Величайший дракон - Раули Кристофер. Страница 32

Когда началась болезнь, мальчик Сью умер от нее одним из первых.

Релкин опустил глаза. Сто девятому с чумой повезло, благодаря везению и знаниям они избежали потерь. Но все знали, что для драконов потеря драконира очень болезненна. В голосе молодого Джамбла слышалась неприкрытая печаль.

— Скоро у тебя будет новый мальчик.

— Этот дракон очень печален. Сью был хорошим мальчиком, хорошим другом этому дракону.

— Да, я уверен, что так оно и было.

Релкин наложил несколько швов на рану на шее Джамбла.

Дракон зашипел, когда на рану положили Старый Сугустус, но он понимал необходимость этой процедуры. Релкин зашил рану быстро и эффективно. Джамбл вряд ли даже заметил эту часть обработки.

Позже, когда Релкин закончил с Джамблом, он зашел посмотреть, что надо сделать еще. Он посчитал, что у него достаточно Времени еще на одного дракона, прежде чем он вернется к Базилу и они улягутся на ночь. Но парни из Сто девятого уже прошли по этой части Драконьего дома, сделав все, что требовалось.

Мануэль и командир эскадрона Хуссей беседовали в углу.

Джак и Энди разбирали кучу грязных повязок для стирки. Релкин заглянул в последнее стойло и обнаружил там светло-фиолетового медношкурого, Ваулса, лежащего на боку, в то время как Курф терпеливо работал над его ссадиной, на боку, под левой лапой.

Курф поднял глаза, продолжая втирать мазь в больной участок шкуры.

— Как идут дела? — спросил Релкин, подумав, что Курф несомненно прогрессирует.

— Это Ваулс, Релкин. Очень любопытно. Я раньше никогда не имел дело с крулло.

Релкин обратил внимание, насколько фиолетовый цвет у этого дракона отличается от окраски огромного тела Пурпурно-Зеленого. У Ваулса был приятный бледный оттенок, с темной окантовкой у основания когтей и на краях некоторых чешуек, покрывающих медношкурого.

— Великолепен, — сказал Релкин с искренним восхищением.

Ваулс поднял глаза и взглянул на гостя.

— Ты мальчик Хвостолома?

— Правильно.

— Этот дракон слышал о знаменитом кожистоспинном Хвостоломе.

— Да, он знаменит, это так, и он, наверно, уже гадает, куда запропастился его драконир. Еда ведь уже готова. Я недавно слышал гонг.

Курф кивнул.

— Я скоро приду, а пока закончу с Ваулсом.

Релкин торопливо пошел вдоль огромного прохода, тянущегося посередине Драконьего дома. Дверь плавательного бассейна была открыта, но никакого шума не слышалось. Релкин ускорил шаг.

Драконы, проголодавшись после купанья и игр, ждали дракониров в своих стойлах.

Релкин пошел прямо на кухню, взял огромную миску супа и вместе с дюжиной целых буханок свежего хлеба повез все это в стойло. Базил уже ждал и в течение нескольких минут заглотил большую часть привезенной пищи. Потом стал задавать вопросы.

— Как там молодые драконы?

Релкин пожал плечами.

— На вид несколько потрепаны и все еще очень расстроены потерей своих мальчиков.

— Да. Мы тоже с тобой были много раз близки к тому, чтобы потерять друг друга.

— Да, но все же выжили.

Рука и когтистая лапа соединились в хлопке.

— А как синий?

Виверны, почти все, воспринимали фиолетовый цвет как синий, еще одна особенность, которая отличала их от диких драконов. У Пурпурно-Зеленого, к примеру, было прекрасное полноцветное зрение.

— У него загноилась шкура вдоль ребра под лапой.

— А! Это называется мягкой чешуей.

— Ага, так оно и есть. Курф занялся этим.

— Курф?

— Слушай, Курф за последнее время исправился. Никаких жалоб.

— Приятно слышать, — Базил проглотил остатки супа и почесал живот. — Этот дракон поспит, потом утром этот дракон встретится с молодыми драконами.

Он откинулся на гору свежей соломы и устроился для сна.

Релкин понимал, что старшие драконы чувствуют необходимость утвердить свое превосходство, опираясь на годы и опыт, но и слишком большой возраст — не очень-то хорошая штука. Утром Базил будет чувствовать себя посвежевшим и полным энергии, а после купания в бассейне он примет наилучший вид, кожистоспинник в самом соку. Это будет наилучшее время для общения с молодыми драконами.

Релкин нашел небольшую группу дракониров на сеновале. Джак принес кувшин эля, и все понемногу отпивали из него.

— Длинный день, — сказал Свейн, передавая кувшин Релкину, когда тот присоединился к ним.

Релкин сделал глоток и передал кувшин Джаку.

— Слишком длинный, и завтра, наверно, будет то же самое.

— А где Кузо? — поинтересовался Джак. — Последний раз я его видел задолго до ужина.

— Он пошел на встречу с командованием базы, — сказал Релкин. — Я видел, как его вызвал курьер. Я возвращался из оружейной, я же говорил, что мне надо было починить наплечник. Курьер проследовал по коридору прямо в контору к Кузо. «Правильно, — сказал я сам себе, — на что бы поспорить, что мы завтра тронемся дальше?»

— Да, гавань полна кораблей, — сказал Джак. — Очень просто мы завтра можем оказаться снова на воде.

— Плыть обратно вниз по реке. Прямо как тогда, когда я впервые попал в эскадрон, — сказал Свейн. — Эй, помните, как мы тогда так и прошли весь путь до Урдха? — добавил Свейн с внезапно появившимися нотками удивления.

— Не надо рассказов про шлюх Урдха. Только не в этот вечер, — взмолился Ракама.

— Поддерживаю, — сказал Джак.

Лицо Свейна омрачилось. Он любил рассказывать об экзотическом королевстве далеко на юге.

— А мы отправимся не в Урдх, а в форт Кенор, — сказал Релкин.

Все прекрасно помнили о зимних ветрах форта Кенор.

— Надо получить дополнительную накидку.

— У тебя уже есть две.

— Три лучше двух.

— А еще лучше добыть дополнительное шерстяное белье.

Двойное белье и один плащ, а второй плащ на черный день.

— Доверься Мануэлю, он что-нибудь изобретет, — сказал Свейн.

— Для этого потребуется всего лишь немного шитья. Заодно сэкономим место в багаже.

— Нам потребуется все, что мы сможем достать до наступления зимы.

— Эй, бросьте нытье, по крайней мере, нас не отправляют в Эхохо для гарнизонной службы, — заметил Джак. — Вот там действительно сидят бедняги, которых надо пожалеть.

— Брр, — прорычал Ракама.

— Ладно, хватит об этом. Где эль? Если мы не отправимся завтра дальше по реке, может, освободим вечер и споем с драконами. Достанем эля, купим мяса, устроим им приятный вечерок, а? Ну, сами знаете, — предложил Свейн, пожав плечами.

Все знали.

— Да, мы уже не пели целую вечность.

— Достанем эля в постоялом дворе для путешественников, в эти дни он там лучший во всем Далхаузи.

— Да.

В северном конце главного прохода в поле зрения появился Кузо.

— Слышали новости? — спросил он, подойдя поближе.

— Что за новости? — поинтересовался Джак.

— Враг движется с запада. Мы направляемся в форт Кенор, завтра утром, с самого рассвета.

— Отлично, мы это уже знаем.

Вершина горы была холодным голым пиком, продуваемым ветрами с Хазога. Люди Мунта обыскали скалу в поисках признаков засады, но ничего не нашли. Больше никого здесь не было. Да и сама скала была одинокой и торчала на плоской поверхности Гана, как плавник гигантской рыбы посередине океана. С ее вершины можно было наблюдать на много миль во всех направлениях. Па западе был виден Оон, серебряная полоска в свете луны.

Мунт приказал своим людям спускаться обратно. Он один будет дожидаться встречи. Они просигналят ему, когда появится другая сторона.

Мунт был твердым мужчиной, но все же достаточно чувствительным, чтобы бояться. Эта встреча должна была состояться по приказу Повелителей, а Мунт подчинялся им беспрекословно. К тому же он знал, что Повелитель Выжигающий людей тем или иным способом будет его проверять. Для смертного оказаться в компании Повелителей и им подобных — все равно, что картошке попасть между мельничными жерновами.

Мунт родился в пастушьем клане Хазога и был приучен к страданиям и боли с восьми лет. В шестнадцать он отправился в Падмасу и выделился при обучении офицеров. Высокий для уроженцев Хазога, он к двадцати годам уже был закален в битвах и быстро поднимался по служебной лестнице, превращаясь в методичного, твердого командира с особенно обширными знаниями в тактике кавалерии. Мунт был мастером в использовании кавалерии кочевников для поддержки тяжелой пехоты. Другие падмасские генералы не понимали силу и слабость кочевых племен. Они не могли использовать их выносливость, их скорость и маневренность в полной мере.