Вселенский расконвой - Разумовский Феликс. Страница 53

– Значит, говоришь, долю? Из главного общака? Свою, кровную? Зажитую, заслуженную в боях? – Тот значительно поерзал в кресле, крякнул, тяжело вздохнул, глянул вопросительно на хмурого Шамаша и, чуток подумав, кивнул: – Лады. Будет вам, братцы, доля, честная, вот только сведу учет. Век воли не видать. Мы своих кентов не кидаем.

– Ну вот и ладушки, в натуре, – одобрил Красноглаз, и его страшную, обезображенную шрамом физиономию облагородила добрая ухмылка. – Эх, и заживем же мы, земеля, счастливо, по уму. И все будет у нас, как в песне – всех замочим ментов, всех попишем сексотов, провернем по железке воровские дела и рванем с понтом дела с изенбровками к морю, где в натуре канает голубая весна. Эх…

Глава 9

В Египет отбывали втайне, но с размахом. Секретным приказом Кобельборза было создано туристическое бюро с коротким, но интригующим названием «Прямо в рай», которое и организовало эксклюзивный тур для доблестных работников холдинга «Наша шерсть», естественно, в природе не существующего. По первости проблем не было, все начиналось хорошо. Даже вопрос с кадрами, которые, как водится, решают все, прошел с легкостью, без головных болей: Альберт отправился разбираться в Иркутск, Небаба сгодился как стажер, шкура Верка и Люська, Серафимовы протеже, были взяты в качестве наживки. Ведь всем известно в галактике, как репты любят женщин, особенно их половую сферу – на вкус. Пусть жрут – сексоток не жалко. Да и вообще ничего не жалко для победы. В качестве же основного звена в экспедицию вошли: Бродов, Потрошитель, Гирд, Кнорр и, естественно, Кобельборз, Уполномоченным начальником. Словом, все поначалу складывалось хорошо. Сложности начались потом, чуть позже, когда стали собирать в дорогу Начальника. Он, в соответствии с легендой, выдавал себя за земного кобеля, а потому нуждался в вакцинации, ветдокументации и специальном, с непромокаемым дном, ящике для перевозки. Кроме этого, еще требовался документ из федерации служебного собаководства, что подлежащий выезду киноцефал не представляет ценности как производитель, в госплемактивах родины не состоит, а потому может ехать улучшать породу куда угодно. В том самом специальном, с непромокаемым дном, ящике. А заниматься всей этой кинологической возней было доверено стажеру Небабе. Играючи, без препон, он решил вопрос с ящиком, легко взяв начальство на поводок, привил его от бешенства и липоспироза, а вот с получением бумажки от корифеев из федерации дело как-то не задалось.

– Да ты что, парень? – сказали корифеи Небабе. – Ты только гля, какой костяк! Какой окрас! А прикус какой! И ваще, это не кобель, это огурчик. Очень редкой, ныне исчезающей породы – гвинейский мастиф. Парень, это же достояние республики, мы его сейчас будем ставить на специальный учет. В общем, вывозить будешь через наш труп.

Сколько стоило Небабе добыть справку, да так, чтобы все остались живы-здоровы, один бог знает. А ведь еще предстояло изгонять глистов, справлять ветпаспорт, получать сертификат, сдавать суровейший анализ крови на предмет наличия в ее составе антител бешенства. Слава богу, приснодеве и крылатым архангелам, что летели в Египет. Не в Ирландию, не в Швецию, не к англичанам или на Мальту [94]. Конечно, можно было исхитриться и обмануть судьбу – сделать наглый финт ушами в плане темы собака-поводырь, однако Кобельборз категорически пошел в отказ.

– Все должно быть натурально, – проскулил он. – Дорогу осилит идущий, терпение и труд все перетрут, а время все расставит по своим местам. Вперед.

И вот день убытия настал, слякотный, мартовский, хмурый. Однако на второй этаж Пулково-I прибывали путешественники, являющие собой даже на первый взгляд воплощение счастья. Словно очумелые, бросались они к стойке с логотипами турфирм, хватались за конверты с авиабилетами и ваучерами [95], шуршали документами, рассматривали их, любовно убирали и изнемогали от нетерпения. Глаза их при этом лихорадочно блестели, губы улыбались, члены подергивались. Многие уже успели набраться на дорожку, им было хорошо и без Нила, и без пирамид. Руссо туристо облико морале.

В шумной этой разномастной толпе были и туристы из «Нашей шерсти» – так же, как и все, изрядно взбудораженные, готовящиеся активно к приятным переменам. Не было лишь стажера и Уполномоченного начальника, отправившихся решать свой извечный вопрос – кинологический. Да, впрочем, оно, может, было и к лучшему – в отсутствие начальства сплоченней коллектив. Кнорр травил забористые а-ля Одесса анекдоты, Гирд с учтивой гендерностью посматривал на дам, дамы, Верка и Люська, подрагивали прелестями, кисли от смеха и оглядывались на Потрошителя.

– Серафим Фомич, а Серафим Фомич! Давайте и мы так же там, в Египте. Под пальмы, на песочке, лямур де труа…

Пожалуй, один лишь Данила Бродов как-то не вписывался в коллектив – мысли его были мрачны, тяжелы и очень далеки от суеты. Казалось, давно ли, всего-то ничего, стоял он вот так же, собираясь в полет, и все были живы, здоровы и благополучны, полны оптимизма и веры в судьбу. И Женька, и Клара… Эх.

«Эх, хорошенькое настроение, веселый будет полет», – одернул он себя, вздохнул и принялся смотреть, как наших соотечественников, терзаемых заранее ностальгией, с неимоверной силой тянуло на контакт – к знакомству, разговорам, общению по интересам. Собственно, интерес был здесь один – ну как там оно в Египте? Жить можно?

В то же самое время стажер Небаба отправлял в полет своего начальника.

– Вы насчет плацкарты, товарищ полковник, не сомневайтесь, – говорил он, держа положенную субординацию. – С удобствами полетите. Я вам водички заморозил, не расплещется, можно полизать, на дно газеты постелил свежие, толстым слоем. Ну там, для всяких неожиданностей. На ошейничке у вас бирка, на ящике тоже, так что, бог даст, может, и не потеряетесь…