Вавилонская башня - Разумовский Феликс. Страница 53

– Вдумайтесь: Корану, священной книге ислама, меньше пятнадцати веков. Будда жил примерно две с половиной тысячи лет тому назад. Писания синтоизма в своей настоящей форме были составлены уже после рождения Христа, а вот Библия позволяет проследить историю человечества на протяжении почти шести тысячелетий. Несомненно, вместе с индийскими Ведами она является древнейшим хранилищем накопленной человечеством мудрости, истинным кладезем её…

– Извините, профессор, а вот известный французский учёный Лаплас исследовал дошедшие до нас астрологические знания чисто математическим путём, и возраст их оказался по самым скромным подсчётам не менее тридцати тысяч лет. Как же они до нас дошли?

– А, голубчик, вот вы о чем. Да, не секрет, что помимо письменных источников существует ещё мудрость, совершенно не предназначенная для чужих ушей и передаваемая от посвящённого к неофиту изустно. Взять хотя бы «Первовестье» – Авесту, так, по некоторым данным, в ней содержится двадцать одна книга, а известны тексты только пяти…

На лекции.

Это только кажется вам, милые граждане, что частный извоз – штука нехитрая. Настолько, что, как только случится малейший денежный дефицит, многие задумываются: а не сесть ли за руль, не выехать ли «бомбить»?.. Просто аж до смешного. Знай себе катись не спеша в крайнем правом ряду, а припозднившиеся милые дамы, как и солидные мужи при галстуках и супругах, будут призывно махать ручкой и с готовностью кидать хрусты на «торпеду»…

А вот фиг вам. Раскатали, понимаешь, губу. Пассажиров в наше суровое время существенно меньше, чем желающих подвезти. Так что если резко не сорваться с перекрёстка вправо-вперёд, так, чтобы выйти на крейсерский режим, с которого клиента «бомбить» сподручнее, – это мигом сделают конкуренты, и сработает древний принцип: кто не успел, тот опоздал.

Тем не менее, возобновив заброшенный ещё с весны промысел, Юркан по-мальчишески радовался уже тому, что хоть выбрался за пределы микрорайона, порядком ему надоевшие.

За время его «внутренней эмиграции» город успел здорово измениться. Собственно, Юркана, лично познавшего левитацию и своими глазами наблюдавшего в пруду доисторического ящера, вроде бы уже трудно было чем-нибудь всерьёз удивить. Однако сподобился.

На календаре дело споро двигалось к Новому году, а вот на улицах… Юркана не покидала циничная мысль, что, наверное, разворотливые турфирмы уже зазывали иностранцев «встретить Рождество в Петербурге в любое время года. Выбор за Вами!». В самом деле, в городе встречались места, где, невзирая на декабрь, лучшие представительницы прекрасного пола вовсю хаживали без колготок и лифчиков, где на цветущих клумбах весело жужжали пчелы, а четырехцилиндровое сердце мертворождённого детища советского автомобилестроения отчаянно перегревалось и грозило вскорости «стукануть». А стоило отъехать буквально на полверсты, и можно было угодить в глубокую осень, сумрачную, слякотную и промозглую. И даже наткнуться на процессию разгневанных жителей, идущих штурмовать жилконтору с традиционными осенними жалобами на отсутствие тепла и горячей воды.

А ещё чуть подальше начиналась самая что ни есть зима, дети закидывали снежками автомобили, въехавшие из «летних» кварталов, а солнце проделывало по небу путь раза в два короче и ниже, чем там…

Даже прогнозы погоды теперь передавали не просто так, а по климатическим пятнам. «У вас как сегодня?.. О-о, житуха! А вот у нас…»

Самое же интересное, что народ, похоже, прекрасно ко всему адаптировался. Жизнь – с поправкой на чудеса вполне апокилиптического пошиба – двигалась своим чередом. В положенный час открывались заводы, офисы и магазины, мамы с папами вели в школу детей, больницы принимали больных, кладбища хоронили усопших, а в роддомах исправно появлялись на свет новые российские граждане. Город, некогда выстоявший в блокаду, не дрогнул и теперь. Не разбежался на все четыре стороны, теряя штаны, не впал ни в гнусное мародёрство, ни в религиозную кому, как неминуемо происходит в красивых зарубежных городах, наравне с Питером составляющих культурную славу человечества. Им там, за рубежом, кое-чего понять не дано… У нас вон даже из Чернобыльской зоны не все разбежались. А тут? Ни тебе радиации, ни кислотных дождей. Подумаешь, солнце не там в небо восходит, делов-то!..

Насколько понял Юркан, самой крупной для себя неприятностью питерцы числили то, что Московско-Петроградскую ветку метро от греха подальше «обрезали» у Технологического института. После некоторых таинственных случаев, связанных с пропажей под землёй целых составов, поезда в Московский район ходить перестали. Но зря ли город только-только завершил эпопею с пресловутым размывом около площади Мужества?.. Питерцы досадливо пожали плечами – и, привычно ругаясь, полезли в бесплатные автобусы, оперативно предоставленные начальством. Не впервой!

Только перед каждым таким автобусом теперь мчалась легковушка «красноголовых», оснащённая специальной аппаратурой. Её задача состояла в том, чтобы вовремя запеленговать дыру, могущую возникнуть непосредственно впереди. А если вовремя запеленговать не получится – то и нырнуть в эту дыру вместо автобуса с людьми, едущего позади. Так, как когда-то выходили на минное поле сапёры – дедушки и прадедушки нынешних «красноголовых»…

Было часа четыре пополудни. Двигатель автомобиля, собранного из нескольких бесхозных, окончательно перестал тянуть, а стрелка температурного датчика забралась в красную зону и там устойчиво обосновалась. Хорошо хоть, его как раз занесло в позднюю весну, и было тепло. Юркан припарковав пронзительно-голубого «ушастого» у какой-то помойки и, отыскав подходящую деревяшку, энергично взялся за модернизацию. Скоро крышка моторного отсека опустилась на подпорку и в двигатель щедро полилось масло. Дав «монстру Франкенштейна» как следует отдышаться, мученик извоза выехал на Ленинский проспект… и тут-то машину резко повело вправо.

Ничего не поделаешь! Пришлось заменять пробитое гвоздём колесо. Было чувствительно жарко. Рубашка плотно облепила мокрую спину, и Юркан с усмешкой подумал, что воистину добывает хлеб в поте лица. Наконец он закинул домкрат с баллонником в багажник, поплевал на перепачканные пальцы, потом долго вытирал их тряпкой, а когда порулил дальше, то – вот уж не характерно по нынешним временам! – удача широко ему улыбнулась. У выхода из станции метро, полное название которой – вдумайтесь только! – раньше звучало как «Станция „Ленинский проспект“ Ленинградского ордена Ленина метрополитена имени Ленина» – не хило? – стояли два молодых парня и девушка. На вид не из тех, для кого частник является самым привычным и ежедневным «общественным транспортом». Все трое – средненько одетые, трезвые и серьёзные.