На Красном дворе - Равита Францишек. Страница 32

Солнце уже закатилось, на землю падали его последние лучи. Но они побледнели, расплылись, исчезли. Звезды на небе начали уже загораться одна за другой, а Люда все еще сидела, прислушиваясь к тишине, упавшей на Днепр и его окрестности.

Но вот из-за Переяславля показалась красная луна, взошла, стала бледнеть и, отразившись в Днепре, бросила длинные серебристые лучи на воду, заиграла на ее поверхности.

Ночь с каждой минутой делалась тише и глуше. Только изредка над Днепром раздавались какие-то отголоски, отзывавшиеся эхом на холмах. Там и сям на берегах Днепра, в направлении Турханьего острова, блестели на песчаных отмелях, между ивняком и кустами, огоньки рыбачьих фонарей. Зеленый остров и отдаленная лощина, и лозы, и Днепр, в котором ярко отражалась луна, — все это вместе с тишиной ночи составляло чудесную гармоничную картину.

Люда продолжала сидеть. По узкой тропинке, шедшей через сад, точнее, через лес, огороженный частоколом, должен был возвращаться из обоза Болеслав; туда он уехал в полдень. Люда дожидалась своего короля. Ей хотелось взглянуть на него — вдруг блеснет в его глазах искорка веселости.

И она ждала, и смотрела. Ей показалось, что между густыми ветвями дубов мелькнула на Днепре лодка, направлявшаяся к берегу. Она встала, отвела рукою ветки и убедилась, что это в самом деле была чайка, в которой сидело три человека. Двое из них легкими ударами весел направляли ее к берегу.

Люда с напряженным вниманием следила за ними.

Наконец гребцы остановились, привязали чайку в лозняке, росшем у частокола, и трое мужчин стали медленно подниматься в гору, в направлении Красного двора. Через минуту они исчезли в лесной чаще.

Люда не могла понять, кто были эти люди и почему они ночью, как воры, подкрадывались к Красному двору. Она не знала, что делать: вернуться ли в терем или ждать, пока они подойдут ближе, может, удастся узнать, кто они. Люде сделалось страшно, она хотела вернуться, но вдруг в голове мелькнула мысль, что это, может быть, король, и она остановилась. Ей не долго пришлось ждать. Скоро на поляне показалась длинная тень, сначала одна, потом вторая, третья. Все они промелькнули и исчезли. Очевидно было, что прибывшие прятались за деревьями. Она притаилась и ждала. Ею овладел страх, она поняла, что это не король, да и зачем ему прятаться за деревьями. «А если это и впрямь не король, если эти люди заметят меня?» — подумала она…

Дальше некогда было размышлять, так как в этот момент один из трех незнакомцев остановился в нескольких шагах от нее, и только благодаря густым дубовым ветвям он ее не заметил. За первым на некотором расстоянии шли, озираясь, еще двое.

Люда стояла полуживая.

— Теперь уж скоро будет возвращаться, — сказал первый.

— Нужно прислушиваться к оклику, — отвечали ему полушепотом.

— Не бойся, старик не прозевает. Он и поныне не может забыть того меда, которым король угостил его на Красном дворе.

Люда угадала, о ком идет речь, и внимательно прислушивалась.

— Пойдем подальше, к тем двум дубам. Ты, боярин, станешь с одной стороны, а я — с другой, смотри не промахнись.

В голове молодой девушки мелькнул совет Путяты. Из нескольких слышанных ею слов она поняла все: это были посланцы Изяслава, а именно — Славоша и двое ей неизвестных. Таких посланцев Изяслав просто так не посылал.

Дыхание в груди у Люды сперло. Она видела людей, кравшихся к Красному двору с целью убить короля.

«Надо оповестить стражу, — подумала она. — Но как? Легко наткнуться на нож разбойника».

Через минуту все трое отошли к тропинке и спрятались за дубами в ожидании сигнала, который должен был дать Добрыня, стороживший Болеслава. Король должен был возвращаться из лагеря именно этой дорогой. Люда решилась перебежать тропинку наискось, между кустами, и попасть в терем с противоположной стороны двора. Когда все успокоилось и утихло, она осторожно встала со скамейки и пошла между кустами так тихо, что едва слышала собственные шаги. Однако напряженный слух Славоши различил шелест сухой травы и хруст веток под ногами Люды. Он подошел к соседу.

— Здесь, кажется, кто-то есть! — произнес он.

— Кому тут быть? Видно, сова проснулась и тряхнула крыльями. Больше некому.

Славоша посмотрел в направлении терема.

— Вон мелькнула тень, исчезла.

— А ты что же, тени боишься?.. Видно, ветер колыхнул березу…

Наконец Люда добежала до терема и оповестила стражу. Немедленно послали в обоз предостеречь короля, чтобы он возвращался другим путем. Воины тем временем окружили сад, отрезали злоумышленникам путь к лодке и начали поиск убийц. Посланцы Изяслава, ничего не подозревая, продолжали поджидать короля. Они уже давно слышали свист Добрыни, который подавал им сигнал, что король оставил обоз. Убийцы ждали, но Болеслава все не было. Добрыня видел, как король вышел из обоза, но не заметил, какой дорогой он пошел. Вдруг на той же тропинке, где устроили засаду на Болеслава, послышались шаги. Все насторожились. Шелест с каждой минутой приближался, убийцы слышали отчетливые людские голоса, которые как бы переполнили весь сад. Это обеспокоило Славошу.

— Плохо дело! — шепнул он одному из сообщников.

— Кажись, Добрыня нам изменил!

— Ведь говорил я, здесь был кто-то!

Между тем шум приближался. Смелые, уверенные шаги, звон оружия заставляли думать, что вместо Болеслава им придется встретиться с толпой вооруженных людей, и злоумышленники дали стрекача к лодке. Но здесь их уже ожидали вооруженные люди. Столько же или более гнались за ними. Спастись не было возможности: их схватили и связали.

— Ночные пташки, не в пору же вы собрались на охоту! — послышались голоса.

— Отвести этих поганцев во двор?

— Да, отвести. Пусть там посидят до утра. Днем увидим, кто они такие.

Один из стражников присмотрелся к Славоше.

— А… милый! Ты, кажись, мне знаком. Я, кажись, видал тебя. И впрямь, знакомый, знакомый. Это тот самый чернец, что приходил за подаянием.

— Ну, завтра мы его лучше разглядим.

— Отвести их в подвал, и пусть там проспятся.

Их схватили под руки и повели…

Ранним утром всех троих доставили к Болеславу. Он молча посмотрел на них, на одном он остановил свой взгляд: очевидно, узнавая его. Это был красивый двадцати двух — двадцати трех лет мужчина, старавшийся гордо держаться перед королем. Но Болеслав не обращал на это никакого внимания.

— Кто вы? — спросил он.

— Слуги княжеские.

— Слуги? А как же вы служите князю?

Разбойники молчали.

— Значит, служите князю с ножом в руках? Кто вас послал?

— Тот, кто имеет право посылать, — отозвался один из разбойников.

Болеслав вместо ответа кивнул Болеху.

— Прикажи повесить этих негодяев. Какой жизнью жили, такой смертью пусть умрут.

Они не ожидали подобного оборота дела и не предполагали, что тайна их может быть кем-то открыта.

— Кого ты приказываешь вешать? — гордо отозвался молодой красавец. — Не меня ли?

— Всех троих, — спокойно отвечал Болеслав.

— Меня?

Болеслав еще пристальней посмотрел на говорившего.

Да, это был Мстислав, сын Изяслава.

— Да, и тебя прикажу повесить, — коротко отвечал король.

— Не смеешь! Завтра же ты сам поплатишься своей головой.

Король не отвечал на угрозы Мстислава и махнул рукой страже.

— Отвести этих негодяев!

Стража схватила их, отвела на середину двора и ждала только прихода Болеха, который остался разговаривать с королем, чтобы исполнить приказание.

— Не хотите ли исповедаться и причаститься? — шутили воины.

— На кой шут им причащение? Собак не исповедуют и не причащают.

Приговоренные к смерти молчали и не просили прощения.

Пришел Болех.

— Есть ли веревки? — спросил он.

— Есть. Да и тех достаточно, которыми они связаны. Где прикажете повесить?

— Вон на этом дубе, только смотрите, чтобы сучья были покрепче.

После этого отряд из нескольких солдат, ухватив под мышки Мстислава, Славошу и третьего разбойника, повели их за ворота.