Боевая форма - Раули Кристофер. Страница 15

Проверив костюм Роджера, Салли не обнаружила в нем ни повреждений, ни проколов. Она прильнула к маске. Лицо Роджера было усеяно крупными каплями пота, он был без сознания, но, несомненно, жив и по-прежнему дышал. Система подачи воздуха в его костюме работала исправно, из строя вышли лишь передатчик и компьютер. Салли быстро пристегнула спасательные ремни, перекинув их через грудь и плечи Роджера, продела под мышками и, развернувшись, поплыла назад, по направлению к «Семени надежды».

Добравшись до места, она втянула тело Роджера в палатку и застегнула ее изнутри. Когда давление воздуха достигло двенадцати фунтов на квадратный дюйм, Салли сняла шлем и занялась костюмом мужа. Скафандр без труда расстегнулся, изнутри на Салли резко пахнуло экскрементами. Все-таки система очистки почему-то не сработала.

Салли ничего не оставалось, как извлечь Роджера из скафандра. Морщась от запаха, она стащила костюм с парализованного тела мужа, свернула вместе с тошнотворным содержимым и засунула в большую походную сумку, которую прикрепила к боковой стенке палатки.

Произошло нечто необъяснимое. Роджер выглядел так, будто его заморили голодом. Лицо его осунулось, казалось, в нем нет ни кровинки, из-под кожи выпирали скулы, а глаза глубоко запали. Пульс бешено бился, давление подскочило, по телу пробегали легкие судороги. Вся поверхность кожи покрылась мелкой красной сыпью, напоминающей крошечные прыщики, а на спине обнаружилась крупная отметина размером с небольшой нарыв.

Салли измерила Роджеру температуру. Повышенная. Нужен сканер и программное обеспечение из лазарета главного судна. С Роджером творилось нечто необъяснимое, может, это сердечный приступ или какой-то неведомый ей припадок – кто знает? Но Салли решительно настроилась выяснить, в чем тут дело.

Оставив Роджера привязанным ремнями к носилкам, она накачала воздушный шлюз и поплыла к кораблю. У входа ее уже поджидала Панди.

Не проронив ни слова, Салли сняла скафандр. Панди таращила глаза зло и одновременно испуганно. Наконец девушка произнесла:

– Ну как, он жив?

– Жив, – огрызнулась Салли. – Мне кажется, у него что-то вроде сердечного приступа или, может, инсульт.

– Он парализован?

Салли уставилась на Панди безумным взглядом:

– Не говори этого! Слышишь! Не смей даже заикаться об этом!

– Тебе не следовало так поступать со мной, Салли!

– Не понимаю, о чем ты?

– Ставить меня в такое неловкое положение. Прамод убьет меня, если узнает, что я не разбудила его.

– Что?! По-твоему, я должна была бросить Роджера на произвол судьбы? Только потому, что так поступил бы Прамод? Вот уж не думала, Панди, что ты станешь все валить на меня. Поверь, мне бы хотелось, чтобы все было по-другому. Поэтому пусть тебя не волнуют мои проблемы. А теперь не путайся под ногами. Мне нужен медицинский сканер. Я в лепешку расшибусь, но выясню, что за беда стряслась с Роджером.

Салли устремилась вниз по туннелю во вращающийся отсек с искусственной гравитацией, нащупала ногами пол и ринулась в судовой лазарет.

11

В первые часы пополудни, между сексом и подачей фруктов, Райбен Арнтадж разрешил своему двухсотвосьмидесятипятилетнему телу часок отдыха. Он раскачивался в эргономическом гамаке внутри застекленной веранды на четырнадцатом этаже небоскреба, принадлежащего его личной торговой корпорации. Отсюда его взору открывался захватывающий дух вид на Бельво-Сити, реку и Спейстаун, который высился на противоположном берегу.

Здесь Райбену Арнтаджу всегда хорошо думалось. На него нисходило глубокое, умиротворяющее чувство, особенно в те дни, когда его навещала малышка Брюд Дара. Она обладала неуемной энергией и пухленьким, соблазнительным телом, что вместе доводило Райбена до полного физического изнеможения.

Умиротворенно покачиваясь в гамаке, Райбен размышлял вовсе не о торговых сделках, долгах и кредитах, и даже не о политических интригах, что сопутствовали им. Он пытался думать о высоких материях и великих свершениях. Принадлежа к типу людей, привыкших командовать, причем на протяжении уже более чем двух с половиной веков, теперь он находил особую прелесть в природе и ее естественных красотах.

Увы, законы не позволяли Арнтаджу стать владельцем целой планеты. Те, кто хотел добиться истинного уединения, строили в космосе искусственные миры – мегахабитаты. Иногда зажиточные люди шли на компромисс, покупая жизненное пространство на одном из уже обустроенных миров. Райбен Арнтадж несколько раз пробовал жить в мегахабитатах. Однако его вскоре начинала одолевать скука – настолько искусственным было окружение. Райбену не хватало естественного ощущения настоящей планеты, с непредсказуемой погодой и неприглаженным пейзажем. Ему не хватало первозданности, разных червяков и букашек, снега или, наоборот, зноя, которые на мегахабитатах моделировались только в виде исключения. Но людям запрещалось владеть целой планетой или же отдельным континентом. К сожалению, известные прецеденты имели плачевные последствия. Так уж сложилось с раннего периода освоения галактического пространства.

Согласно правилам, заселение планет проводилось строго в соответствии с установленными нормами на распределение пространства. Минимальная численность – пятьдесят тысяч человек, для предотвращения генетического вырождения. Требовалось также соблюсти конституционные нормы управления, включая право голоса, право на свободное получение информации, как серьезной, так и развлекательного характера, право обращения в высшие судебные инстанции, включая суд ИТАА.

Ранние нелегальные колонии, где всем было наплевать на соблюдение основополагающих норм, давно уже ушли в область преданий, оставив после себя кучу леденящих душу домыслов. Видеофильмы, посвященные этому этапу человеческой истории, изобиловали виселицами и паровыми гильотинами.

Поэтому теперь человеческие миры находились под недремлющим оком ИТАА. В результате власть на планетах стала зависеть от голосов избирателей, общее же управление осуществлялось галактическими институтами. Безусловно, каждая планета имела свои особенности развития. На каждую теплую планету земного типа с обилием воды приходились тысячи засушливых пустынных миров и сотни обледенелых.

Райбен Арнтадж уже давно лелеял мечту о собственной планете. Там он смог бы укрыться от бесцеремонного вторжения все новых и новых переселенцев, что стало повсеместной практикой на Саскэтче. Тысячу лет назад, после освобождения этой ветви Галактики от лаовонов, сюда хлынула волна переселенцев, все новые суда с приводом Баада устремлялись покорять новые миры. Штаты ИТАА раздулись в сотни раз, его представители следили за порядком в двадцати четырех тысячах солнечных систем. И тем не менее на границах освоенного пространства с пугающим постоянством возникали слухи о творящихся где-то злодеяниях, о пиратстве, нападениях на целые планеты, о пытках и вымогательстве. И вот теперь все эти напасти обрушились на Саскэтч, планету редкостной красоты, особенно привлекательную для тех, кто любит не слишком суровые заснеженные миры. Но беда в том, что новые переселенцы прилетали сюда вовсе не ради красот Саскэтча, а ради «тропика-45». Райбену Арнтаджу ситуация представлялась бомбой замедленного действия, взрыв которой приведет к самым непредсказуемым последствиям. Если только, конечно, он не сумеет провести серию точных ударов по разбухшей бюрократии ИТАА, вынудив ее наконец вмешаться и перекрыть захлестнувший планету поток нелегалов.

У дверей раздался мелодичный звонок. Сработала система безопасности и после секундной проверки пропустила внутрь медицинскую сестру. На женщине был строгий белый костюм, который дополняли шляпа и значок с красной эмблемой ИТАА. Сестра поставила на угол рамы гамака поднос с фруктами, измерила Райбену температуру, проверила пульс и взяла кровь на анализ. Посмотрев на Брюд Дара, медсестра протянула пациенту горсть таблеток и стакан с водой:

– У нас сегодня сорок первый день очищения поджелудочной железы, мсье Арнтадж.