Дракон на краю света - Раули Кристофер. Страница 68

— На макушке у него темная метка, думаю, то же лицо, что и на лунах ночью.

— Это лицо эльфийского лорда, который правит этим местом.

И тут их прервал неожиданный смех, раздавшийся за их спинами. Они обернулись и увидели Мот Пулка.

— Что я нахожу? — вопросил, шагнув им навстречу, эльфийский лорд, чьи глаза сияли золотом.

Релкин почувствовал новую угрозу и увидел, что Бироик спускается со своего пьедестала.

Драконир кинулся наперерез огромному демону, хотя даже Катун не мог бы надеяться выиграть с ним схватку.

— Не вмешивайся, ребенок! — вскричал Мот Пулк. — Или я велю Бироику наказать тебя. Меня интересует моя восхитительная Ферла. Что-то случилось с Ферлой, и я хочу знать что.

Рибела пробормотала слова замораживающего заклятия. Мот Пулк в тревоге отступил.

— Что? Ты осмеливаешься насылать на меня колдовские чары?

Отбежав, он хлопнул в ладоши:

— Бироик!

Демон со вспыхивающими огромными глазами напряг мускулы.

Рибела метнула замораживающее заклинание в Бироика. Он, вздрогнув, остановился. Она снова пробормотала несколько строк и подняла руки.

Мот Пулк замер в изумлении. Магия, управлявшая Бироиком, была очень сильной. Что за колдовство может тут быть? Кто вселился в Ферлу? Другой игрок? Может, это выпад со стороны Направления или старой Кабалы? Ну он им покажет!

Мот Пулк призвал энергию самой Игры. Здесь, в его собственном магическом мире, связь с Игрой была очень сильна. Он оживил Бироика.

Лиловая шкура снова задвигалась. Бироик шагнул вперед.

Релкин бросился на него с кулаками.

Тот увернулся и лениво ударил тяжелой ногой; мальчик отлетел в сторону.

Рибела старалась заморозить его заклинанием снова, но магия Мот Пулка оживляла демона раз за разом.

Релкин прыгнул Бироику на спину, но демон был готов к этому и, невообразимым образом вывернув ногу, отбросил мальчика к стене павильона. Релкин перелетел через него и упал прямо на цветочную лужайку.

Голос Рибелы выкрикивал заклинания, используя горло Ферлы, но тщетно. Демон схватил Ферлу, поднял над головой. Крик перешел в вопль ужаса. Бироик посмотрел на Мот Пулка, продолжавшего трястись в страхе и ярости. Тот кивнул. Бироик швырнул Ферлу на дно пропасти.

Одно невозможное мгновение Релкин видел, как Ферла закрутилась, рот ее раскрылся в беззвучном крике, и затем девушки не стало — она упала, исчезла во тьме на дне грота.

Через секунду его ударила мысль — вполне может быть, что погибла и Королева Мышей.

Релкин развернулся и бросился на Мот Пулка. В следующий момент загорелый бронзовый кулак соприкоснулся с эльфийским подбородком и губами. Кулак драконира и лицо эльфа успели соприкоснуться еще несколько раз в течение трех секунд. Крик Мот Пулка призвал Бироика, и огромная рука оттащила Релкина, обхватив его за плечи и голову, от эльфийского лорда.

Мальчик ударил демона. Тот ответил почти неслышным шлепком. Релкин закрутился и упал на колени. Он увидел, что Мот Пулк лежит на земле, исходя рвотой. Кровь вперемешку с зубами хлестала изо рта лорда.

Релкин попытался подняться. Через секунду он был уже на ногах и снова бросился на Мот Пулка, но Бироик перехватил его и оторвал от земли; руки и ноги мальчика беспомощно забились в воздухе.

Мот Пулк медленно поднялся с земли. Его эльфийская невозмутимость была явно утрачена. Бледная кожа покрылась синяками и глубокими царапинами. Подбородок был в крови, губы распухли до неузнаваемости, а нос ужасно раздулся.

— Подумать только, а я так хорошо с тобой обращался! — рявкнул он. — Какова неблагодарность.

— Я убью тебя, — выплюнул Релкин.

— Бироик!

Глава 40

Весть прилетела в город Марнери на крыльях быстрой океанской чайки. Птица влетела в гавань через три дня после того, как покинула башню Ласточек в Андикванте, пронеслась над акваторией и уселась на насест в Послущнической. Ведьма Фиайс тут же поспешила к посланнице. Она дала ей полную корзину сельди — чайка очень проголодалась — и сняла с лапки птицы записку.

От взгляда на печать, стоявшую на послании, ее пробрала дрожь. Такое «Р» ставила лишь одна-единственная персона в мире — Королева Мышей. Послание предназначалось Лагдален из Тарчо.

Была середина лета, но с Лонгсаунда дул холодный ветер. Фиайс накинула шаль и отправилась вниз по Водяной улице к узкому зданию, где располагалась адвокатская контора Лагдален.

Колдунья молилась по дороге, чтобы бедную девочку не вырвали снова из нормальной городской жизни и не послали с какой-нибудь ужасной миссией. Лагдален всего лишь ребенок, но уже имела в придворных кругах репутацию, подобную той, что была у Лессис. Поговаривали, что у девушки магический дар.

Фиайс знала, что это не так — Лагдален отнюдь не владела профессиональными знаниями заклинательницы. За годы службы у Серой Леди ей пришлось участвовать в магии грандиозных масштабов, но сама она при этом выучила не много.

В Марнери Лагдален нашла свое собственное призвание. Она получила образование юриста и теперь фактически являлась юрисконсультом Короны в тяжбе против аубинасского зернового магната Портеуса Глэйвса. Это была мучительная тяжба, получившая тяжелый политический резонанс. Она теперь на годы поглотила Лагдален и становилась делом ее жизни. Или это так казалось.

Великая Ведьма постучала в дверь. Открыла молодая послушница, девочка из одной аристократической семьи высокого положения, Бестигари, она пригласила колдунью войти. Послание было доставлено.

Лагдален выглядела изможденной. Фиайс знала, что причина — в аморальном поведении королевы, отвечать за которое приходилось Лагдален. Не чувствуя за спиной силу Короны, тяжбу с Аубинасом было чрезвычайно трудно проводить через суды. Аубинас обладал огромным влиянием.

Взгляд на печать вызвал у Лагдален откровенную дрожь.

Не надо снова. Не надо больше миссий для Службы Необычайного Провидения. Лагдален обещали, что чудеса закончились. Лессис удалилась в мистику, выйдя в отставку. Дикие дни сверхъестественного остались позади. Или так считала она сама. Но что же еще может принести послание леди Рибелы, как не новое опасное дело Необычайного Провидения?

— Благодарю, леди, что ты так быстро принесла его. Фиайс отметила отсутствие энтузиазма в благодарности Лагдален.

— Молюсь, чтобы оно было не так значительно для тебя, девочка. Ты уже достаточно отдала. Лагдален живо кивнула:

— И мне нужны твои молитвы. Перед нами сейчас сложная задача.

Лагдален удалилась в свой маленький личный кабинет, сломала печать и прочла послание.

Мгновение спустя ее дикий вопль потряс здание:

— Они живы! Невероятные новости! Они живы! В следующий момент она уже схватила Фиайс за руки и закружилась в ликующем танце.

— Они уцелели в вулкане. Не спрашивай меня как; но леди пишет, что дракон Базил Хвостолом и его драконопас Релкин живы. Они где-то там, в Эйго, на этом ужасном и огромном континенте, но они живы.

— Замечательно! Благодарение Матери.

— Благодарение. О, мы должны известить драконов. Пойдем, я хочу видеть драконов, когда они услышат эту новость!

Фиайс усмехнулась:

— Их радость будет слышна даже в Сенте. Колдунья имела в виду то, что более точно было бы назвать словом «гвалт», который начнется, едва Лагдален распространит новость среди драконопасов. Так случилось, что Сто девятый марнерийский был этим летом в городе. Полгода по возвращении из Эйго они провели в резервной части, расположенной в Голубых Холмах, и только что завершили передислокацию в город.

После Эйго им дали отдохнуть и увеличили численность, восполнив потери. Но драконьи корпуса все еще не опомнились от потрясения. Мрачная битва на Тог Утбеке навечно осталась в них незаживающей памятью, скрепленной кровью людей и драконов. Но Сто девятый, пожалуй, лучше других драконьих эскадронов перенес кампанию, если не считать того, что в самом ее конце они потеряли Хвостолома.