Зона бессмертного режима - Разумовский Феликс. Страница 30

– Вещай, гад, душу выну.

И Парсукал, тонко чувствуя момент, разговорился, запираться не стал, рассказал про все и вся, как на духу. Что-де работает он с Исимудом, барыгой и скупщиком из центровых, и что-де Исимуд тот родом из хербеев, да не из простых хербеев, а харпатых кровей, и что-де завязан тот Исимуд с печенской мафией, куда максает долю, и совсем не малую, за крутую крышу и наглийский паспорт. А найти его можно через Гипернет по такому-то адресу и с вот таким-то паролем.

– Если фуфло задвинул – прибью, – с чувством пообещал Ан, глянул Парсукалу в глаза и медленно опустил на землю. – А что, хербейчик этот твой с размахом? Радановую тему потянет? Не зассыт? Не заложит?

Буйное, отлично развитое воображение уже рисовало ему перспективы, радужные, словно хвост мавлина. Что там раданий! А кубаббара, а куги, а эти голубые минералы с интенсивной эманацией [132]!.. Да если за эту планетку толком взяться…

– Что? Исимуд заложит? Закозлит, впрудит? Зашухерит? Да ни в жизнь, – отдышался Парсукал. – На него Космопол нарыл столько, сколько дай бы бог кубаббары нарыть. Да и печены звери еще те, если что не так, живо пустят на органы. Нет, нет, не заложит, – сделал вывод он, судорожно глотнул и начал заправлять в штаны выбившуюся рубаху. – А размах у него не хилый, будьте нате, бабла немерено. Он ведь звездолет этот хотел конкретно за наливу брать, – внезапно Парсукал замолк, обрадованно оскалился и, как бы осененный идеей, с надеждой прошептал: – Утес, а ведь еще не поздно. Надо бы дать знать Исимуду, тот наведет своих, нам, как организаторам, половинная доля. Звездолет – за наливу, гопоту – на протоплазму. А с такими бабками в галактике везде лафа.

Ноздри его алчно раздулись, глаза исступленно заблестели, в углах тонкогубого лягушачьего рта выступила розовая пена. М-да. Рукожоп он и есть рукожоп, проклятье рода ануннаков, даром, что ли, резали их без разбора во время Великой чистки. Однако, видимо, недоглядели, промашку дали. Вырезали не всех. А жаль…

– Значит, говоришь, лафа? Корешей своих отдать печенам на органы? – Ан жутко усмехнулся, страшно засопел и не удержался, сделал легкое движение рукой, отчего Парсукала приподняло, скрючило и впечатало мордой в пол. Так что хлынули кровь, сопли, слезы и моча ручьем. Разговора по душам не получилось.

А тем временем вернулся Шамаш – веселый, улыбающийся, с кистью голубой речемухи за ухом. Кинув взгляд на рожу Парсукала, он и вовсе расцвел, воодушевился, молодцевато подвернулся к Ану:

– Утес, все путем, Красноглаз на фонаре [133]. – Шамаш тактично помолчал, негромко кашлянул, небрежно показал на рукожопа: – Ну а с этим что? Трюмить [134], парафинить [135] или уделать начисто [136]?

– Нет. Отколи [137] ему угол и скважину, пусть живет ануннаком нормальным. Пока не форшмачить [138], – сделал ударение Ан на слове «пока», глянул выразительно на Парсукала, дружески подмигнул Шамашу и подался на стадион к Красноглазу – там на закрытом корте для игры в мяч его ждали офицеры Армады. Собственно, ему было глубоко плевать на всяких там снарядчиков, надводников, наводчиков и бронелазов. Нет, внимание его привлекали орлы, причем орлы молодые, недавно вылетевшие из гнезда, – выпускники Вседорбийской Главной Имперской Академии пилотов. Отличники, теллуриевые медалисты, премированные за успехи круизом. Пара дюжин крепких, весьма уверенных в себе парней с пока что одинокими татуированными перьями на правых запястьях. Хотя нет, на руке чубатого летуна, сразу чувствуется, с Нода, гордо выделялся Знак трехперого – видимо, он был из бывших фронтовиков, героев и защитников Империи. Из тех, кто чудом уцелел…

– А ну встать! Смирно! Равнение налево! – лихо выделался под ефрейтора при виде Ана Красноглаз. Урки, чалившие в свое время в штрафкомандах, выругались, отличники же медалисты даже не пошевелились, а главный, тот, что с чубом, нехорошо оскалился:

– Ну и пугало. Дали бы мне волю…

К слову говоря, Ан действительно был одет несколько странно – малиновые штаны, подкованные зэкобутсы и парадный генеральский мундир капитана звездолета со всеми регалиями, нашивками и аксельбантами. Довершал композицию головной платок, повязанный по уркомоде, – плотный, фиолетовый, с двумя огромными узлами, наподобие рогов. Пугало не пугало, но понимающему ясно – близко, не прогнувшись, лучше не подходить.

– Эй, братва, расхомутайте-ка его, – распорядился Ан, подождал, пока чубатого развяжут, и негромко, по-отечески сказал: – Ну дали тебе, сынок, волю. А дальше-то что?

– А вот, сучье вымя, что, – не орлом, а хищным зверем кинулся на него тот, но сразу же был взят на болевой, по всей науке уложен на пузо и дружески похлопан по плечу.

– Экий ты, право, горячий. Как парное ослиное дерьмо. Тебя как звать-то, сынок?

– Пусти, сучье вымя, пусти, – попробовал было рыпнуться герой, но Ан без промедления усилил нажим и все так же по-отечески изрек:

– Так-с, продолжим. Гм. Все же, как тебя зовут? А, Нинурта. Ну что ж, отлично, хорошее имя. Есть в нем что-то светлое, трогательное, напоминающее о детстве. Гм… Значит, говоришь, отпустить? А как голодный лев на горячее говно бросаться не будешь? Что? Не будешь? Ни на кого и никогда? Слово офицера?

– Да, да, слово офицера, – заверил медалист, со стоном поднялся с пуза и, ни на кого не глядя, с удрученным видом принялся баюкать руку. К слову сказать, не сломанную, не раздробленную, не выведенную из строя, а так, слегка подраненную. Куда ж пилоту без нее.

– Ну вот и ладно, вот и молодец. – Ан доброжелательно кивнул, подошел к отличникам и, как бы продолжая разговор, сказал: – Нет, ребятки, я не пугало. – Резко распустил застежку, быстро распахнул мундир и показал на выпуклой груди вязь мастер-егерской татуировки. Донельзя мудреную, на изумление хитрую, какие оставляют только иглы Доверенных имперских кольщиков.

– О, Мастер-Наставник! Генерал! – Медалисты встрепенулись, непроизвольно поднялись на ноги, а один, курчавый, с длинным носом, как-то заговорщически сказал:

– Генерал, я вас узнал, я писал о вас диплом. Вы – Корректор Совета Ан, Чрезвычайный политический отступник, при аресте убили восьмерых. Тема моего диплома называлась: «Опаснейшие супостаты Империи». Меня зовут Зу, одноперый субподорлик Зу, выпускник факультета Летной безопасности.

В отличие от угрюмого, немногословного Нинурты этот Зу так и шел на контакт – преданно смотрел в глаза, заискивающе улыбался, изображал радость, ликование и оптимизм. Чувствовалось, что идти на органы во славу Империи ему ну очень не хотелось.

– Шестерых, сынок, шестерых. Вот этими руками и ногами. Шестерых наглых, бешеных легавых псов, которых, я знаю, настоящие орлы также ненавидят всеми фибрами своей души, – мастерски швырнул пробный камень Ан, заметил ответную реакцию и сразу сделал знак Шамашу: – Эй, там, развяжите орлов. – Он подождал, пока с пернатых снимут путы, с важностью застегнул мундир и сразу взял быка за рога: – Ладно, хрен с ним, с прошлым, ребята. Что было, то было. Давайте лучше заглянем в будущее, которое, к счастью, не состоялось. Закончился бы этот круиз, распределили бы вас по гарнизонам, и начались бы трудовые будни – кто третьим, а кто и пятым подорлом на малых боевых «фотонах». На тех самых, ископаемых, что гибнут во славу Империи с рекордной постоянностью. Понятно, что на модерновых «гиперах» вакантных мест не бывает, желающих послужить на них во славу отечества хоть отбавляй. И вот, каковы же перспективы? – Ан сделал скорбное лицо, убито замолчал и изобразил боль, грусть, тоску, кручину и непротивление злу. – Теснота общаг, убогость гарнизонов, дешевые кибер-шлюхи, поганый ханумак. Лет где-то через пять – и это в случае удачи – вам разрешили бы жениться, но после службы на «фотонах» с их реакторами типа «бэ» вы едва ли смогли бы зачать сертифицированных детей – половина из них, согласно вердикту Совета, наверняка попала бы в Госконвертер. Наконец через Четыре Оборота безупречного служения вас послали бы на пенсию, дезактивировали бы ген и отправили на периферию наслаждаться вечностью – захолустная планетка, убийственная тоска и экстракт ханумака как единственная радость в жизни. И все это, конечно, лишь в том случае, если вы баловень судьбы и вас бы миновали радиация, пси-модуляция, спонтанно барражирующий ген, бластеры врагов, жало крысоядов, ментальный антивирус, все эти доносы, чистки, терки, профилактические психомясорубки… Ну как вам такая перспективка? – усмехнулся Ан, кивнул и, не рассчитывая на ответ, пошел вещать дальше: – А теперь послушайте, что предлагаю я. Послать любимое отечество на хрен и дружно податься ко мне. Взамен – каждому отдельное жилье, нерожавшая скважина на выбор, правильная доля в общаке и звание полного подорла. Но это для начала. А через год – тотальная дезактивация гена старости, со всеми вытекающими перспективами. Поймите меня, братцы, правильно – нам нужны пилоты, орлы, протоплазмы хватает и так. Ну, что скажете?