рука его скользнула к голенищу, и он выхватил нож. Фаттарн неожиданно рухнул, впившись зубами в руку с ножом и увлекая противника вниз тяжестью своего тела.

– Ах ты, гнида! – заорал мужик и наотмашь ударил Фаттарна кулаком по голове.

Будь мои Боги живы… но они мертвы, и не могут покарать его. Но и мне они не могут запретить убивать своих. Слава моим Богам, они мертвы, и мой меч свободен в выборе тел.

Я окликнул его, прежде чем нанести удар. Он обернулся и перехватил нож в другую руку, ибо Фаттарн, живой или мертвый, так и не разжал зубов. Я вогнал свой меч ему в солнечное сплетение, и Фаттарна окатило кровью, когда я выдернул клинок. Я вытер его и вложил в ножны. Потом, пробираясь дворами, огородами и закоулками, я вышел из деревни. Я шел вдоль ручья, пока не понял, что сюда уже не доносятся крики. Они звучали только в моей голове. Тогда я нагнулся, сложил ладони горстью, набрал в них воды и жадно выпил. Есть мне больше не хотелось.

В течение следующих дней я строил себе в лесу потайную времяночку, потихоньку выгребал свой тайник и перетаскивал оружие, и ждал, не разразит ли меня какой-нибудь гром небесный. Никто и ничем меня не разразил, и к исходу третьего дня я сделал единственно возможный вывод. Из этого вывода вытекали, в свою очередь, еще кой-какие следствия. Вывод заключался в том, что мне нужно идти в Дом Смерти. Если я ошибся, то гром небесный разразит меня уже там. Если нет, скорее всего, мне предстоит порядочная нахлобучка. Возможно, со смертельным исходом. Так что вооружиться не помешает, хотя запрещено в Дом Смерти входить с оружием. Раньше за такое Повелитель Мертвых испепелял ослушника на месте. Как все замечательно складывается.

В Дом Смерти человек может войти только один раз, и место это не из приятных. Казалось бы, толпиться там некому. На самом деле от желающих нет отбоя. Одни хотят встретить там кого-нибудь из умерших родственников, другие – плюнуть бывшему врагу в призрачную морду. Десять лет назад было моровое поветрие, распознали его не сразу – простуда, она и есть простуда – и людей перемерло много, так туда лекарей понабежало столько – впору подумать, что они один в живых остались. Хотелось бы знать, зачем? Можно подумать, их кто-нибудь простит.

Ну, а если у паломника действительно важное дело, его ведут в Зал Невидимого Света, и там он беседует с Повелителем Мертвых лично. Но о сущности их вопросов никто ничего не знает, дело это тайное, и даже имена их в храмовую книгу не заносятся.

Мне предстояло войти именно туда. А туда меня не пустят. Приверженцы Новых Богов закрыли доступ в Дом Смерти почитателям прежних. Нечего им с потусторонними силами советоваться. Вот и выходит по всему, что пробиваться мне придется, как в осажденную крепость. Хотя крепость сейчас взять, пожалуй, легче. Три дня назад, в ночь, когда горел наш дом, регулярная армия после недолгого штурма почти без сопротивления взяла последний оплот Прежних Богов – крепость Орхтану.

Я шел сквозь деревню, как зачумленный. Люди шарахались от меня. Не погладят их по головке Новые Боги за разговоры с наемником Прежних. Я все еще оставался наемником. Мертвый воинский знак по-прежнему висел на кожаном шнурке, но сегодня одежда не скрывала его. Ветер слизывал пот с моей обнаженной груди, отбрасывал со лба ничем не закрепленные волосы. Ни щита, ни шлема, ни кольчуги, ни даже рубашки. Когда воин-маг должен принимать бой с теми, кто слабее его, он не имеет права прикрывать грудь и голову чем-бы то ни было. Это закон. Иначе твое преимущество слишком велико, и победа твоя становится бесчестьем, и любой воин-маг, и вообще любой плюнет в твою сторону. Когда мы с Наставником улаживали деревенские разборки, он неизменно был одет именно так, мне же приказывал надевать кожаную куртку с нашитыми на нее кольцами. Послабление мне было дано, как он выразился, «по малоумию и скудости мастерства; а также оттого, что годами еще не вышел.» Ученикам иногда разрешались подобные поблажки. Но Учителя больше нет среди живых. Я больше не ученик. И я не мог заставить себя одеть свою ученическую куртку. Мне было противно защищаться от них. Их много, и они мерзавцы, но они не воины. Слава Богам, мертвым и живым, они хотя бы вооружены. Не то пришлось бы мне переть на толпу жрецов с голыми руками. В подобной схватке, как гласит кодекс, «да прикроет воина его мастерство, и да не будет ему иного щита.» Штаны, сапоги, пояс, оружие, за плечами – сумки со всем, что может понадобиться, у пояса фляга с водой. Больше ничего.