Корни зла - Рейн Сара. Страница 25

У Люси перехватило дыхание, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Она наклонилась вперед и даже перестала моргать, боясь что-то пропустить.

«Потрясающе мягкая посадка для потрясающей женщины, — сказал диктор тоном „уж я-то это знаю“, при этом как бы интимно толкнув зрителя локтем в бок в знак дружеского расположения, когда огромный самолет коснулся земли. — Благодаря щедрому жесту мистера Хьюза баронесса отправилась в Швейцарию с привычным и достойным ее комфортом».

"Швейцария, — подумала Люси. — Швейцария".

Дальше показали, как Лукреция спускается с трапа самолета. В туфлях на десятисантиметровой шпильке она вышагивала мягко и грациозно, как кошка. Ее гипнотический шарм и женственность не мог испортить даже поцарапанный и смазанный кадр. Люси, которая давно не смотрела фильмов с участием Лукреции, успела забыть, насколько ослепительно красива и восхитительно сексуальна была бабушка. Неудивительно, что зрители при виде тебя, бабушка, просто падали с кресел в кинотеатрах.

Тем временем диктор игриво заявил: «Информация для наших милых зрительниц: как говорят ведущие программ о моде, на баронессе костюм из коллекции „New Look“ Кристиана Диора».

Позади Люси киномеханик чихнул и громко высморкался.

— Но в руках у нее не модная сумочка, — продолжал диктор. — В эту поездку мадам фон Вольф взяла с собой самое последнее пополнение в семье — десятимесячную Марианну, получившую это имя, как нам намекнули, в честь героини знаменитого готического стихотворения лорда Теннисона.

Люси захотелось фыркнуть от презрения, когда она услышала это заявление, потому что имена «Теннисон» (с его готической поэзией) и «Лукреция фон Вольф» слишком неожиданно встретились в одном предложении. Тем не менее Марианна была ее матерью, поэтому смотреть на пухлого младенца, с сомнением уставившегося в камеру, было интересно.

Диктор, как и следовало ожидать, отметил, что ребенку в наследство досталась материнская тяга и любовь к камере, а потом добавил: «Кроме того, в это путешествие баронесса, кажется, прихватила с собой еще одного маленького друга».

Камера неожиданно повернулась, и в кадр попал ребенок постарше, стоявший рядом с Лукрецией, — ребенок лет восьми-девяти. В этот раз диктор уже не мог наигранно весело говорить о тяге к камере. Глубоко посаженные глаза, расположенные слегка под углом к высоким скулам, с подозрением сверкнули из-под квадратной челки, темные волосы были слишком короткие для девочки и слишком длинные для мальчика. «Это мальчик или девочка?» — думала Люси, не сводя глаз с экрана.

Камера задержалась, и стало видно, что на ребенке надето что-то напоминающее колпачок и курточка на пуговицах, потом в кадре опять появилась Лукреция. Диктор сообщил еще какую-то информацию о технических характеристиках самолета, и, хотя он вскользь упомянул о намерении Лукреции в следующем году снять фильм на студии «Ашвуд», было абсолютно понятно, что основной целью ролика было показать эксцентричность Говарда Хьюза, великолепие самолета, а не мало кому известную Лукрецию фон Вольф.

Ролик закончился, экран погас, и Люси откинулась на спинку кресла. Ее мысли неслись с бешеной скоростью. Неужели это была Альрауне? А может, это был кто-то другой? Это не могла быть Дебора, поскольку в 1948 году ее было лет тринадцать-четырнадцать, и в любом случае эти густые непослушные темные волосы и глубоко посаженные глаза явно принадлежали не Деборе. До самой смерти у Деб был красивый ровный цвет лица и яркие голубые глаза.

По возрасту это должна была быть Альрауне, которая, по слухам, родилась в самом начале войны — где-то в 1939-м или 1940-м. Когда был снят ролик? Кажется, в 1947-м? Да, в октябре 1947-го. В 1947-м Альрауне было лет семь-восемь, а это значит, что все сходится. И путешествие в Швейцарию тоже было, поскольку переселение в эту страну было отдельной главой в легенде об Альрауне.

«А вдруг, — подумала Люси, — я сама притягиваю факты за уши, чтобы все сошлось и моя теория получила подтверждение? Это дитя может оказаться кем угодно. Ребенком друга или члена экипажа самолета». Но она продолжала смотреть на погасший экран. Неужели она только что видела того человека из прошлого? Человека, которого, как все утверждали, не существовало в природе?

Глава 11

Франческа Холланд подумала, насколько проще живется людям, у которых нет совести. Бессовестный человек, например, не потратит пятницу на то, чтобы вопреки всем и вся добираться от Лондона (на шоссе М25, ведущем из Лондона, опять была огромная пробка!) до дома, находящегося черт знает где.

Многие думали, что со стороны Фран было очень глупо отправляться в эту поездку. Скорее всего, Трикси просто отправилась куда-то, чтобы поговорить с кем-то, кто мог бы дать ей какой-то материал для диссертации, говорили они. Она слишком серьезно к ней, этой своей диссертации, относится. В любом случае, Фран совсем не стоит ехать куда-то к черту на кулички.

В ответ на все протесты и заверения Франческа возражала: «Да, но собаки! Трикси никогда бы не уехала, оставив собак!» Однако люди, напустив на себя таинственный вид, говорили, что, мол, «кто знает?», и исчезали, потому что никто не хотел брать на себя ответственность.

Тогда Франческа поняла, что должна взять ответственность на себя, поскольку Трикси была очень добра к ней после того злополучного дня, когда Фран пришла домой раньше обычного и в собственной спальне застукала Маркуса с блондинкой. Именно Трикси в тот день пришла и сказала, что если Фран хочет, то может пожить у нее в свободной комнате пару недель.

«Пока все не утрясется», — сказала она, и Франческа приняла приглашение, поскольку она не знала, кто еще мог бы ее приютить. Уйти от мужа, имея только ту одежду, которая на тебе, и только те деньги, которые у тебя в сумочке, — жест, безусловно, достойный восхищения. Но вместе с тем появились проблемы житейского плана: надо было пробраться в дом, чтобы упаковать чемодан и отыскать свои кредитные карточки. Обнаружив при этом, что твой муж сменил все замки и что та блондинка у него поселилась.

Фран старалась не мешать Трикси, которая считала проявление эмоций пустой тратой времени, и взяла на себя часть расходов по хозяйству, а также стала готовить и делать уборку. Она старалась не обращать внимания на запах от мяса, предназначенного для собак, — оно тушилось четыре часа каждые выходные, а дом потом вонял всю неделю; еще она старалась не обращать внимания на привычку Трикси неизменно устраивать шум, поднимаясь каждое утро в шесть часов, чтобы вывести собак порезвиться на пустыре, заросшем вереском. Обычно неприветливая Трикси, тем не менее, была очень добра. Неверность Маркуса полностью сломала Фран, выбила ее из колеи, а Трикси единственная предложила хоть какую-то помощь, особенно после того, как Фран у всех на виду расплакалась на уроке английской литературы в третьем классе.

«Полагаю, — сказал заместитель директора, смущенно разговаривая с Франческой, — это был урок, посвященный творчеству Шекспира?» Фран ответила утвердительно, но не стала пускаться в долгие объяснения относительно того, как слова Шекспира (а по большому счету — слова Джона Донна, Роберта Браунинга и его Элизабет, да и всех остальных членов этой «писательской банды») внезапно и очень остро задевают за живое, заставляя разреветься на уроке. Заместитель директора, который преподавал математику и химию, никогда не смог бы этого понять, хотя, возможно, даже некоторые ученики прекрасно все поняли. Это только доказывает, что мы недооцениваем скучающих и вполне искушенных жизнью людей в возрасте от четырнадцати до двадцати пяти лет, для которых презерватив в сумочке — обычное явление и чья философия сводится к вопросу «Трахаться будем у тебя или у меня?».

Поэтому, помня о грубоватой доброте Трикси, Франческа просто не могла бездействовать, когда ее подруга пропала. Хорошенько все обдумав, Фран решила в первую очередь разыскать семью Лукреции фон Вольф. Трикси собиралась встретиться с ее дочерью — пожилой леди по имени Дебора Фэйн. Миссис Фэйн умерла прежде, чем интервью состоялось, но Трикси все равно поехала к ней домой — Фран об этом знала, а еще она знала, что адрес Деборы Фэйн был в записной книжке Трикси. Фран чувствовала себя очень неловко, роясь в личных вещах и бумагах Трикси, но нужно же было с чего-то начинать. И она нашла адрес, написанный твердым и четким почерком Трикси.