Сердце Льва — 2 - Разумовский Феликс. Страница 5

Хорст (1978)

В святилище царили тайна, полумрак и освежающая прохлада, в отблесках факелов все происходящее в храме казалось призрачным и нереальным. Тонко вызванивали колокольчики, торжественно звучали гимны, воздух был полон дыма, ароматов благовоний и нежного дрожания струн. В такт им двигались по кругу девять девственниц, посвящаемых сегодня в тантру на празднике «Открытия ворот». Лица девушек были спокойны и сосредоточены, стройные тела — прекрасны и обнажены. Полузакрыв глаза, двигаясь как во сне, они водили хоровод вокруг сидящего на пятках Шивы — бронзового, в человеческий рост, со взыбленным лингамом из слоновой кости. Великий разрушитель Вселенной на этот раз был настроен миролюбиво — тонко, едва заметно улыбался. На лбу его между насупленных бровей ясно выделялся третий глаз, при помощи которого он под настроение кремировал однажды бога Каму. Чтобы не лез куда не надо со своей любовью. Таинственно играли камни, богато украшающие статую, медоточиво изливалась музыка, томно, в каком-то страстном оцепенении плавно кружились девушки. Казалось, время замерло, замедлило свой ход, превратилось в клейкую тягучую субстанцию. И вдруг все мгновенно переменилось.

Ом! Свами Бхадиведанта резко ударил в гонг, грянули цимбалы, кимвалы и шушан-удуры, и девственницы сразу набрали темп, бешено завертелись в неистовой пляске. Бедра их изображали разнузданную страсть, груди сладострастно подрагивали, губы улыбались нетерпеливо и призывно, словно у вкусивших плюща участниц сатурналий. Плющ не плющ, а выпитый в начале церемонии афродизиак действовал. Наконец одна из девственниц громко вскрикнула, бросилась в центр круга к статуе и решительно, с разведенными коленями опустилась богу на бедра. Резко завибрировал гонг, дрогнуло пламя светильников, желтая кость лингама окрасилась в красный цвет. Одни ворота были распахнуты. За ними открылись настежь вторые, третьи, девятые. Никаких засовов, запоров, щеколд, окровавленные створки нараспашку. Теперь все было готово для заключительного акта, майтхуны — ритуального соития со сбросившими оковы, символизирующими великий женский принцип носительницами йони. По знаку Свами Бхадиведанты лучшие адепты школы соединились с ними в лягушачьей связке, а сам учитель в это время поведал красивую легенду.

Изначально, оказывается, люди были лишены половых органов и даже не подозревали, что существуют плотские желания. Ангельские души их были чисты, безгрешны и преисполнены внутреннего света. А размножались люди в те стародавние времена красиво и невинно — сияние мужчины проникало в утробу женщины, озаряло и оплодотворяло ее. Однако постепенно люди деградировали — начали касаться друг друга руками, бедрами, животами и лобками, покуда не открыли физическую близость. Когда в них пробудились животные инстинкты, постепенно изменились и тела, появились лингам и йони — половые органы. Однако внутреннее сияние погасло, души сделались темными, порочными, ленивыми и больными. Животное начало погасило божественный огонь. И чтобы он разгорелся снова, необходимо заниматься сексом не ради размножения или удовольствия, но исключительно для самапати — медитации, в раздумьи наполняя тело небесными светом семи планет.

Дабы слова учителя запали глубже в душу, все присутствующие на празднике так и сделали — завершили церемонию кабаньей, тигриной и буйволиной связками. И еще — собачьей позицией…

Потом была товарищеская трапеза, обильная, с кушаньями из благих продуктов. Рыбные палочки, сырные колбаски и поджаристые пирожки имели выраженную фаллическую форму, абрикосы, персики и сливы явственно символизировали йони, кашу из пшеницы — вождя всех злаков, подавали в казанах, формой напоминающих женскую грудь. За столом несмотря на отсутствие спиртного было непринужденно и весело. Молодые под впечатлением праздника много говорили, смеялись, умудренные вкушали молча, думали о смысле жизни, тщательно, как предписфывает йога, пережевывали пищу. Законы мироздания неотвратимы — у каждого своя карма.

Хорст и Валерия Воронцова сидели на почетном месте, неподалеку от Учителя. По левую руку от них размещался Свами Чандракирти, великий гуру, звездочет и маг, явившийся на церемонию Открытия Ворот в качестве почетного гостя. Он происходил из варны брахманов, называемых еще дважды рожденными, летом и зимой ходил в заплатанном рубище и обладал, по рассказам очевидцев, нечеловеческим могуществом. Запросто мог предать проклятью, с легкостью превратить в животного, играюче оборвать спиралевидный ход жизни, сделать собакой, педерастом или неприкасаемым. Он знал наперечет все свои прошлые рождения, выдерживал на плечах слона, мантрой зажигал огонь, двигал горы, излечивал проказу. Нет, положительно, гуру Свами Чандракирти был не тот человек, с которым стоило портить отношения. А он между тем мягко положил ладонь Воронцовой на колено и участливо спросил:

— Ты так задумчива, дочь моя. О чем тревоги твои, что беспокоит тебя? Я вижу, как волнуется прана в твоей сушумне, свадистхане и анахате. О, эти огненные вихри! Тебе надо усерднее практиковать змеиную связку — она придает легкость всем членам, успокаивает сердце и вносит сладостную размеренность в мятущееся коловращение мысли.

Весь его вид излучал спокойствие и доброту, крепкие пальцы, поглаживающие колено, — живительные, пробирающие до самого нутра флюиды.

— О, Таподхана, отец мой, — с улыбкой Воронцова склонила голову и попыталась незаметно сдвинуть ноги, — печаль моя проистекает от неудовлетворенности желания. Желания постичь премудрость истины. Поведай мне о камне Чинтамани, и токи моей праны умерят бег, вольются в русло, уготованное совершенством и плавностью своей уподобятся Гангу. Поведай мне, о Таподхана, я жажду знания!

С чувством сказала, складно. Так что сидящий рядом Хорст хмыкнул про себя и внутренне зааплодировал — теперь-то брахман уж расскажет чего-нибудь. И дважды рожденный не подвел, действительно разговорился. Начал, правда, издалека, с замысловатых сказаний о нагах, мудрых полубожественных существах, наполовину людях, на три четверти гадов. Они — хозяева подземного царства Поталы, живут в блистающих золотом и бриллиантами дворцах и обладают несметными сокровищами. Им принадлежит тайна элексира бессмертия, с его помощью они не только способны неограниченно продлевать жизнь и сохранять вечную молодость, но и оживлять мертвых. Наги легко принимают человеческий облик и часто вступают в любовную связь со смертными людьми. Особенно изощренны в сексуальных утехах красавицы нагиги. И квинтэссенцией их искусства является змеиная связка. Постепенно Свами Чпндракирти добрался и до сути: да, давным давно с неба прилетел Камень богов Чинтамани — Неописуемый, Непознаваемый, Сияющий Совершенством. Изначально он находился на горе Меру — окруженной семью небесами, с северным склоном из чистого золота. Южным — из лазурита, западным — из рубинов, восточным — из серебра. На той самой, о которой сказано в Махабхарате:

Есть в мире гора крутохолмая Меру,

Нельзя ей найти ни сравненья ни меру…

Однако, увы, вслед за согрешившим человечеством пал на землю и камень Чинтамани и навсегда утратил свою целостность. Стараниями бодхисатв, отцов-питаров и аватаров многие его осколки найдены и помещены в сокровищницы, но это лишь слабый отблеск, жалкое подобие прежнего могущества. Тем не менее значительная часть камня пребывает в Гималаях, в главной башне обители махатм. Другие размещены в святилищах по всей земле и связаны незримыми лучами с Шамбалой. Все прочие осколки считаются утраченными и ждут своего часа, дабы обрести целостность, однако, обладая магическими свойствами, открываются далеко не всякому. Чтобы увидеть, а тем паче взять их, нужно быть брахманом и владеть сиддхами, правда, если дружить со змеями и понимать их язык, то они способны помочь. Дело в том, что наги, те самые, живущие в Потале, делают свой элексир бессмертия из небесных камней и посылают на их поиски своих слуг-гадов. О, змеи могут многое поведать тем, кто понимает их. А лучше всех в этом преуспели псиллы, люди из маленького племени на севере Африки. Именно к ним когда-то обратился Октавиан, чтобы спасти укушенную коброй Клеопатру — но, как видно, с опозданием. Издревле, веками псиллы наблюдали за змеями, изучали их повадки, поведения, рефлексы, проверяли на врагах свойства ядов, учились врачевать, учились врачевать укушенных. Так, неутомимая Кундалини медленно и упорно поднимается по колодцу Сушумны, чтобы достичь в конце концов сокровища, спрятанное в недрах тысячелепесткового лотоса. Лучше своя плохая, но честно исполненная дхарма, чем хорошая, но чужая…