Зона 7 - Рейли Мэтью. Страница 29

Герби сделал паузу.

— Редкая порода варанов, известных под названием комодские вараны. Самая большая ящерица в мире, около тринадцати футов в длину, размером с обычного крокодила. У нас их шесть.

— И для чего они используются? — спросил Шофилд.

— Комодские вараны — древнейшие на земле представители группы рептилий, обитающие только на островах Индонезии. Они отлично плавают — от острова к острову — но они так же быстры и на земле, способны легко настигнуть человека, что они регулярно и делают. Их иммунная система необычайно сильна. Все они неподвержены заболеваниям. Их лимфатические узлы вырабатывают высококонцентрированную антибактериальную сыворотку, защищающую их от болезней тысячелетиями.

— Побочные продукты крови комодских варанов, измененные под структуру крови человека, составляют основу иммунной системы Кевина, — сказал президент. — Мы использовали генетически созданную плазму крови Кевина для создания сыворотки, которая может быть добавлена в систему водоснабжения США — жидкой сыворотки — таким образом, делая все население невосприимчивым к Сино-вирусу.

— Заразить систему водоснабжения? — сказал Шофилд.

— О, это делалось и раньше, — сказал Герби. — В 1989 против токсина ботулинуса, и в 1990 — из-за Ирака — против сибирской язвы. Хотя американцы не знают об этом, у них есть иммунитет ко всем крупнейшим видам биологического оружия в мире.

— А что с заключенными? — спросил Умник II. — Для чего они содержатся здесь?

Герби посмотрел на президента, тот молча кивнул.

Ученый пожал плечами.

— Заключенные — это совсем другая история. Они здесь не для того, чтобы дать какие-либо побочные продукты крови или сыворотку. Их функция проста. Они являются подопытными кроликами для тестирования этой вакцины.

— Господи, — прошептала Гант, когда она увидела список с именами заключенных.

После того как Герби рассказал им о роли заключенных, он вывел список с их именами на одном из компьютерных терминалов лаборатории.

В общей сложности их было сорок два, все они приговорены к пожизненному заключению или ожидающие казни, каким-либо образом избежавшие электрического стула.

— Худшие из худших, — сказал Герби, указывая на список с именами.

Шофилд слышал о многих из них.

Сильвестер МакЛин — убийца детей из Атланты. Рональд Нунэн — пекарь из Хьюстона, оказавшийся снайпером на башне. Люцифер Лири — серийный убийца из Феникса. Сет Гримшоу — печально известный лидер Черной Лиги, необычайно жестокой террористической организации, которая считала, что правительство США готовило Америку для захвата ООН.

— Сет Гримшоу? — сказала Гант, увидев это имя. Она повернулась к Джульетт Дженсон. — Разве это не он?..

— Да, — сказал Дженсон, бросив нервный взгляд на президента в дальнем конце лаборатории. — В начале февраля. Как раз после инаугурации. Он настоящий 18-84.

— О, я надеюсь, их клетки крепко заперты, — сказал Гант.

— Отлично, — сказал Шофилд, возвращая всех обратно к реальности. — Итак, мы снова здесь и сейчас. Мы здесь заперты. Они хотят убить президента. И благодаря радиопередатчику в его сердце, в случае его смерти четырнадцать крупнейших городов взлетят на воздух.

— Прямо на глазах у всех жителей Америки, — сказала Дженсон.

— Необязательно, — сказал президент, — потому что Цезарь не знает о секрете Линдона Бейнза Джонсона.

— Что такое секрет Линдона Бейнза Джонсона? — спросил Шофилд.

— Это свойство системы радиовещания и телевидения в чрезвычайной обстановке, известное только президенту и вице-президенту. По существу, это предохранительный клапан, изобретенный Линдоном Джонсоном в 1967 году для того, чтобы не допустить слишком раннее использование этой системы.

— Так в чем оно заключается?

— Оно обеспечивает сорокапятиминутную задержку любого радио или телевещания через эту систему до тех пор, пока не будет введен отменяющий код президента. Другими словами, за исключением особо чрезвычайных ситуаций, оно блокирует экстренное вещание, создавая период длиной в сорок пять минут для обдумывания и переговоров.

— Итак, сейчас 8.09, первая трансляция Цезаря уже прошла, но если мы найдем коробку передач на территории этого комплекса, мы можем блокировать все его последующие вещания.

Шофилд поджал губы, обдумывая.

— Но это будет делом не первой важности. Мы сможем это сделать, только если окажемся в нужном месте в нужное время.

Он повернулся к Герби.

— Расскажите нам об этом комплексе.

Герби пожал плечами.

— Что здесь особенного? Это крепость. Раньше была штаб-квартирой НОРАД. Если она блокируется, то она блокируется. Я не думаю, что предполагалось использовать ее, чтобы держать кого-либо взаперти.

— Но даже при полной изоляции должна быть операция освобождения, — сказал Шофилд. — Что-то, что откроет двери, когда все закончится.

Герби кивнул.

— Замок с часовым механизмом.

— Замок с часовым механизмом?

— В случае полной изоляции, активируется система безопасности, контролируемая таймером. Каждый час у еще оставшихся в живых людей на территории базы есть пятиминутное «окно», чтобы ввести один из трех возможных кодов.

— Каких кодов? — спросила Гант.

— Помните, — сказал Герби, — этот комплекс был предназначен для использования в случае полномасштабного обмена ядерными ударами между США и СССР. Коды отражают это. Существует три возможных варианта.

— Первый код просто подтверждает изоляцию. Ядерная ситуация продолжается, комплекс остается закрытым. Второй код предполагает, что ситуация разрешена. Он завершает изоляцию — бронированные взрывозащитные двери втягиваются, и все входы и выходы открываются.

— А третий код? — спросила Гант.

— Третий код — это серединная мера — позволяет выйти связному. Он авторизует открытие индивидуальных входов и выходов для того, чтобы связные могли покинуть комплекс.

Шофилд внимательно слушал Герби.

— Что происходит, когда не вводится никакой код во время ежечасового «окна»? — спросил он.

— Вы сообразительны, капитан. Видите ли, в этом и есть загвоздка, не так ли? Если код не введен, компьютерная система комплекса предупреждена о том, что комплекс может быть захвачен противником. Затем она дает вам возможность ввести один из кодов в следующий ежечасовое «окно». Если код не введен и в этот промежуток времени, то тогда система предполагает, что комплекс захвачен противником, и в этот момент запускается механизм самоуничтожения комплекса.

— Механизм самоуничтожения, — выпалил Ботаник. — Что за дерьмо?

— Термоядерная боеголовка в сто мегатонн под комплексом — просто сказал Герби.

— О, Господи... — сказал Ботаник.

— Они конечно уничтожили это после развала СССР, — сказал Гант.

— Боюсь, что нет, — сказал Герби. — Когда этот комплекс переделывали под базу химического оружия, то было решено, что устройство самоуничтожения все еще имеет смысл. Если произойдет авария, и вирус распространится по строению, то весь зараженный комплекс — вместе с вирусом — может быть уничтожен ядерным взрывом.

— Отлично, — сказал Шофилд. — Итак, если мы хотим выбраться отсюда, то мы должны дождаться очередного «окна», найти компьютер, подключенный к центральной сети, и ввести правильный код.

— Все верно, — сказал Герби.

— Итак, коды? — спросил Шофилд.

Герби беспомощно пожал плечами.

— Этого я не знаю. Я могу запустить систему изоляции в случае чрезвычайной ситуации, но у меня нет разрешения на ее отмену. Только парни из ВВС могут это сделать...

— Э-э... простите, — сказала Дженсон, — но мы кое о чем забыли.

— О чем? — спросил Ботаник.

— О «ядерном футболе», — сказала Дженсон. — Чемоданчике президента, который они использовали, чтобы он не смог покинуть комплекс. Он должен прикладывать свою ладонь к панели анализатора каждые девяносто минут, в противном случае взорвутся плазменные бомбы в городах.